Роман Караваев - Недалеко от Земли

Прихотливые изгибы вялотекущих мыслей прервал глубокий вздох из соседнего кресла. Терехов вздрогнул и повернулся на звук.

– Э-э... – сказал Бородин и потянулся всем своим немаленьким телом, по частям извлекаясь из недр кресла. – Извините, коллеги, я несколько отвлекся... Мне тут пришла в голову дикая мысль... Бред, конечно, но... Вы все знаете, что такое гравитационный коллапс?

– Наслышаны, – сообщил ему Ли, отвлекаясь от изучения таблиц. – Как и все люди, имеющие отношение к работе в космосе. Черные дыры и всё такое...

– Так вот... м-м-м... не знаю, что там с «Вояджерами», но я задал себе вопрос: что мог бы увидеть наблюдатель, находись он внутри сферы Шварцшильда? – Физик вытянул перед собой руку с растопыренными пальцами, как бы заранее защищаясь от хора возмущенных голосов. – Нет-нет, я прекрасно знаю, какие раздраженные возгласы могу услышать! Но, коллеги, ей-богу, есть, по крайней мере, два обстоятельства, которые стоит рассмотреть – красное смещение, то есть разбегание внешних галактик, и невозможность вырваться за пределы области, ограниченной сферой. Для внутреннего наблюдателя эти два фактора будут являться жестокой реальностью. Опять же Большой взрыв, положивший начало развитию Вселенной. Каково, а?

– Ну, Андрей Ильич, ты даешь! – Слава помотал головой. – Разве ж такое возможно?

– В Мироздании нет ничего невозможного, юноша, – Бородин откинулся на спинку кресла, – зато есть многое такое, чего мы еще не знаем. И энергично отвергаем со всей величественной спесью, присущей венцу творения.

– Так ты что же, Андрей, – Терехов изумленно взирал на соседа, – хочешь сказать, что Солнечная система находится внутри черной дыры?

– Я ничего не утверждаю, – заявил Бородин. – Я лишь озвучил мысль, посетившую меня «в сии минуты роковые».

– Ну да, – сказала Вивьен, – всех озадачил и теперь наблюдает, что из этого получится...

– Вам виднее, – благодушно молвил Бородин. – Как психолог, вы должны лучше всех нас разбираться в таинстве зарождения мысли.

– Ну, хорошо, – Слава поднял руки, призывая всех к вниманию, – ну, ладно. Над этим стоит подумать. Может быть, тут есть какие-то зерна истины. Действительно, нельзя ничего отвергать сходу, если ничего об этом не знаешь. И все же, леди и джентльмены, я попросил бы вас сейчас не отвлекаться. На повестке дня всё тот же вопрос: будем прыгать по касательной или нет?

– Ничего не имею против, – пожал плечами Бородин. – Только все же прошу учесть одну деталь – при вводе дальности задайте параметр двести восемь единиц, умноженных на два-пи-эр.

– Окружность Сферы? – Вивьен вопросительно посмотрела на физика. – Зачем?

– В худшем случае мы снова окажемся в нынешних координатах, в лучшем – в точке старта, у Базы.

– А других вариантов не предвидится?

– Отчего же! Мы можем оказаться и за пределами Сферы, имея в виду наше полное незнание законов движения в режиме прыжка, но, честно говоря, я в это не верю.

– На том и порешим! – Слава повернулся к Тараоки. – Вивьен запускайте программу…

Интересные люди эти русские, думала единственная женщина в экипаже, заученными до автоматизма движениями вводя новые параметры полета. Казалось бы, неординарная ситуация, в которой главное – полное сосредоточение на достижении поставленной цели. А цель – слетать, посмотреть, попробовать преодолеть неведомый барьер, доложить о результатах. Вместо этого они рассуждают о высоких материях, пытаются немедленно разрешить проблемы, над которыми целые коллективы ученых будут долго ломать голову, всё время отвлекаются. Даже Ли, самый собранный из них, забыл выйти на связь с центром управления. Да и она тоже хороша, не напомнила. Им бы побольше американского практицизма... Вивьен виртуозно завершила последнее движение и посмотрела на Славу. Тот кивнул.

ПП дрогнул и проявился в пяти километрах от Базы.

– Где вас носит?! – Боря Калмыков был раздражен. Даже очень раздражен. – Что, трудно было переслать сообщение?

Едва засветился экран связи, гранд-инженер высказал им свое мнение о том, что он думает о них, об их полете и их поведении. Экспрессивно, доступно и не скупясь на эпитеты.

– Извини, Боря, – примиряюще сказал Ли, – но было очень занятно и необычно. Виноват, больше не повторится.

– А больше тебя никто и не пустит, – Калмыков на глазах терял остатки недовольства. – Правда, ребята, ведь сорок минут молчали. Мы тут извелись все.

– Сорок минут! – удивился Слава. – А мы и не заметили. Как-то всё довольно быстро произошло. Да что случилось-то? – глядя на притихших операторов вопросил он.

– С Земли получено указание прекратить все испытательные полеты. До особого распоряжения.

– Ничего себе новости! А почему, собственно?

– Без объяснения причин. Просто констатировали факт. Если я правильно понимаю, то скоро у нас будут гости.

– Даже так? И что дальше?

– А дальше вы все отправляетесь прямиком к Штейнбергу. Он с нетерпением ждет. Так что отстыковывайтесь, причаливайте – и на ковер.

Шеф выдерживал паузу. И пауза явно затягивалась. Наконец он, видимо, счел, что психологическая подготовка к разговору завершена, недовольно оглядел стоявших у входа испытателей и, кашлянув, произнес:

– Располагайтесь, господа… И миссис.

– С Вашего позволения – мисс, – мгновенно среагировала Вивьен, но ее тут же перебил Ли:

– Мы еще не прошли карантин, Генрих.

– С момента получения приказа с Земли карантин объявлен по всей Базе. Так что на эту тему больше не отвлекаемся. Могу вам также напомнить о нашей договоренности по поводу немедленного доклада о результатах полета. И об ответственности, которую я несу перед Землей за всех вас и вверенную мне территорию. Поэтому – располагайтесь, – он протянул руку, указывая на пристенные диванчики, – и приступим.

Подождав, пока экипаж рассядется, Штейнберг включил запись и кивнул Ли:

– Начнем с вас, Вячеслав. Каковы ваши впечатления, выводы?

Слава растерянно почесал переносицу, пригладил несуществующий вихор на затылке, потом тихо кашлянул и произнес:

– Очередная попытка преодолеть Сферу не удалась. Были реализованы два режима: первый – пробой сходу, так сказать… при исходной дальности в пятьсот астрономических единиц, второй – выход по касательной. Ни то, ни другое не привело к желаемому результату. Что же до личных впечатлений – они есть, и весьма сильные. Мы были на границе межзвездного пространства, и панорама, открывающаяся оттуда, потрясает. Мне показалось, что я слышу музыку сфер… Извините за невольный каламбур.

– Это уже эмоции… А скажите, Вячеслав, откуда взялись такие странные идеи о режимах полетов?

– Э-э-э… – Ли слегка покраснел. – Виноват, мальчишеская выходка, конечно. Просто пришло вдруг в голову, что если попробовать с разбега… или наоборот, приблизиться вплотную – и не в лоб, а под каким-то углом… – он окончательно смешался. – В общем, дурацкая попытка применить исключительно наземные хитрости при движении в режиме прыжка.