Александр Маслов - Око Арсиды

– Отобьет? Глеб Васильевич, да я, если только что, ему сразу в морду. А ну-ка с дороги! – Шурыгин взял галиянку под руку и решительно направился к выходу из ангара.

Арнольд тяжко вздохнул и посторонился, моргнув несчастными глазами.

Через несколько часов дальний разведчик «Тезей» сошел с орбиты Земли, чтобы начать разгон для броска к системе Идры. За Марсом состоялся последний сеанс связи между кораблем Быстрова и «Тирату», тоже готовившимся к дальнему перелету.

Совершив за свою жизнь не мене полутысячи гипербросков, Глеб никогда не выходил так близко от звезды. Идра пылала всего в шестнадцати миллионах километров, похожая на косматую дьяволицу. Казалось, ее бело-голубые лучи пронзают защиту и корпус «Тезея», острыми иглами вонзаются в кожу звездолетчиков.

– А мы едва не поджарились! – воскликнула Ивала, глядя с восторгом и небольшой долей страха на звезду.

– За малым, – согласился Быстров. – Сбой масс-детекторов, стабилизаторов или программы коррекции. А? Что скажешь, Саш?

– Сказал бы, но боюсь соврать, – Шурыгин повел широкими плечами, покосился на строки с обобщенными данными – разноцветной вязью они пробегали по темному пластику.

Всеобщий язык Сашка научился понимать так же хорошо, как пристианский, но пляшущие пред глазами цифры и символы как-то не совсем укладывались у него в голове.

– Извините, Васильевич, для меня это пока китайская азбука, – проговорил он. – И вместо мозгов у меня манная каша с цукатами.

– Сань, да я от тебя ничего не требую. В шутку спросил. Наш Агафон в эту китайскую азбуку вникал месяца три с ежедневными сеансами под мнемотрансформатором и прочими штуками, прокачивающими мозги, – отозвался Быстров, срочно меняя курс корабля. – И ты все поймешь и освоишь. С другой стороны, мне бы хотелось, чтобы ты скорее разобрался в наследстве Агафона Аркадьевича. Я не знаю, что он переделал в пространственных стабилизаторах, двигателях и девз-генераторах, и отчего они разладились, но без работающих усовершенствований Агафона наш «Тезей» – как бы и не «Тезей», а ординарный разведчик дальнего броска. И без умелых настроек Агафоши важные системы работают не так. Поэтому я на твою свежую голову возлагаю определенные надежды. Уж согласись, разобраться с изобретениями Арканова поинтереснее, чем всякая электрогравитация.

– Я постараюсь. Если надо, из штанов выпрыгну, но дайте мне время, – глаза Шурыгина полыхнули решимостью.

– Из штанов не надо. По крайней мере в рубке, – шутливо предостерег Глеб.

Ивала Ваала хихикнула и достала флакончик с моа-моа.

– Васильевич, а если бы мы вышли из гиперброска с вектором точно на звезду. Что бы тогда? – поинтересовался Шурыгин. – Как я понимаю, при нашей скорости уклониться – шансов ноль.

– Побольше чем пустой ноль. Было бы с полминуты на принятие решения и отчаянную попытку вывернуться. Боишься? – Быстров искоса посмотрел на него и представил, какая буря бушует в душе и разуме землянина: ведь первый раз оказаться в сердце чужой звездной системе – переживание не для слабонервных.

– Нет, – твердо ответил Сашка. – Я не могу поверить, что это не наше небо, и мы так далеко от Земли. А верно, что по статистике большинство катастроф происходит на фазе выхода из гиперслоев?

– Больше всего их происходит во время боевых действий – это я тебе точно могу сказать. А статистике из мнемоэнциклопедий, что осели в твоей башке, я не особо доверяю, – сказал капитан «Тезея». – Они меня много раз обманывали. Хотя для начала, чтобы сложить представления о галактическом мире и современном положении вещей, сведенья в них достаточные.

– На моей памяти две самых ужасных катастрофы на фазе выхода, – Ивала крепче сжала топазовый флакон. – Первую видела своими глазами, когда возле Листры распахнулась пространственная воронка, и транспортный звездолет вошел прямо в орбитальную станцию. От взрыва атмосфера над нашей планетой была красной несколько дней. Погибло два миллиона человек – все, кто был на станции и близких к ней кораблях. А второй случай застала я возле Полисаи: линкор «Сирипал» вынырнул близко как мы к звезде и через пару минут сгинул в ней, будто жалкий мотылек в огне. Так что, товарищ Шурыгин, лучше выпрыгни из штанов, разгадывая хитрости наследия Агафона, чем наложи в них при возможном форс-мажоре.

– Послушаю твоего совета, дорогая, – Сашка повернулся к ней с дерзкой усмешкой. – Только уговор: пока я буду в отключке с обручем на голове, ты с Арнольдом в любовь не играй.

– Это почему еще? – встрепенулась галиянка.

– Действительно, почему? – поддержал ее угрюмо молчавший андроид. – Мы с госпожой Ваалой давно знаем друг друга и близки духовно.

– А потому, что я успел неплохо освоить устройство криасских кибер-систем, – заметил Шурыгин, намекая на происхождение робота. – Я быстро найду способ угомонить любвеобильный дух в синтетической оболочке.

– Угрожаете, товарищ Сашка, – зеленые глаза Арнольда стали прозрачнее, на грубое лицо зигзагом легла морщина. – А меня, между прочим, Ивала Ваала на Сприсе с поля боя собственными руками вытаскивала.

– Шучу я, – усмехнулся Шурыгин и, уводя внимание к другой теме, спросил: – А что это за штука так близко от Идры? – он указал на яркую искру, проходившую через корону звезды. – Тоже корабль или астероид?

– Одна из наблюдательных станций. Прогнозирует активность процессов в недрах и на поверхности Идры, – Глеб ввел последние инструкции в навигатор и, повернувшись к экипажу, известил: – Подлетное время до Присты пять часов. Торопиться нам некуда, пойдем в щадящем режиме без заметных перегрузок. Так что можно расслабиться и чаю попить. Перед выходом на орбиту прошу всех собраться в рубке, а пока свободны.

– Ура, товарищи! – Ивала проворно вскочила с кресла и заставила подняться Шурыгина.

– Пять часов! – предупредил Глеб. – Всего пять часов. Это не так много.

– Я вас понимаю, капитан, – галиянка изобразила изящный реверанс на пристианский манер. – Лично я иду собирать вещи и приводить себя в порядок. Не могу же я предстать перед славной на всю галактику императрицей в растрепанном виде. А вы что подумали?

– Я подумал, что Саше было бы интереснее остаться в рубке, – высказался Глеб. – Пока мы будем пересекать орбиты четырех планет, он увидит много пристианских чудес.

– Успеет их увидеть ни один десяток раз. Я бы хотела, чтобы он сопроводил меня к главному пристианскому чуду – маркизу Леглусу. Маркиза нужно приготовить к встрече с родным миром, но последние дни маркиз стал несдержан по отношению ко мне. У него взгляд голодного хищника и повадки маньяка. Я боюсь заходить к нему одна, – Ивала сложила руки на груди и притворно потупила взгляд.