Роман Караваев - Недалеко от Земли

– Ты считаешь, это реально? – Солдат резко, вместе с крутящимся креслом, повернулся к ученому. – И такое нельзя отследить?

– Ну, узнал же как-то Вознесенский, что его питомец здесь, – теперь уже энциклопедист окинул Медведева рассеянным взглядом. – Твоей службе хорошо бы проверить, какие сообщения есть в почте у академика. Если, конечно, он их сразу не стирает. Хотя зачем ему… – он сделал паузу. – Что же касается отслеживания, то он мог выкинуть этот фокус в зеркалах, на фоне общей работы, и тогда мы не в силах что-либо зафиксировать, кроме пиков активности. Да и вообще не в силах, и ты, Иваныч, знаешь это не хуже меня. Может, в будущем…

– Ты, Тимур, не мудри, – Солдат поморщился, – а лучше скажи прямо: да или нет?

– Да, – нехотя ответил Трубников. – Но поймать пакет можно только в том месте, куда он отправлен. Либо в исходном пункте. Причем заранее зная, чего мы ждем от объекта эксперимента.

– А наши мысли они в состоянии прочитать? – бывший контрразведчик совсем посуровел. – Здесь и сейчас?

– Нельзя исключать и такую вероятность, не смотря на то, что кабинет надежно защищен. Опять же с нашей точки зрения.

– Худо, – подытожил Медведев. – Что ж, пойдем смотреть на наших соколов. Воочию, – он поднялся и, кивнув, направился к двери. Ученые молча последовали за ним.

По пути в седьмую лабораторию они заглянули «к Коле», как выразился Костромин, где советники президента любезно пообщались с Варчуком, которому Солдат не преминул задать несколько каверзных вопросов в надежде поймать физика на слове. Ответы он получил весьма двусмысленные, рассердился было, но сдержался, памятуя о том, что экстрасенсы – люди не от сего материального мира, и раздражаться на них – себе дороже. Уточнив программу эксперимента и проверив готовность сотрудников, они покинули «колину обитель» и добрались, наконец, до «семерки».

Каневский и Засулович встретили их сдержанно, не зная как реагировать на присутствие высоких гостей, а Максим, тщательно скрывая насмешливые искорки в глазах, отвесил низкий поклон.

Медведев же неторопливо обошел лабораторию, внимательно рассматривая блоки аппаратуры, хотя Доктор готов был дать голову на отсечение, что он в них ничего не понимает, приблизился к подковообразному пульту, с интересом его изучил и лишь затем обратил свой взор на Клюева.

– Знакомы ли вы с Аристархом Васильевичем Батюшкиным? – задал он неожиданный вопрос.

– Не припоминаю, – Максим удивленно вскинул брови. – А что? Должен?

– Как вы попали в испытатели?

– Меня откомандировали с завода в Капустин Яр, на полигон. Там я обкатывал «Приму» на стендах. А потом, после доводки, стал летать на ней. Если, конечно, это можно назвать полетом.

– Вот так, сразу, с производства – и на экспериментальную модель?

– Ну-у… нет, конечно. Вообще-то я подавал заявку на участие в программе ПП…

– Ага! – Солдат вперил в Клюева испытующий взгляд. – Значит, хоть и косвенно, но вы должны были пересечься.

– Да в чем дело-то? – не выдержал Максим. – Это имеет какое-то значение?

– Может, да, а может, и нет, – Медведев заложил руки за спину и качнулся с пяток на носки. Потом обратился к ожидавшей в молчании группе ученых:

– Ну что ж, начнем, пожалуй… – пауза. – Посмотрим, на что годятся птенцы гнезда аристархова, а?

Костромин тут же занял место за пультом, а Засулович с Каневским разместились по обе его стороны, в боковых операторских креслах. Трубников же остался у двери, видимо, чтобы сохранить лучший сектор обзора. Оттуда ему хорошо были видны и мониторы на пульте, и кресло между двух зеркальных полуцилиндров.

Клюев прошел в центр помещения, сел, откинулся на спинку, сделал несколько движений, устраиваясь поудобнее, и расслабился, прикрыв глаза. Солдат, внимательно осмотрев диспозицию, передвинулся к окну и замер в ожидании.

– Внимание! – произнес Костромин в интерком. – Начинаем.

И все застыло. В первые секунды, тягучие и тяжелые, казалось, что ничего не происходит. Потом Медведев, тоже, вероятно, полностью вписавшийся в эту неподвижную картину и напряженно наблюдавший за Максимом, почувствовал в нагрудном кармане своего пиджака некое шевеление. Он с удивлением глянул вниз и обнаружил, что его любимый золотой «Паркер» покинул свое убежище и завис буквально в паре сантиметров от его лица, затем дрогнул и медленно поплыл к распластанному в кресле испытателю. А тот в последний момент поднял правую руку и, не открывая глаз, принял его на ладонь. Лишь после этого действа летчик приподнял веки и спокойно спросил:

– Ну, как?

– Впечатляет, – в тон ему ответил Солдат, сохраняя на лице невозмутимое выражение. И, не обращая внимания на зашумевших у пульта сотрудников института, добавил. – А что-нибудь посущественнее можете?

– Как скажете, – Максим сделал легкий отстраняющий жест, и ручка вернулась на свое законное место, причем на этот раз советник президента не уловил никакого движения в воздухе. – Посмотрите за окно.

– Смотрю, – Медведев сосредоточился на пейзаже.

– Скамейку видите?

– Которую?

– Ту, что поближе к нам, у фонарного столба.

– Да, – Солдат с интересом пригляделся. Скамейка была старой, еще прошлого века, но ухоженной. На массивном чугунном основании покоились тщательно покрашенные в голубоватый цвет перекладины, плавным изгибом переходящие с сиденья на спинку. На боковинах лежали шапки снега, но середина оказалась расчищенной. Видно, кто-то пристраивался ненадолго. Массивные ножки, напоминающие львиные лапы, намертво вмерзли в ледяную утоптанную тропинку и виднелись только наполовину. В общем, неприглядный зимний антураж.

– Показываю, – тихо сказал Клюев и опять прикрыл глаза.

За спиной контрразведчика тут же вырос Доктор и тоже сосредоточенно уставился в окно.

Скамейка резво прыгнула вверх, выдирая и разбрасывая причудливые куски слежавшегося до непробиваемой плотности снега и льда, ее по спирали понесло выше, как будто невидимый смерч закружил ее в своих объятиях, но вдруг передумал, потому что она круто остановилась, словно в оцепенении, медленно развернулась торцом к зданию института и снова замерла. Неожиданно она рванулась вперед, как снаряд, выпущенный из гигантского призрачного орудия, и, со свистом рассекая воздух, понеслась к окну седьмой лаборатории. Она летела быстрее, чем расширялись зрачки Солдата, который даже не успел среагировать на изменившиеся обстоятельства. Трубников за его спиной тоже впал в ступор. «Все! – мелькнула шальная мысль. – Доигрались!»

Скамья, впрочем, не врезалась в стекло. Она недобрала до него каких-нибудь пять сантиметров, неподвижно повиснув перед потерявшими сцепление с реальностью зрителями. И пока Доктор сглатывал тугой комок, застрявший в горле, она исчезла.