Анастасия Дубинина - Сказка про каштан

Айрик встал, с колотящимся сердцем поднес руку к колокольчику. Рука заметно дрожала.

- Эйрик! - крикнул он громко, как боевой клич, и изо всех сил качнул колокольчик.

Он не зазвонил.

Айрик зажмурился, у него внутри словно все ооборвалось. Когда он открыл глаза, то увидел перед собою черный лес, черные небеса. И - белую светящуюся дорожку самого начала пути.

Второй раз Землю Страха он проскочил стремительно. Мысль о потерянном времени, об умирающем брате подстегивала его, когда он, не замедляя хода, пробежал через высокие травы Второй Земли и выскочил под яркий свет дня, взбежал по скрипучим ступенькам.

...Сначала им овладело такое отчаяние при виде ночных земель, что он просто опустился на землю и закрыл лицо руками. Но потом что-то задело его по локтю, он дернулся - и увидел длинную фигуру в развевающемся плаще, неразличимо-темном в ночи, и это был Талайсин, спешивший в темноту. Он скрылся за поворотом, и Айрика словно подбросила вверх некая скрытая внутри него пружина. Поэт-то смог! Смог начать заново! Да и по второму разу это уже легче...

...Запыхавшийся, откидывая со лба левой рукой мокрые от пота волосы, правой он толкнул золотой колокольчик, насмешливо блестевший над дверью. В голове его не было мыслей, совсем никаких, - кроме лишь одной: нужно продолжать путь.

"Динь-дон!" - звякнул колокольчик.

Дверь медленно открылась внутрь.

Айрик вошел.

Не было в домике ничего, только неширокий деревянный коридор меж двумя дверями, с каждой стороны - по окошку. На дощатом полу лежал солнечный квадрат. Мальчик прошел по нему, мягко ступая кожаными сапогами, и толкнул дверь - такую же, как первая, только она и вовсе не была заперта. Там, за ней, была Четвертая Земля."

- Прошел он Земли Надежды, и Земли Страдания одолел, хотя там мучила его жажда, потому что это была пустыня, а тако же то и дело там начинал идти град или дуть ужасный песчаный ветер. Там Айрик одновременно обгорел на солнце и обморозился, в горле у него жутко пересохло, и все тело болело... В общем, несладко ему пришлось в Четвертой Земле! Кроме того, она была самой большой из пяти, и Айрику казалось, что он по ней идет никак не меньше года. Но, когда казалось ему, что все безнадежно и его близнец, наверное, уже десять раз успел умереть, сжимал принц в руке каштановый лист и спрашивал: "Эйрик, Эйрик, цветет ли каштан?"

И брат каждый раз отвечал ему, словно бы издалека:

"Айрик, Айрик, каштан наш в цвету".

И принц понимал, что брат еще жив, и надежда есть, и продолжал свой путь... Так по вечерней Земле Страданий дошел он наконец до последней части своего пути...

"... Айрик, шатаясь, прошел несколько шагов и окликнул этих людей. Никто не обернулся. Их шатры пестрели повсюду на этом широком лугу, называемом Пятой Землей, и все люди казались занятыми своим делом. Это были разные пилигримы - Айрик различал воинов во всеоружии, просто каких-то бродяг, женщин - те были в основном с детьми... Было здесь и несколько пар, одна прошла совсем близко от мальчика, занятая разговором - юноша и девушка, державшиеся за руки так крепко, словно их могли разъединить...

Он хотел попросить воды: хотя вся боль его тела, оставшаяся от Четвертой Земли, прошла, жажда оставалась. Но никто здесь не обращал на него внимания. Когда же Айрик подошел к ближайшему шатру и подергал за рукав одного из троих сидящих у костра мужчин, тот досадливо отмахнулся от него, как от мухи, и даже не повернул головы. Тогда Айрик, внезапно разозлившись, взял стоявший рядом с ним дымящийся котелок и как ни в чем не бывало принялся пить. В котелке оказалась заварена мята, и мальчик, хотя и обжигаясь, выхлебал чуть ли не половину. Ни один из трех друзей не обратил на это внимания, и он, поставив котелок, где взял, отошел от них прочь.

У всех этих разношерстных людей, собравшихся здесь, на Пятой Земле, была одна особенность: они держались парами. Реже - по трое. И никто - по одному.

Айрик медленно прошел меж ними, держась на белой дорожке, прорезающей луг. Кто-то готовил еду на костерке, кто-то был занят разговором. Какие-то мужчина и дама, хихикая от нетерпения и раздеваясь на ходу, скрылись в шатре. Еще одна пара, помоложе, увлеченно целовалась, сидя прямо на белой дорожке. Айрик обошел их, стыдливо отворачиваясь. Он шел к Стене.

Стена была высокой и серой, и в ней были железные врата. Плотно сомкнутые, с кованым узором, которого издалека было не разглядеть. Стена была только с одной стороны луга и имела края, но Айрик был почему-то уверен, что если заглянуть за нее с края, то не увидишь ничего. Не то что бы тьму или ослепительный свет - просто ничего. Может, туман без цвета, а может, и того нет. Вход за Стену был только через врата, и возле врат обрывалась белая тропинка.

Айрик постоял у врат, рассматривая кованые узоры. Потом поднял руку, чтобы постучать.

И тут его окликнули.

Он обернулся, как ужаленный. Его отец спешил к нему через луг, раскрыв обьятья, и рыжая борода его поблескивала в красноватом закатном свете.

- Отец! - бешено закричал Айрик, бросаясь к нему навстречу, и чуть не споткнулся о тех двух влюбленных на тропе, которые, однако же, не прервали поцелуя.

Он влетел в обьятья к Хенрику Рыжему, вдыхая знакомый, самый любимый в мире запах пота и свежескошенной травы. Запах отца.

- Папа, - прошептал мальчик, прижимаясь к его широкой груди крепко, крепко, чтобы не оторваться от нее никогда. Всплыли все беды последних лет - беды ребенка, в которых может утешить только родитель. Теперь Айрик уже не был железным воином, вышедшим в опасный поход - он снова стал маленьким мальчиком, который так любим, что ему позволительно быть слабым, - и он облегченно заплакал.

Хенрик гладил его по голове, зарываясь пятерней в лохматые светлые волосы.

- Папа... Ты же умер? - неуверенно спросил Айрик, отрывая мокрое лицо от отцовской груди. Хенрик улыбнулся в колючую бороду и потрепал сына по спине.

- Ну да, Айрик, сынок, а с кем не бывает... Теперь вот здесь поселился, пока эти ворота не раскроются... Мы тут с Эдериком обосновались, после того как его подстрелили - здесь встретились, да так расставаться не хотелось - лучший друг все-таки... Вот и решили подождать, может, всех пускать начнут. А то по одиночке - это не для меня, мы и так уже однажды расстались - и ведь думали, навсегда, - да чтоб еще второй раз теряться?.. Ну уж нет! Кто его знает, что там, за воротами, а здесь мы зато вдвоем будем... Пошли-ка, сынок, - Хенрик потянул мальчика за руку, - нам еще о многом поговорить надо... Расскажешь мне, как там и чего... Со стариной Эдериком поздороваешься - во-он там наша палатка... Он ведь тоже о тебе волнуется. У нас как раз еда подоспела - рыбы наловили... Здесь рыба отлично ловится, я тебе потом покажу ручей...