Ирина Ясиновская - Сумасшедшая контора

— Ой… ой, мама… Ма-ма, — услышала я из приемной голос Ани и сразу же поняла, что никакой работы сегодня не будет. Если день начинается с ойканья, значит, что-то непременно случится. Для того мы и существуем, чтобы у нас все время что-нибудь случалось.

— Что там? — поинтересовалась я, не вставая из-за стола. Мне было лень куда-то идти и чтото делать.

— Сама посмотри! — обиженно вякнула Аня и замолкла. Некоторое время в приемной было тихо. Слышалось только шуршание бумаги и звук работающего факса. Потом раздались всхлипы и невнятные жалобы. Мне пришлось вылезать из удобного мягкого кресла и тащиться в приемную. И надо сказать, пришла я туда не зря.

Анечка — это лицо нашей фирмы, когда мы работаем, а не разбираемся с очередным непонятным случаем. Когда же нет съемок, Аня выполняет работу секретарши, а при запарках — художника. В общем, когда я пришла, «лицо конторы» сидело за своим секретарским столиком и горестно всхлипывало, скармливая факсу очередной рулон бумаги. На полу валялись еще рулона четыре, все размотанные и напоминавшие индустриальные облака у стройных ног фотомодели.

Я прикинула в уме их стоимость, и у меня глаза на лоб полезли.

— Ты что делаешь?! — завопила я, делая безуспешные попытки отобрать очередной рулон.

— Если я ему рулон не скормлю, он опять кусаться будет! — взвизгнула Анечка и продемонстрировала след укуса на правом запястье.

— Это что… это откуда? — я пришла в ужас от предполагаемых убытков из-за переноса съемок ролика. — У тебя же завтра съемка! Кто тебя укусил?!

— Вот, он! — Аня всхлипнула, указывая на факс. — Я пришла сегодня, только за стол села, а он меня как цапнет за руку! Я с испугу включила его, так он не успокоился, пока весь рулон не сжевал! Потом еще потребовал… Ой, мама, что ж это такое, а? Зачем я сюда работать пришла-аа-а…

Я присмотрелась к факсу повнимательней. И что вы думаете? Эта наглая рожа, довольно урча и облизываясь розовым языком полуметровой длины, блаженно пропускала через свои потроха очередной рулон дорогущей факсовой бумаги. Причем, на выходе бумага ничем не отличалась от той, что была на входе. Это оставляло надежду, что ее можно будет использовать в дальнейшем. Если, конечно, удастся смотать обратно.

Делать было нечего, и я вызвала наших системщиков. К моему немалому удивлению Серега с Валеркой не торчали, как обычно, у ближайшего пивного ларька, а сидели на работе.

Странное поведение…

Осмотрев факс, Серега вынес вердикт, что это «неизвестное науке явление, требующее специализированного подхода». В переводе на русский это означало: «Фиг его знает, в чем дело, но попробуем разобраться».

Для начала Валерка отключил факс от розетки. Это не произвело должного эффекта: факс продолжал методично дожевывать пятый рулон, заставляя мое сердце обливаться кровью, ибо Анечка уже готовила следующий. Серега попытался скормить факсу один из размотанных, но аппарат больно тяпнул системщика за палец и принялся за шестой рулон.

— Ну, собственно говоря, — сообщил Валерка, — нам не привыкать. Попробуем нетрадиционную кормежку.

От пива, чипсов, кукурузных палочек и колбасы факс отказался. А вот кофе выпил с удовольствием, громко причмокивая и довольно урча.

Пока мы производили эти эксперименты, вокруг собрались остальные работники нашей сумасшедшей конторы. Посыпались советы. Лариска с Ольгой были отряжены в магазин за покупками, а новоприбывший юрист Мишка совместно с системщиками решил попробовать разговорить факс под чашечку кофе. Мы уселись вокруг аппарата, в который Аня старательно вливала кофе прямо из кофеварки, и стали задавать вопросы:

— Ты чего это вдруг жрать решил?

— Как дальше работать будешь?

— Говорить можешь? Или только утробу набивать способен?

— Что ты любишь?

Факс молчал, неторопливо наслаждаясь кофе стоимостью двадцать долларов за пачку.

Более дешевый закончился еще полчаса назад. А когда и этот стал заканчиваться, вернулись Лариска с Ольгой.

Сосиски с кетчупом факс сожрал молниеносно. Растворимой китайской лапшой побрезговал, а консервированных шампиньонов даже не дал нам понюхать. Потом факс выкушал бутылочку лимонада, схрумкал горсть овсяных хлопьев и застыл с раскрытым ртом.

Лариска быстро сообразила, в чем дело, и откупорила бутылку какого-то марочного вина.

Выхлебав этот напиток богов, факс явно захмелел и стал требовать продолжения банкета.

— Закусывай, балбес! — потребовал Мишка и всунул в раскрытую пасть факса пирожное.

Основательно закусив соленьями из магазина, факс рыгнул и снова потребовал выпивки.

Выкушав вторую и последнюю бутылку вина, он запьянел настолько, что стал урчать довольно часто раздающуюся в нашей конторе песенку «В детском саду мы встречали Новый Год…»

Должно быть, факс оказался телепатом, потому что, хоть он ничего не говорил, все понимали, чего он хотел. Хотел же он, естественно, спиртного.

У художников, естественно, нашлась заныканная бутылка водки. Факс выпил ее «винтом» и распоясался вконец… Он отплясывал на столике что-то жуткое, потом пытался пристать к Анечке, но та с визгом спряталась от него за спиной Сереги. Факс бешено мигал светодиодами, упрашивая нас подойти поближе. Подойти решился Валерка. Он взял «мерзавчик», который откопался у Сашки-фотографа, и двинулся вперед.

— Сейчас волью ему последнюю дозу, и он отключится, — объявил Валерка, отважно подступаясь к свесившему язык до пола аппарату.

Факс-алкоголик жадно вылакал последнюю порцию спиртного, икнул и опять попытался запеть. Причем, я могу поклясться, что часть слов песни «Шаланды полные кефали» прозвучали довольно явственно. Потом наступила тишина. Мы напряженно ждали продолжения.

Перепившая оргтехника проковыляла к краю столика и вывалила язык, намереваясь, видимо заснуть в такой вот неприличной позе.

— А если он сейчас бабу потребует? — испугался Серега, поглядывая на присутствующих женщин.

— У нас второй факс есть, — огрызнулся Валерка, ожидая продолжения. — Хоть узнаем, как факсы размножаются…

Факс перегнулся через край и посмотрел вниз. Выглядел он как перепивший мужик, собравшийся произвести «непроизвольный отказ от пищи». Мы затаили дыхание, и тут нашей оргтехнике изменила координация движений. Факс как-то неуверенно качнулся, икнул, мотнул языком и вдруг рухнул вниз. Обиженно пискнул, хрюкнул и замолк. На передней панели медленно гасли светодиоды.

— Допился, болезный, — Мишка наклонился и поднял факс на руки. Это был обычный аппарат, без всякого намека на рот, зубы или язык. — Я ж тебе говорил: закусывать надо!