А. Казанцев - Мир приключений 1962. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

— Ну что ж, — сказал Кратов, — давайте отсюда и начнем.

— Есть! — браво ответил Сергей и скомандовал, как заправский капитан: — Стоп машина! Отдать якорь!

Женя, как игрушечный чертик в коробке, исчез в своем люке, а Володя торопливо побежал на нос. Мерный рокот мотора стих, и в наступившей гулкой тишине мы услышали, как с веселым плеском упал в воду якорь. Начинался новый этап наших поисков и приключений.

Новый этап наших поисков опять начался с неудач. За два дня мы обшарили почти все дно Сердоликовой бухты до глубины в двадцать метров — и не нашли ничего, никаких следов древних поселений.

Единственным утешением служило то, что нырять здесь оказалось необычайно приятно. Дно бухты покрыто гравием и галькой, а берега скалистые. Поэтому вода всегда кристально чистая, точно в роднике. Нырять даже боязно. Стоишь на трапе, и каждый камешек виден далеко внизу, на глубине пятнадцати метров; начинает не-БОЛЬНО казаться, что между дном и тобою нет никакой преграды и ты сейчас сорвешься и полетишь на эти камни с высоты пятиэтажного дома.

При каждом погружении мы встречали множество рыбешек. Больше всего попадалось зеленушек. Это небольшие, но очень красиво раскрашенные рыбки — ярко-зеленые или синие, иногда с красными и желтыми пятнами, придающими им какой-то тропический вид. Наверное, их предки когда-нибудь забрели в Черное море из далеких теплых океанов, потому что, как рассказали нам наши моряки, узнавшие, в свою очередь, это от ученых-биологов, зеленушки не переносят холодной воды и на зиму впадают в спячку, забиваясь в расщелины скал и больших камней.

Другой интересной особенностью этих рыбешек являются очень острые и крепкие зубы, каких нет ни у кого из других обитателей Черного моря. Своими зубами зеленушки свободно разгрызают даже прочные раковины. За таким занятием мы их обычно и заставали: пестрыми стайками плавая у самого дна, они сгрызали с камней наросшие ракушки. При нашем появлении они совершенно не пугались и даже не прерывали своего занятия.

На песчаных участках дна кормились барабульки, или, как их еще называют, султанки. У этих рыбок, тоже небольших, смешная, сильно скошенная голова, похожая на нож бульдозера. Султанки и действуют, как маленькие бульдозеры, ловко разрывая головами песок в поисках спрятавшихся рачков и крабов. Мы научились издали узнавать места кормления барабулек по легкой мути, которую они поднимали своими «подкопами».

Встречались нередко и более крупные рыбы. Светлана однажды нырнула прямо в большую стаю резвящейся кефали, и, по ее уверениям, каждая рыбина была чуть ли не в полметра величиною. Дважды я видел акул. Но они держались вдалеке и поэтому казались совсем маленькими и не вызывали никакой тревоги.

Мне привелось видеть, как охотится морской ерш-скорпена. Уродливый, зловещий, какого-то грязновато-бурого цвета, весь ощетинившийся колючими плавниками, он неподвижно лежал на дне в тени камней, почти сливаясь с рыжеватыми кустиками цистозеры. Он замер, как убитый, жили только его тупые, злые глаза. Мимо проплывала барабулька. Мгновенный бросок — и она исчезла в прожорливой пасти скорпены. А эта гадина, которую недаром рыбаки называют помесью жабы с драконом, снова замерла в засаде, поджидая новую добычу.

У меня руки зачесались схватить ерша за хвост и вышвырнуть на берег, чтобы не портил подводного царства. В кипящей ухе он оказался бы куда приятнее, хотя бы на вкус. Но я поостерегся его трогать, вспомнив рассказы рыбаков о ядовитых колючках. Они у него в спинном плавнике. Голыми руками его не возьмешь, а остроги или ружья у меня, увы, не было.

Гоняться за рыбами было некогда. Не для того мы сюда приехали. Наступала осень, времени оставалось мало. Решили перебираться в соседнюю бухту Барахты.

Для первого погружения нам с Наташей выпало место у подножия скалы Слон («Потерявший хобот», — острили мы). Рядом работали Светлана и Михаил.

Я потому останавливаюсь на таких чисто технических деталях, что этот день едва не стал последним в моей жизни…

Подплыв к скале, я начал опускаться, придерживаясь за водоросли. Солнечные лучи пронизывали воду до самого дна и переливались на крупной гальке. Местами среди камней виднелся чистый песок. Он был почти белый и шелковистый на ощупь, когда я, мягко «приземлившись», набрал его полные горсти.

На обломках камней, валявшихся у подножия скалы, покачивались длинные алые ленточки каких-то водорослей. Я никогда не видал таких раньше. Глубина здесь не превышала пяти метров, поэтому их яркий, сочный цвет почти не тускнел от поглощения света водой.

Наташа показала мне большой палец, выражая свой восторг, поплыла дальше, в сторону открытого моря. Так мы договорились еще на берегу. Искать среди камней она боялась. А я начал методически, метр за метром, осматривать дно у подножия Слона.

Прошло уже минут пятнадцать, как вдруг серое облачко мути, поднявшееся немножко левее над песком, привлекло мое внимание. Наверное, там пасутся барабульки. Но, сколько я ни всматривался, ни одной рыбешки не видел. А притаиться им негде, кругом чистый белый песок.

Это меня заинтересовало, и я подплыл ближе. Мне показалось, будто на светлом фоне песчаного дна проступают слабые контуры какого-то непонятного предмета. Там словно что-то пряталось под слоем песка.

Сердце у меня радостно дрогнуло. Неужели мне опять повезло и я первый наткнулся на след древнего поселения? Судя по очертаниям, в песке пряталась мраморная плита. Может быть, с надписью…

Я протянул руку, чтобы смахнуть с нее песок… и в тот же миг получил страшный удар, словно в ладонь вонзилась сразу сотня острейших кинжалов. Какое-то плоское, точно блин, гибкое тело взвилось перед моим лицом, подняв облако мути. Черные и белые полосы замелькали в глазах. Я упал лицом в песок и больше ничего не помнил…

Первое, что я увидел, открыв глаза, было высокое синее небо и вонзившееся в него острие мерно качающейся мачты. Я лежал на палубе нашего тралбота, на мокром матраце. Рядом сидела Светлана и читала книжку. Заметив, что я очнулся, она торопливо наклонилась ко мне и сказала:

— Лежи, лежи. Только не ворочайся! Хочешь пить?

Я хотел привстать, но тут же почувствовал такую боль в правой руке, что невольно застонал. Рука стала тяжелой, точно каменная, и совсем не повиновалась мне.

С мостика, стоя у штурвала, на нас смотрел Сергей. Он что-то крикнул в переговорную трубку. Через минуту на палубе собралась вокруг меня вся наша экспедиция во главе с Кратовым.

— Что случилось? — спросил я, еле разжимая спекшиеся губы.