Алексей Гравицкий - Мама

Американец, посол он там был или шпион, вышел, коротко кивнув на прощание. Слава поднялся из-за стола, на ходу достал пистолет, щелкнул предохранителем. Хлопнула дверь скрыв от Юлии и новую власть, и коридор, и…

Грохнул выстрел.

Сергеев вытянулся на траве в полный рост. Мысли были странными. То вяло текли, словно цепляясь нога за ногу, то вдруг начинали скакать бессвязным галопом, прыгая с пятого на десятое. Притом в голове ничего не оставалось: прыгая или переползая, но вылетали эти мысли окончательно и бесповоротно, не оставляя и следа или памяти о своем существовании.

Капитан сел и потер виски. Юрка дрых в палатке. Устал пацан. Интересно, какая сука его сюда втравила. Ну ладно Сергеев, он многое повидал, многое знает, говна за свою жизнь достаточно нахлебался, чтобы прийти к определенным жизненным позициям. А мальчишку-то этого зачем в подобные вещи втравливать?

Беззвучно завибрировала трубка, которую ему выдали вместе с инструкциями. По спине Сергеева пробежал неприятный холодок. Из этого телефона мог послышаться только один голос. И капитан знал дословно, что это голос скажет. Варианта было два. Либо – либо. Третьего не дано. Звонить, чтобы спросить, как здоровье жены, сюда никто не станет.

– Ворон, – по инструкции отозвался Сергеев.

– Лети, птичка моя, – голос, искаженный связью, был спокоен и непоколебим. – Через минуту взлет.

Связь оборвалась. Капитан действовал бездумно, механически. Каждое движение, каждое действие шло на автомате. Никаких эмоций. Эмоции не нужны. Он солдат, он робот, он руки, ноги, уши и глаза – все, что угодно, только не ум, честь и совесть. Когда выполняешь приказ, ум, честь, совесть и все прочее должны спать, либо подчиниться идее.

Только в одном пункте капитан Сергеев отошел от инструкции. Он не стал будить лейтенанта Юру Дружинина. Он все сделал сам, не пожелав делить ответственность с пацаном, который сладко сопел под брезентовым тентом.

Ему казалось, что он не заснет. Слишком много событий, решений, адреналина, выпущенного в кровь, было в последнее время… Их и впрямь оказалось слишком много, и Вячеслав, сам того не заметив, уткнулся в столешницу.

Сон был странным. Без сновидений, но с осознанием того, что спит. И просыпаться не хотелось. Просто ровная чернота, первозданная тьма, в которой он плыл в полной невесомости. Плыл, не ощущая тела, да и не было сейчас у него тела. Было просто осознание тьмы, осознания того, что тьма – это сон и какое-то странное внутреннее спокойствие. И он тонул в этом спокойствии. А потом в него резко постучали.

Слава вскинулся, непонимающе посмотрел перед собой. Возле стола стояла Юлия Владимировна. Что-то случилось, или только должно случиться, или…

– Рассказывай, – распорядился Вячеслав, стряхивая остатки сна.

– Базы уничтожены, – Юля говорила очень тихо. – Теперь уже все пять. Группы, уничтожившие базы, отозваны. Одна из них уже вернулась. Вторая на подходе. Америка и Европа стоят на ушах. США требуют незамедлительно выдать вас как преступника, в противном случае грозятся ответным ядерным ударом.

– Ответным, – Слава зло скрежетнул зубами. – По ним еще никто не стрелял, так что речи об ответном ударе быть не может. Так и ответь. А то, что мы уничтожаем вооруженные бандформирования на собственной территории – это наше внутреннее дело и США оно не касается.

– Эти вооруженные формирования – войска США.

– В таком случае мы уничтожаем нарушителей границы и сами можем выдать США ноту протеста. Они вторглись на нашу территорию без объявления войны. Мы защищаем свои границы. Только и всего. А они…

– А они защищают свое положение, свой авторитет, который вы хотите подорвать.

– Я его не «хочу подорвать», я его уже подорвал, – сварливо поправил Вячеслав. – Вот что, Юленька, на всякий случай сделаем вот что. Нужно подготовить какой-нибудь достаточно удобный кораблик. На нем смонтировать пульт, перенести туда все, что нужно для работы. Руководить страной можно откуда угодно. Да, вот еще что. Туда же погрузите оставшиеся пять образцов нашего славного клинка Армагеддона. И, кстати, надо бы придумать для этого оружия более подходящее название.

– Куда уж более подходяще, – фыркнула Юля.

Слава не отреагировал на колкость, и она поспешно перешла снова на деловой тон.

– Что вы планируете с этим «корабликом»?

– Запустить его в Атлантику и переместиться туда. Руководить страной, как я уже сказал, можно откуда угодно. А в непосредственной близости от врага с нашим оружием на борту это делать значительно безопаснее, нежели здесь стационарно, хоть и под защитой ПВО.

Юлия выпрямилась.

– Я бы с вами поспорила…

– Я бы не стал спорить, – оборвал ее весьма грубо Вячеслав. – Задание ясно? Действуйте. Сроки – двадцать четыре часа. О выполнении доложить. Кто там вернулся из наших боевых групп.

– Капитан Сергеев и лейтенант Дружинин.

– Вот и прекрасно. Их отправите на лайнер в первую очередь, пусть руководят процессом. Этот капитан вполне может быть комендантом нашей плавучей крепости. Я ему верю.

Дым. Сизый, лохматый, осязаемый. Дым стоял коромыслом, что называется, хоть топор вешай. Где-то среди этого дыма виднелся человек. Мутный человеческий силуэт.

Он отпрянул от замочной скважины, в которую пытался разглядеть кусочек бытия, и принялся ковырять в ней отмычкой. Сидя на корточках, деловито мучил замок. Тихо, осторожно, спокойно. Главное – не торопиться. Интересно, кому взбрело в голову вместо электроники ставить здесь старый механический замок? Впрочем, для Мамеда и электронный, и механический замок особой проблемы не составляли.

Щелк!

Араб поднялся на ноги и тихо нажал на дверную ручку. Дверь подалась вперед легко и беззвучно. В нос ударило ядовитым табачным дымом, что висел, казалось, плотной стеной. Даже у привычного к хозяйской забаве Мамеда заслезились глаза.

– Опять «Старый Дублин», хозяин? – тихо спросил араб, припомнив название табака-клопомора.

Старик, что сидел в кресле спиной к двери и дымил трубкой, медленно повернулся. Сейчас это действительно был старик. Фигура бывшего президента поломалась, приобрела ветхую дряхлость, лицо покрыли глубокие морщины. Особенно резко выделялись они на лбу. В глазах застыл мутный туман, словно часть табачного дыма заблудилось внутри старика и, не найдя выхода, заволокла зрачки и радужку.

– Это ты, Мамед? – голос звучал так же вяло. – Я знал, что ты придешь ко мне, знал, что не бросишь. Садись.

Араб быстро прикрыл за собой дверь.

– Некогда сидеть, хозяин. Собирайся, уходим.

– Куда, Мамед? Куда идти?

Араб замер, на бывшего хозяина смотрел непонимающе.