Роман Караваев - Недалеко от Земли

– Да, конечно, – капитан зашелестел клавишами. – Есть связь.

Экран выдал знакомую картинку центра управления. Изображение было четким, хотя и изредка подергивалось. Связь, основанная на информационном пакетировании высокого уровня, или, в просторечьи, ви-передача, находилась в процессе совершенствования, а где-то в огромном пространстве гуляли помехи.

Ли улыбался, глядя на пилотов. С видимым облегчением.

– Как прыгнули, ребята? Всё в порядке?

– Лучше не бывает. Мы в заданной точке. Даем панораму.

Теперь уже настала очередь персонала центра застыть в немом благоговении перед стеной-экраном и перед открывающимися перспективами покорения пространства. Результаты испытаний вдохновляли и сулили невероятные возможности, которых доселе у человечества просто не существовало.

– О’кей, ребята! – Ли, казалось, источал удовлетворение. – Давайте запись приборов.

Тернер щелкнул клавишей:

– Почта, сэр.

Руководитель полетов некоторое время изучал полученную информацию, потом поднял голову и, глядя на испытателей, быстро произнес:

– Ну что ж, это пойдет в «Новости». А у нас по программе еще один прыжок. За пределы Системы. Готовы?

– Как всегда!

– Тогда до связи.

Кобыш глубоко вздохнул, подмигнул Тернеру и продекламировал:

– Он шел всё прямо и вперед, и всё вперед глядел... Как системы, Брюс?

– В норме, командир.

– Да-а-а... Так далеко от дома мы еще не забирались. Вроде всё в порядке, а под ложечкой сосёт. Стр-р-раш-но-ва-то как-то. А?

– «Под ложечкой сосёт» – это где?

– Ну-у, в общем... душа уходит в пятки.

– Душа – в пятки?

– Короче, не по себе.

Тернер озадаченно посмотрел на командира, потом лицо его озарила улыбка, и он понимающе кивнул:

– Всё о’кей, Дима! Страшно немного. Да. Я еще плохо знаю идиомы. Мне тоже... как это... не по себе.

– Тогда – порядок! Не испытывают страха только сумасшедшие и герои боевиков. Готовность – один!

– Есть, готовность один, – оба испытателя закрепились в креслах.

– Готовность – ноль. Старт!

Брюс щелкнул клавишей. Интерьер модуля метнулся из стороны в сторону. Вновь заискрилось перед глазами. И вновь моментально восстановилось.

На обзорном экране виднелась знакомая до слез чечевица родной Базы.

На обед Вивьен опоздала. Стараясь побыстрее закончить реферат о возможности влияния пространственного прыжка на психику людей, затребованный НАСА, она просто пропустила урочное время. Лучше бы, конечно, было подготовить его после собственного участия в испытаниях, когда можно опереться на личный опыт, но начальство осталось непреклонным, и Тараоки пришлось в спешке, анализируя по горячим следам поведение вернувшихся из полета, набрасывать основные моменты проведенных наблюдений. Ничего нового у своих друзей по команде она, естественно, не заметила, кроме одного, но немаловажного обстоятельства. Все испытатели после карантина неохотно шли на контакт с кем бы то ни было, даже с ней, казалось бы, самым близким человеком на Базе. Они вежливо улыбались, поддерживали разговор, шутили и, тем не менее, находились где-то по другую сторону невидимого барьера, вставшего непреодолимой стеной между ними, мгновенно преодолевшими пространство, и всеми остальными, такого деяния еще не совершившими. Вивьен не знала точного ответа на вопрос о возникновении подобной ситуации и потому отметила в реферате несколько вероятных вариантов разрешения конфликта. Собственно, она и задержалась, пытаясь максимально беспристрастно сформулировать свое мнение о послеполетном образе действий товарищей по команде. Завершив работу, она записала ее на диск и отнесла директору Штейнбергу для отправки на Землю. И только после этого двинулась в сторону «Харчевни».

Сие название, высокохудожественно намалеванное поверх входа в заведение общественного питания, где кормился весь состав Базы, было придумано русскими весельчаками из обслуживающего персонала. Они посчитали, что вывеска «Столовая» мало подходит для светлого, просторного, многоуровневого зала, к тому же мастерски оформленного дизайнерами проекта скорее под элитный клуб, нежели обычное функциональное место приема пищи. Окрестить же «Рестораном» или «Кафе» столь прозаическое по своему назначению помещение, несмотря на ступеньки и невысокие барьеры, разделяющие площадки с изящными столиками и удобными креслами для посетителей, тоже рука не поднималась. Поэтому, особо не задумываясь, и приняли нынешнее обозначение, благо, сути оно не искажало и, вместе с тем, как считали парни из технической обслуги, создавало романтический настрой.

С испытателями, уже насытившимися, но от этого не ставшими более приветливыми, Тараоки столкнулась в дверях «Харчевни».

– Извини, Вивьен, – буркнул Джек Клеменс, – мы ждали тебя довольно долго. Увы, – он развел руками.

– Ничего, – она мягко улыбнулась, проходя мимо посторонившихся товарищей. – К ужину постараюсь быть вовремя.

– Сейчас намечается сборище в кают-компании, – вслед ей сказал Виктор Хромов. – Мы хотим заранее занять места получше. Ты придешь?

– Непременно, – Тараоки, обернувшись, кивнула. – Зарезервируйте местечко рядом.

Она прошла к стойке, наугад выбрала три блюда, взяла чашечку дымящегося черного кофе, поставила все это на поднос и остановилась в нерешительности. Взгляд ее блуждал по залу в поисках столика с какими-нибудь знакомыми. Вивьен давно отвыкла обедать в одиночестве, да, честно сказать, и не любила этого. Пока она присматривалась, перед ней возник мощный силуэт, заслонивший сразу половину обзора.

– Сударыня, – раздалось сверху, – не составите ли нам компанию? Приятно, знаете ли, трапезничать в обществе прелестной дамы.

Тараоки подняла голову и увидела улыбающуюся добродушную физиономию. Мужчина, стоявший перед ней, выглядел могучим, или, вернее, довольно обширным. Более всего он напомнил ей Добрыню Никитича с известной картины русского художника Васнецова «Богатыри». Правда, растительность на его лице отсутствовала, и стрижка ничем не напоминала удалые кудри народного героя. А вот общее впечатление он производил именно такое. Она едва доставала ему до подбородка, хотя для японки рост ее был достаточно высок.

– Андрей, – прогудел геркулес, протягивая огромную лапищу и забирая у Тараоки поднос. – Давно жаждал быть представленным, да все никак не получалось. А вы, простите?..

– Вивьен.

– Вот как? – брови гиганта удивленно приподнялись. – Э-э-э… довольно необычное имя для восточной красавицы.

– Я американка, – сообщила Тараоки. – И родилась в штате Вирджиния.

– Ага. Это меняет дело Вы ведь из команды испытателей?

– Бородин! – послышался еще один голос от дальнего столика. – Пока ты там лясы точишь, незнакомка умрет с голода, а у нас все остынет.