Игорь Росоховатский - Загадка «акулы». Научно-фантастические рассказы

Они ныряют в пещеру. Роман Александрович включает прожектор. Перед ними — длинный извилистый коридор. В стенах поблескивают какие-то камни. Он знает — это золотые и медные жилы, которые здесь, на Луне, выходят прямо на поверхность, рассыпая самородки.

Термометр показывает сто десять градусов по Цельсию, через несколько шагов — восемьдесят градусов, потом — пятьдесят, сорок. Космонавты выключают термостаты.

Вспыхивают сигнальные лампочки. Ученые остановились — впереди радиоактивное излучение. Стрелка не доходит до красной черты, и космонавты продолжают путь.

Они проходят под аркой, и их глазам открывается изумительная картина. Золотые жилы и прослойки минералов сплетаются на сводчатом потолке и на стенах в причудливые разноцветные узоры, горят под лучами прожекторов диковинными письменами. Ослепительно сверкают вкрапленные в стены камни, и само пространство кажется струящимся и сверкающим, переливающимся фиолетовыми, золотыми, оранжевыми волнами.

Но не эти сверкание и блеск потрясли космонавтов.

В гигантской пещере, стекаясь к ее центру и растекаясь от него, двигались, катились, покачивались, копошились, извивались двухметровые черви с какими-то дрожавшими отростками, шары с множеством щупалец, наполненные неизвестной живой массой и просвечивавшие насквозь.

Роман Александрович увидел ее — всесильную жизнь — движение, обмен веществ, обмен энергии. Какова бы она ни была, какие бы формы ни принимала — он узнал ее.

Здесь, на планете без атмосферы, она роилась в пещерах, неподалеку от радиоактивных источников. Найдя лишь ничтожное количество кислорода, испытывая постоянный недостаток в углекислоте, она существовала в виде простейших существ, напоминавших земных микробов, увеличенных во много тысяч раз. И все же она текла, менялась, боролась за себя, совершенствовалась…

Он тихо сказал в микрофон:

— Спустимся в пещеру, посмотрим на них ближе. В правом углу есть удобная площадка.

Он услышал голос Николая, донесенный рaдиоволнами:

— Мне кажется… это мы всегда успеем сделать…

Но Роман Александрович одним гигантским прыжком уже перенесся на намеченную площадку. Николаю пришлось последовать за ним.

Теперь «микробы»-великаны были совсем близко.

Можно было различив внутри них скопления «вирусов», ведущих разрушительную работу, и внутри «вирусов» еще какие-то тельца, возможно, паразитировавшие в самих «вирусах» и вызывавшие их перерождение. От некоторых «микробов» отходили вибрировавшие отростки. Ими «микроб» ощупывал все на своем пути, иногда по нескольку минут застывал у куска отвалившейся породы.

«Они усваивают необходимые им вещества непосредственно из минералов, известняков, руд, — подумал Роман Александрович. — А воду? Ведь тут нет воды…»

Он вспомнил вощинную моль. Она получает из воска водород и кислород и затем синтезирует воду в самом организме. Возможно, и эти существа пьют» подобным образом?

Внезапно в беспорядочном движении простейших что-то изменилось. Появился какой-то центр, к которому они все начали тяготеть. И прежде чем Роман Александрович понял, что этим центром является он сам, огромный дрожавший баллон подкатился к его ногам и протянул отросток к поясу. «Таких простейших нет на Земле, — мелькнуло в голове ученого. — Интересно, что представляют собой отростки? Своеобразные антенны, осуществляющие связь с внешним миром? Органы питания? Или же и то, и другое?..»

Он не успел решить этот вопрос. Второй баллон с прилипшим к нему шаром протянул присоски к его руке. Роман Александрович отдернул руку. Перед глазами мелькнуло пламя. Это выстрелил из пистолета Николай.

Пуля прошла сквозь студенистое тело шара, не оставив следа. И сразу же десятки «баллонов и червей» окружили космонавтов. Они стекались со всех сторон, заполняя площадку. Они cпешили, обгоняя друг друга, сплетались в клубки, наползали одно на другое, образуя многоярусную лавину протоплазмы. В ней словно бы стирались грани — тонкие стенки, отделявшие одно тело простейшего от другого, — и становилось особенно ясной относительность этих стенок, а значит и относительность жизни и смерти. И Роман Александрович подумал о стенках, отделяющих жизнь каждого отдельного человека от окружающего мира, от жизни, существующей в других формах и измерениях. Падение стенок, переход из одного состояния в другое люди называют смертью…

— Роман Александрович, что делать? — ударил в уши голос Николая.

Биолог огляделся. Отступать к выходу из пещеры было поздно. Путь отрезали лавины гигантских «микробов». «Почему они движутся к нам? Ведь на Луне нет животных, и значит эти микробы» — не паразиты теплокровных. Они берут необходимые вещества непосредственно из почвы или друг у друга. Мы не можем служить для них пищей… В чем же дело?»

Он увидел длинные присоски, протянутые к застежкам на его поясе, и понял: «Пища для них не мы, — а наши скафандры! Ведь в них есть все то, что «микробы» добывают в почве — железо, азотистые и углеродные соединения… Они не тронут нас, но разрушат наши скафандры, и мы погибнем…»

Ощущение смертельной опасности вмиг подавило в мозгу все другие импульсы, вытеснило отвлеченные мысли и абстрактные рассуждения. Напружинив мускулы, ученый отбросил студенистую массу, но через мгновение она опять сомкнулась вокруг него живыми волнами.

Сотни щупалец тянулась к застежкам пояса, к гофрированной трубке кислородного прибора, и все новые полчища студенистых шаров стекались к космонавтам.

«Дать сигнал товарищам, оставшимся в вездеходе?

Но чем они помогут? Ведь единственное подходящее оружие — радиопушка осталось в ракете…»

Роман Александрович озирался, выкатив от напряжения глаза. «Спокойно! — приказал он себе. — Подумай, оцени обстановку. Спокойно! В каждом мире есть свои яды и свои противоядия!»

Он почувствовал странное облегчение. Сердце его учащенно застучало. Вот оно, спасение! Еще там, под аркой, он удивился: почему в двух углах, где разливается фиолетовое мерцание, нет лунных микробов? Теперь он понял. Фиолетовое мерцамие исходит от неподвижных колоний существ, похожих на слизняков. Существа облепили камни. В одних местах они свисали целыми гроздьями, в других — громоздились пирамидками. И всюду там где они разливали фиолетовый свет, «микробов» не было и в помине. А если какой-нибудь неосторожный баллон вкатывался в «запретную» зону, то оставался там неподвижным, постепенно сморщивался и распадался.

— Следуйте за мной! — скомандовал Роман Александрович Николаю, расшвыривая студенистых червей и баллоны.