Владимир Дрыжак - Точка бифуркации

- А первая подпись чья?

- Молодец! Неизвестно. Кто-то из двенадцати подписал первым. И этого первого кто-то обработал. Судя по всему, это было одно из самых значительных лиц, ибо магия его подписи подействовала в дальнейшем безотказно.

- А в стенограмме протоколов заседаний Коллегии вопрос о "Вавилове" фигурирует?

Спиридонов вздохнул и развел руками.

- Надо работать, проверять... Не отвлекайся... Это то, что мне поведал Шатилов. Поверхностные выводы?

- Тяжелый случай. Боюсь, чтобы копать в эту сторону, у нас не хватит полномочий. А по существу... Это не так просто - протащить решение через Коллегию. Скорее всего, люди, сделавшие это, сидят в самой верхней структуре ГУКа.

- Полномочия - не твоя забота, - глаза Спиридонова зло блеснули. - Я такие полномочия добуду, что... Бюрократы чертовы, напридумывали отделов-подотделов!.. Начальники! Кто-то манипулирует ими, а они сидят... Да и вообще, тебе не кажется, что наш ГУК - это уж слишком бумажная организация?

- Под себя копаем, шеф.

- За державу обидно! Ну что же это такое, в самом деле!.. Л-ладно... По первому вопросу - все. Вопрос второй Свеаборг.

- Да, кстати, а что с ним?

- При смерти.

- Но он жив?!

- Состояние очень тяжелое, почти безнадежное. Деталей пока не знаю. Фитцджеральд обещал брякнуть.

- Вы Сюняева и Штокмана туда послали?

- Да, они сначала залетят на Марс, а потом Штокман, возможно, двинет еще дальше. Будем настаивать на принятии решения перехватить "Вавилов" и отбуксировать на одну из опорных баз. Я консультировался на эту тему - технически очень сложно. И тем не менее, мы это пробьем! Штокман будет работать в комиссии, он же у нас специалист по космическому фактору. Сюняев вернется... Свеаборг, Свеаборг... Свеаборг это наша общая головная боль. Отныне, чувствую, мы только и будем делать, что сожалеть. Надо было раньше войти с ним в контакт.

- Может быть, он еще жив.

- Дай-то Бог... И третье. Калуца этот - явный фанатик идеи. Ты смотри, что он делает: он, пусть номинально, начальник экспедиции, толкает своего подчиненного взрывать двигательную установку. А сам в стороне! Понял? Что из этого следует?

- Уголовное дело, - пробормотал я неуверенно.

- Ну, уголовное - не уголовное... Это следствие, огласка, пресса, широкая общественность и этот самый общественный резонанс, от которого кости болят. И во имя чего все это?

- Будем выяснять?

- Будем. Ищи Шеффилда. Он у них идейный отец - попробуй его раскрутить.

Глава 5

С Шеффилдом я встретился случайно, но эта случайность носила односторонний характер. Она была случайностью только с его стороны, а с моей стороны явилась результатом трехчасовой непрерывной беготни по этажам института. При этом я старался избегать столкновений с теми лицами, которым было знакомо мое лицо, а с прочими держал себя сухо и официально. Я интенсивно разыскивал некоего мифического Оливареса, тыкался в каждую дверь и всякий раз сокрушался, что его тут нет, а сказали, что, вроде, должен. Чуть позже обнаруживалось, что я перепутал этаж или номер двери или название лаборатории. В одном месте мне оказали, что Оливареса они не знают, но вполне может быть, что его знает Засецкий, а если не он, то, вероятно, Шеффилд. Я наморщил лоб бормоча: "Засецкий, Засецкий.., что-то знакомое...", но вспомнить так и не смог, после чего, выяснив, где он сидит, а, заодно, где сидит Шеффилд, деловой рысью помчался в указанном направлений.

Далее я проявил чудеса терпения, пока дождался, когда Шеффилд останется один, после чего ввалился в кабинет, сделав вид, что совершенно не имею понятия о том, где нахожусь. В промежутке мне пришлось вычислять, кто из посетителей этого кабинета является собственно Шеффилдом, потому что до сих пор в глаза его не видел, а справки наводить не хотелось. Это, конечно, было пижонством, но, вообще говоря, имело смысл. Встреча, так встреча. Можно ее играть, а можно действительно встретиться с незнакомым человеком, и хотя бы в этом не валять дурака.

Итак, я вошел в кабинет и начал озираться по сторонам. Шеффилд же начал меня рассматривать, а потом спросил, не ошибся ли я дверью. Я сказал, что вроде нет, и мне нужен доктор Шеффилд.

- А с кем имею честь? - поинтересовался он.

- Вы доктор Шеффилд? Очень приятно. Видите ли, я прибыл в ваш институт в связи с поручением редакции ежемесячного издания "Новости культуры". Хочу написать несколько очерков о новейших исследованиях в области психологии научного творчества. Мне сказали, что вы специалист в этой области.

- Кто сказал?

- Оливарес.

- А кто это?

- Это... Хм, я, собственно, не в курсе, но меня вывели на него из отдела науки, а он...

- Что-то я не могу припомнить... Оливарес... Он не из Лаборатории моделирования высшей нервной деятельности?

- Понятия не имею. Я встретился с ним на конференции в Лос-Анжелосе.

- Ну, хорошо. А какое отношение имеет культура к психологии научного творчества?

- Дело в том, что наш журнал...

- Впрочем, не все ли равно. Дело в том, что я не занимаюсь научным творчеством.

- Тогда что же вы тут делаете? - спросил я лукаво.

Он понял и рассмеялся.

Шеффилд мне понравился. Он был похож на Санчо Панса, каким я его себе представлял, маленький, кругленький и очень серьезный. Просто удивительно, как он попал в поле зрения нашего ведомства. Вряд ли он когда-либо покидал Землю, и, скорее всего, просидел в этом кабинете всю жизнь.

- Ну, хорошо, будем считать, что я тот человек, который вам нужен. Чем же я могу быть полезен?

- Знаете... Доктор Оливарес (доктором он стал в этот самый момент) сказал мне, что вы занимаетесь проблемой пересадки сознания...

Шеффилд вскочил со своего стула и уставился на меня. Я тоже встал и начал топтаться на месте, как бы осознав, что сказал глупость, и больше этого не повторится никогда.

- Он вам это сказал?

- Да... И вообще, у нас ходят разные слухи. Даже утверждают, что где-то когото уже пересадили.

- Куда пересадили?!

- Ну.., - я помахал рукой туда сюда, - Из одного в другого.

Шеффилд поджал губы и сел. Я понял, что переигрываю и надо что-то делать.

- Нет, ну, разумеется, это анекдот, потому что, если одного пересадить в другого, то куда девать этого самого другого, - сказал я присаживаясь.

- Вероятно, в первого, - буркнул Шеффилд.

- Да, пожалуй,., - сказал я растерянно.

- И вы хотите об этом написать?

- Теперь, наверное, хочу. Если это возможно.

- Предположим, что возможно. Что тогда? И почему вы решили, что это имеет отношение к психологии научного творчества?

- Я?.. Я не решил. Я как раз и хотел. Однако, вы, наверное правы. Действительно...

- Так вот, имеет, и самое прямое. Только не пересадка, а подсадка, Кстати, вам удалось изобрести очень неплохой термин, поздравляю вас.

- Спасибо, Но... Неужели это действительно возможно?