Владимир Дрыжак - Срочное погружение

Постепенно Фадин осознал эту свою слабость и, чтобы побороть ее, нарочно вел себя вызывающе. Это имело свои негативные последствия. Учителя признали его хулиганом, ставили соответствующие отметки, а кроме того, во всех случаях, если противное не было очевидным, признавали зачинщиком безобоазий на уроках именно его, тем более, что Фадин никогда не пытался оправдаться, вероятно, в силу именно своей стеснительности, которая в более зрелом возрасте трансформировалась у него в чувство собственного достоинства, несколько, правда, гипертрофированное.

При всем этом Фадин был совершенно не самолюбив. Сосед по парте, с которым Фадин сидел четыре года, пока тот не попал под машину и не остался на второй год, очкарик по имени Венька, круглый отличник и, вопреки общественному мнению класса, вовсе не зубрила, а действительно отличный парень, часто называл Фадина различными именами вроде "пенька" или "дуба", за то, что тот, например, не понимал, как можно делить что-либо на неодушевленные предметы, скажем, яблоки на ящики или ящики на столы, причем делал это в самой оскорбительной форме, но не публично. И Фадин ничуть не обижался, а с жаром объяснял, что делить можно только между людьми или, в крайнем случае, между коровами. Венька снимал очки и закатывал глаза, изображая восхищение Фадиным тупоумием. А Фадин наоборот, восхищался тем, как Венька правильно решает задачи, не заглядывая в конец учебника, где базировались ответы на все сложные вопросы бытия.

Кроме того, Фадин с самого детства был порядочным человеком. Иначе говоря, у него была совесть в достаточном количестве и, что гораздо важнее, он ею нередко руководствовался, Это, разумеется, не означало, что он ни разу в жизни не совершил ни одного неблаговидного поступка. Было, чего уж там... Но всякий раз все всплывало на поверхность, и когда Фадин позднее анализировал причины этого, оказывалось, что он сам свалял дурака, в ненужный момент устыдился и в результате получил от жизни очередной пинок.

После школы Фадин год работал на стройке, потом его забрали в армию, а потом неожиданно для себя он поступил в институт. Став взрослым, Фадин почти не изменился. Он наблюдал жизнь и старался понять, как он может при всех своих достоинствах и недостатках в ней устроиться. И тут обнаружились интересные вещи. Фадин замечал, что, вопреки декларациям, люди добивались успеха, не гнушаясь средствами, и не понимал, как им это удается. Он так не умел. Не умел на экзамене спокойно и легко достать шпаргалку, а наоборот, конфузился и тут же попадался. Не мог при распределении заявить, что не поедет в этот город, потому что жилье не обещают, а у него жена и ребенок. Не мог нагло идти к начальнику отдела и требовать повышения зарплаты, указывая, что повысили тому-то и тому-то, а ему нет - почему? Не мог послать своего непосредственного начальника куда подальше, когда тот просил отсрочить отпуск в силу производственной необходимости, хотя эта необходимость была сродни необходимости купить валенки для поездки в Сочи.

Всего этого Фадин не мог, и в глубине души завидовал тем, кто может, хотя от этой зависти на душе становилось гадостно, портились настроение и отношения с женой. Постепенно Фадину начало казаться, что вся эта жизнь, кипевшая вокруг, странным образом пытается отставить его в сторону и затолкать в самый дальний закуток, чтобы он не путался под ногами. И непонятно было, то ли жизнь плоха, то ли сам Фадин.

Он не мог понять, как можно на собрании говорить одно, а в туалете совсем другое? Каким образом получается, что люди бестолковые и и бесполезные имеют приличные оклады и оказываются начальниками, а, наоборот, люди. которые тянут основную работу, получают в среднем меньше остальных, хотя выкладываются больше? Для чего в газетах пишут об успехах на первых страницах, а о недостатках - на последних, и почему недостатки все время одни и те же, а Успехи разные? Зачем нужно перебрасывать северные реки на юг и куда подевались южные? Почему нужно постоянно бороться за мир, если никто не хочет войны?

Такие вопроси Фадин задавал и себе и другим постоянно. И когда установил, что никто не желает на них отвечать, а напротив, все ищут и находят ответы на такие вопросы, которые он, Фадин, и вопросами-то не считал, сделал вывод, что лучше всего устроить себе такую жизнь в которой нет ни вопросов, ни ответов. Такая жизнь нашлась очень быстро. Она существовала особняком внутри самого Фадина, и нужно было только расширить сферу ее влияния, вытолкнув из себя всю остальную. Так он и поступил. То есть перешел на полное самообеспечение в духовной сфере. Как говорится, ушел в себя и не вернулся.

В свои тридцать девять лет Фадин удостоился должности старшего инженера, репутации мужика надежного и безотказного. Главной его чертой была предельная исполнительность. Если ему что-то поручали, он исполнял поручение буквально, не привнося ничего своего, но и не убавляя ничего по собственной инициативе. Что именно делать, ему было совершенно безразлично. Надо паять - он паял, надо тащить кабель - тащил, надо написать кучу бумажек - писал. Нельзя сказать, что он не любил работать, нет, Фадин работать любил и умел. И больше того, он с удовольствием совершал каждое телодвижение, работал быстро и аккуратно. Но сам смысл работы, ее цель не интересовали Фадина абсолютно. То есть ни в какой степени. Причем он где-то уголком сознания понимал, что так нельзя жить, но ничего с собой поделать не мог. Возможно, причиной этому было то, что его зарплата практически не зависела от результатов непосредственных усилий. Очень возможно... А возможно и другое.

Душу он отводил дома. Собрал неплохую библиотеку, купил цветной телевизор, магнитофон, стереокомплекс. Читал, смотрел, слушал. В книгах, журналах, на экране жизнь была прекрасна и удивительна, разнообразна и насыщена. Фадин плюнул на свою и стал жить чужими жизнями. Это было гораздо менее хлопотно и, уж во всяком случае, намного удобнее. Особенно в кресле. И особенно после того, как они с женой купили дачу. У Фадина сразу появилось некое подобие смысла жизни. Надо бы по сделать то и се, купить, достать, добыть. Смысл был отчетливый и выпуклый, потому что в магазине помидоры стоили по рублю за килограмм, а на грядках росли сами по себе - бесплатно.

Когда Фадин попал в бригаду, его как новичка попытались использовать на побегушках. Первые несколько дней он только и делал, что подносил и относил. А потом отказался. Ему намекнули, что он ведет себя неправильно. И тогда, как в детстве, Фадин взъерошился, взял в руки кусок трубы и заявил, что впредь будет отстаивать принцип самоопределения до конца. С тех пор его стали уважать, но сторонились.

Постепенно в голове Фадина все начало укладываться на какпе-тп полочки, и довольно скоро он понял что все. Причем что именно все, oн еще не осознал до конца, ясно было только, что количество спокойной жизни перешло, наконец, в качество, и она кончилась раз и навсегда Что-то в нем треснуло, хрустнуло и сломалось. Если теперь он и здесь поплывет по течению, то превратится в говорящую скотину и тогда станет ничуть не лучше этого деда-старожила. И не даром он попал на эту свалку, нет, не даром! Он всю жизнь сюда стремился, сам того не желая, шел целенаправленно, проявив завидное упорство: И своего достиг. И хорошо, что он попал сюда сейчас, а не под старость лет, как этот дед. То-то был бы достойный эпилог!.. Во всяком случае, теперь есть цель - надо отсюда вырваться, и он. Фадин, вырвется отсюда, хотя бы для того, чтобы самого себя убедить в своей способности жить по-человечески.