Яна Дубинянская - Лестничная площадка

— Знаешь что, я, пожалуй, подожду тебя тут, на лестничной площадке. Позовешь меня, когда сложишься.

— Грег!

Хотя, в сущности, он был прав. Меня тоже не прельщала перспектива мордобоя в честь прекрасной дамы. Я кивнула и потянула на себя дверную ручку.

— Если что — я здесь, — сказал Грег, присаживаясь на верхнюю ступеньку лестницы.

В прихожей валялись на полу яблочные огрызки, рыбья чешуя и вывернутые наизнанку грязные джинсы. Пыльная ковровая дорожка скомканным валиком подпирала стену, опасно касаясь подола моего светлого замшевого плаща, сиротливо висевшего на крючке среди дутых спортивных курток. Дымовая завеса уплотнялась по мере приближения к кухне, и я не сразу оценила эффектное появление в сизых клубах хозяина квартиры — моего бывшего любовника.

— Это ты?! — с непостижимой смесью восторга, удивления и злости в голосе выдал он.

Я поспешила предупредить:

— Я только за вещами.

— А-а…

Он громко то ли сморкнулся, то ли всхлипнул — обиженный ребенок, вот-вот заплачет. Даже стало жалко. В общем-то, он всегда был хороший…

Я прошла в комнату, стараясь не замечать издержек недели холостяцкой жизни. Распахнула створки шкафа — конечно, наши вещи уже забыли, что когда-то чинно лежали на разных полках. Я со вздохом выудила белые кружевные трусики из-под горы носков разной степени свежести. Да, придется потрудиться как следует…

— Тебе пришла бумажка из супермаркета, — он вошел в комнату и вспрыгнул на кровать, скрестив по-турецки черноволосые кучерявые ноги. — Они тебя увольняют и за эти полмесяца платить не собираются, потому что предупреждать надо…

— Ну и пусть их, — отозвалась я. Слава богу, свитера в отдельных пакетах от моли. — Я все равно не смогу там работать, я сейчас восстанавливаюсь в Сент-Клэр.

— На фига?

— Хочу быть умной, — пояснила я, обернувшись через плечо. Он насупил тяжелые надбровные складки, размышляя над моим ответом. Медвежонок. Хорошо хоть, ведет себя спокойно, без лишних сцен. Я думала, будет хуже.

Я честно готовилась к худшему и тогда, когда, сжимая в одной руке тяжелый квадратный прибор, а в другой — влажную широкую ладонь Грега, стояла перед высокой, пахнущей смолой и свежестью сосновой калиткой. За которой могла оказаться тропинка между скошенных полей, а дальше сады, леса, синий изгиб речки. И пусть — тогда мы бы одолжили у Стивена денег, Кэти довезла бы нас до поселка, а потом автобус, потом поезд, потом самолет…

Но если бы было так… это могло означать… что машина…

Стрелка ведь почти не двигалась!

Но калитка открылась на лестничную площадку.

И мы сразу узнали видавшую виды дверь, обитую потертым дерматином, на котором неформальные ребята нацарапали пасифик.

Такими же значками вперемежку с названиями рок-групп и спортивных команд были разрисованы и все стены на этой площадке и ниже, вдоль лестницы. Поэтому мы с Грегом смело спустились по ней и вышли на улицу своего города. Правда, в очень непрезентабельном районе.

А вот деревянной сельской двери, мечты Криса, на лестничной площадке уже не было. Интересно, почему. Неужели заявилась Клауди и своим присутствием разрушила идиллию этого патриархального пространства? Или наоборот: желание Криса осуществилось настолько полной мерой, что перестало быть желанием? Впрочем, что я знаю о возможностях и границах возможностей машины профессора Странтона?

Кстати, и зеленой двери, открытой Эдом, тоже больше не существовало, видимо, нигде, кроме пляжа Сайта-Моники-Бич.

— А я читал про тебя в газете, — вдруг, спохватившись, с гордостью сообщил медвежонок, потягиваясь всем огромным неповоротливым телом. — Что типа ты наследница какого-то там профессора, что он изобрел машину времени или чего-то там еще, а ты передала ее ученым для продолжения работ… что-то в этом роде.

Я улыбнулась.

— Ты читаешь такие умные газеты?

— Так там же твоя фотка была. На всю страницу.

— И хорошо я получилась?

Не стоило над ним издеваться. Детские губы задрожали, перебитый нос несколько раз дернулся, часто замигали небольшие медвежьи карие глаза. Он вскочил и несколько раз прошел туда-сюда по комнате, как только что заточенный в клетку зверь. Остановился возле меня, круто обернулся. Выговорил тихо, совсем беспомощно:

— Ты красивая.

И, конечно же, полез целоваться.

Кричать, бить его по щекам и звать на помощь Грега не хотелось. Я вывернулась из сокрушительных неуклюжих объятий и торопливо, пока он не успел опомниться, выдала скороговоркой:

— У тебя чайник свистел. Ты не выключил.

— Точно.

Он бросился на кухню, а я — на лестничную площадку за Грегом. Конечно же, все мы пересеклись в прихожей на обратном пути. Мужчины встали в классическую стойку. Они были примерно одного роста — правда, Грег в чуть более легком весе. Мой бывший любовник хозяйски положил мне руку на плечо и спросил:

— Кто этот амбал?

— Он из администрации Президента, — поспешила предупредить я. — Ты в курсе, что это значит? Без глупостей.

По лицу Грега можно было спокойно читать, что происходит у меня за спиной. Полная боеготовность сменилась облегчением и смущенной, даже почти виноватой улыбкой. В это же время тяжелая ладонь упала с моего плеча.

Грег прошел в комнату за вещами. Я обернулась.

— Я так и знал, — сказал медвежонок, и снова показалось, что он готов заплакать. — Ты всегда была крутая…

Захотелось поцеловать его куда-нибудь в щечку или в лоб — но ведь не понял бы. То есть понял бы не так. Я отошла к входной двери, посторонилась, пропуская Грега с двумя огромными сумками, обернулась и сделала прощальный жест вертикальной раскрытой ладонью.

Ну ты и тряпичница, думала я, шагая вслед за Грегом по лестничным пролетам, от площадки к площадке. Даже в лифт эти чертовы сумки не влезли. Хорошо хоть, что Грег теперь на машине…

И что согласился вот так просто, посреди рабочего дня, совершенно бескорыстно помочь мне переехать.

1998-2000

Яна Дубинянская родилась в Крыму, г. Феодосия. До 21-го года жила в Симферополе, училась в Крымском художественном училище им. Н. Самокиша. В 2001 году окончила Киевский институт журналистики, работала на телевидении и в прессе.

Сейчас живет в Киеве, заведует отделом «Человек» в еженедельнике «Зеркало недели».

Рассказы на русском и украинском языках публиковались в журналах «Порог», «Пульсар», «Два», «Смолоскипи», «Звездная дорога», «Однокласник», альманахах «Брега Тавриды» и «Святий Володимир», сборнике «Слепой василиск». В 1999 году вышел авторский сборник повестей и рассказов «Три дня у Сиренополi», а в 2002 — роман «Финал новогодней пьесы».