Борис Лапин - Под счастливой звездой (сборник)

— Готовьте кубышку, Диш. Вы будете миллионером, — зашептал он зловеще — Мне пришла нынче великая мысль: мы продадим патенты. В Париж, в Лондон, в Нью-Йорк! Нашему-то делу это не помешает. Мы перевернем земной шар вверх тормашками, стоит только захотеть. Так что гордитесь, Диш, — мир в наших руках!

Он засмеялся хрипловатым блеющим смешком, этот комичный старикашка, действительно страшный в своей самоуверенности, похлопал Диша по плечу — и стук его каблуков замер в отдалении.

«Ваш покорный слуга, химеры, — проваливаясь в сон, подумал Диш словами электронного пароля. — Покорный, безропотный, изобретательный слуга. Неужто и вправду ты будешь миллионером, Диш? Неужто и впрямь ты продался дьяволу? А давно ли еще мечтал о переустройстве мира! Эх, Диш, Диш, как же ты дошел до жизни такой?» Но ему вовсе не хотелось вспоминать, как он дошел до жизни такой. Ему хотелось спать.

Диш появился в городе несколько лет назад. Уж так случилось, вышвырнула его судьба из столицы, из наполненной, содержательной жизни в кругу единомышленников, из двухэтажного уютного особнячка — на мостовую.

Отец Диша, совладелец небольшой электронной фирмы, мечтавший увидеть сына продолжателем своего дела, ждал, дождаться не мог, когда Диш закончит коллеж, получит диплом радиоэлектроника и вольет в старые жилы фирмы молодую кровь новейших технических идей. Но неблагодарный сын, связавшись с шайкой лоботрясов, бездомных и безработных художников, увлекся какими-то бредовыми идеями перекраски мира, словно мир — всего лишь автомобиль, и бросил коллеж, сущие пустяки не дотянув до диплома. Ни уговоры, ни угрозы не подействовали, и тогда отец одним пинком вышвырнул любимого сына из своего любящего отцовского сердца.

Ссора с отцом лишила Диша не только крова и обеспеченного существования, но и отняла у него друзей. Друзья остались в столице, чтобы, прячась от холода на чердаках, раскрашивать свои грандиозные, глобальные — и никому не нужные проекты, а он оказался в этом провинциальном городе, один, без знакомых, без рекомендаций, без гроша в кармане. Однако Диш и не думал бросать в своем изгнании то великое дело, которым грезили его столичные друзья. Он по-прежнему мечтал избавить человечество от тошнотворного однообразия, от серости и скуки жизни — первопричины всех несчастии века. Он мечтал разукрасить в веселые праздничные тона стены здании, мостовые улиц и площадей, парапеты набережных, ограды парков, трамвайные поезда, пролеты мостов и сплетения проводов, телевизионные вышки и мрачные станции подземки.

Диш бродил по незнакомому городу, примеряя к нему свои столичные идеи, мысленно споря с самим собой, находя и тут же отвергая разные жизнерадостные и еще более жизнерадостные варианты расцветки, вовсе забыв о пустом кошельке и пустом желудке.

Увлеченный такими думами, он случайно забрел в большой гулкий магазин. Диш обошел оба его этажа, полюбовался фонтаном, который не мешало бы подсветить зеленым, чтобы он напоминал обывателю экзотическую пальму и хоть на секунду отвлек от мелочных забот, оценивающе прицелился к стеклянному куполу — и незаметно для себя по узенькой лестнице поднялся на третий этаж.

Почему-то здесь не было ни прилавков, ни продавцов. Диш не сразу понял, что это служебный этаж, а когда понял, начал поспешно искать выход. Наконец, он выбрался из темных закоулков на свет. Стеклянный купол, возвышался над самой его головой. Внизу толпился народ. Диш торопливо пошел по галерее и вдруг замер, пораженный. На противоположной галерее, удобно расположившись на низкой скамье с откинутой спинкой и вытянув длинные белые ноги, полулежало с дюжину голых женщин. Диш решил, что это продавщицы загорают в обеденный перерыв, и поспешно ринулся прочь.

Едва он сделал пять шагов, как чуть не наскочил на даму с великолепной обнаженной грудью. Она стояла в укромном уголке и, кажется, при виде его попыталась отвернуться. В ее руке он заметил яркий плед. Пути к отступлению не было — Диш напролом двинулся вперед, надеясь безнаказанно прошмыгнуть мимо, но задел ногой какую-то рейку, и красавица рухнула в его объятия, пребольно ударив головой в плечо. Только тут понял Диш свою оплошку.

Он поставил манекен на место и, будучи прежде всего художником, искусно вложил плед в руки так напугавшей его дамы, полуприкрыв ее грудь, — и отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой. Совершенно неожиданно перед ним предстала совсем другая женщина, целомудренная и стыдливая, попавшая вдруг в момент интимнейшего одевания в общество мужчин. Столько грации появилось в нервном движении рук, в досадливом повороте шеи, во взгляде опущенных глаз. И все это сделал один только живописно брошенный кусок ткани!

Диш хотел уйти… и наткнулся на строгого пожилого человека.

— Кто вы? — спросил незнакомец.

— Я Диш, студент коллежа Сен-Круи. То-есть, я хотел сказать, бывший студент.

Дело в том, что мой отец…

— Как вы сюда попали?

— Поездом, — ответил Диш. — Я приехал вчера вечерним экспрессом.

Старик озадаченно потеребил козлиную бородку и задумался — вероятно, над формулировкой вопроса, на который смог бы получить более или менее вразумительный ответ.

— Позвольте полюбопытствовать… гм… гм… на что вы живете, где служите?

Но Диш глядел ему прямо в глаза и, казалось, вовсе ничего не понимал. Тогда старик кивнул на женскую фигуру, вдруг обретшую жизнь под руками Диша:

— И вы будете уверять, что никогда не занимались оформлением витрин?

— Никогда. Вернее, я думал, много думал… Например, трамвайные провода.

Если им придать… то по контрасту они создадут иллюзии… Или вот станции подземки…

— Странно. Тем более странно, — не слушая бормотания Диша, изрек старик. — И у вас, разумеется, абсолютно пуст кошелек?

— Как вы узнали!?

Старик улыбнулся, и Диш, еще не пришедший в себя от испуга, понял, что все обошлось благополучно.

— Ну что ж, следуйте за мной… как вы себя назвали? Диш? Вот и прекрасно, пойдемте, потолкуем о ваших планах, Диш. И о трамвайных проводах. Кстати, меня зовут Глом, я владелец этого магазина.

Выслушав историю Диша, Глом сказал:

— Все это отлично, молодой человек, и я охотно верю, что со временем вы перестроите мир на свой манер. Но пока не найден заказчик для столь грандиозного проекта… не поработаете ли у меня? Я намерен заново перекроить отдел дамского платья, очень уж он старомоден, а старомодность, как вы, может быть, догадываетесь, весьма ощутимо бьет по кассе. В вас есть искра божья. Мне кажется, та стыдливая грация, которую вы придали манекену, способна привлечь как раз женщин. Мужчины — другое дело, им подавай больше смелости, больше дерзости. Но ведь не они же будут покупателями в отделе. По рукам, что ли, Диш?