Владимир Казаков - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

Афанасьев помолчал, потянулся к сигаретам, что возле себя на скамейку положил Дорохов, потом отдернул руку и снова заговорил:

— У нас в уголовном розыске народу раз-два и обчелся. Я, Киселев и три инспектора. Одного из них вы знаете, — он кивнул в сторону Козленкова, — другой в отпуске, а третий уехал сдавать экзамены, в юридический поступает. Киселев у нас на розыскных делах постоянно сидит. Два других инспектора текущими делами занимаются, а мы с Николаем взяли себе работу с молодежью. Не знаю, как вы думаете, а я считаю — важнее этой работы у нас нет. Не будет правонарушителей среди несовершеннолетних и молодежи — меньше окажется матерых преступников. Ворами да грабителями становятся-то не сразу. Частенько первые шаги еще в детстве. Начинается с ерунды, с какой-нибудь мелочи, повзрослели — за более крупное взялись. Смотришь, чуть ли не на глазах вырос преступник. Тогда его куда труднее исправлять. Простите меня за прописные истины, но не все их понимают.

Афанасьев говорил с жаром, разнервничался, и Дорохов пришел ему на помощь:

— Я полностью с вами согласен, Борис Васильевич.

— Это хорошо. А то есть такие, что думают иначе: говорят — нечего с ними цацкаться. Слишком, мол, гуманны. В тюрьму нужно их сразу, тогда живо исправятся. А ведь среди таких парней есть много хороших, только жизнь у некоторых, бывает, не так складывается. А ты попробуй не допусти до плохого мальчишку, останови вовремя! Вот мы с Козленковым с ними и цацкаемся, — усмехнулся майор и уже более спокойно продолжал: — Может, не всегда удачно. Что касается дружинников, то это основные наши помощники. Лаврова я помню. Стоящий, справедливый. Я ему несколько раз серьезные задания давал.

— Может, за эти задания с ним и хотели свести счеты? — спросил Дорохов.

— Все может быть, Александр Дмитриевич, но при чем здесь Славин? Он у меня ни разу ни по одному делу даже косвенно не проходил. Если Сергей действительно решил расправиться с Лавровым, то для этого должны быть веские основания… Крючкова не нашли? — обратился майор к Козленкову.

— Нет, Борис Васильевич. У него через четыре дня кончается отпуск. Приедет — поговорим.

— Знаете, Александр Дмитриевич, Степан Крючков, по-моему, должен пролить свет на все это дело. Парень разбитной, общительный, но с душком. Вам про беседку в сквере рассказывали? Так он там в первой пятерке. Любит выпить, не прочь подраться, хотя теперь ему по возрасту уже и не полагалось бы. С Лавровым они приятели, хотя как эта дружба сложилась, я себе и не представляю. Степан судился за хулиганство, но кражами не занимался, я проверял. Года три назад была тут у нас воровская группка, так его однажды приглашали на дело, но Крючков не только отказался, а этих ребят отговаривал. Мне потом об этом один из участников рассказывал. Я вызывал Крючкова, спрашивал. Он буркнул, что запамятовал, и все. Кстати, Коля говорил мне, что на месте происшествия была какая-то супружеская пара, забыл их фамилию. Вы с ними не разговаривали?

— Нет.

— Может быть, следует вам самому побеседовать? Может, они какие-нибудь детали припомнят?

— Поговорю обязательно.

— И еще, Александр Дмитриевич, просьба у меня к вам: кража из магазина висит; может, выберете время, посмотрите… А то покоя она мне не дает.

— А я уже сегодня просил Киселева дать это дело. Обязательно познакомлюсь.

— Кстати, как вам показался наш старший инспектор?

— Прямолинейный он какой-то и уж больно сухой.

— Не так сухой, как упрямый, но розыскник отличный и, в общем-то, человек совсем не плохой. Мы с ним вместе давно трудимся. Подправлять иногда приходится.

Майор взглянул на часы и встал:

— Вы извините меня, товарищ полковник, но здесь процедурная сестра строже армейского старшины. Опоздаю на процедуру — она всем врачам нажалуется.

Дорохов и Козленков проводили Афанасьева к большому, четырехэтажному больничному корпусу и, попрощавшись, ушли.

Вечером, около семи часов, к Дорохову пришли дружинники. Их привел начальник штаба. С парнями были две девушки — Зина Мальцева и еще другая, та, что вчера в штабе стояла в сторонке. Александр Дмитриевич про себя отметил, что большинство ребят он видел вчера, но были и незнакомые. Рогов протянул полковнику список, где значилось двадцать четыре фамилии:

— Штаб нашей дружины выделил вам в помощь свой актив.

Дорохов еще раз оглядел собравшихся. Все сидели чинно, настороженно, видно понимая, что им предстоит важное дело.

— Вот что, друзья, мне нужна ваша помощь. Нужно обойти квартиры во всех трех домах, во дворе которых все произошло, и поговорить буквально с каждым жильцом. Тех, кого не будет сегодня, придется навестить завтра. Но самое важное — не пропустить ни одного человека. Нужно отыскать всех, кто пришел в тот вечер домой после одиннадцати, и побеседовать. Может, кто-нибудь видел во дворе Лаврова или Славина, а может быть, и еще кого-нибудь. Нужно узнать, не подходил ли кто-нибудь к месту убийства, что они видели. Постарайтесь выяснить, не было ли у кого-нибудь в тот вечер гостей, когда они разошлись и где живут. О ноже спрашивайте осторожно, лучше в конце разговора. Я бы на вашем месте беседовал спокойно, вежливо. Думаю, вам следует отправиться парами. Сейчас мы раздадим вам списки квартир. Побывать нужно в каждой. Если есть вопросы ко мне, пожалуйста!

— Есть, — поднялся во весь свой огромный рост Семен Кудрявцев. — А как быть с теми, которые нам что-нибудь расскажут про нож или драку? Приглашать к вам сюда?

— Не надо никого никуда приглашать, товарищ Кудрявцев. Поговорите, самое основное запишите, если сомневаетесь, что не запомните, и доложите.

— А что делать, если нас в квартиру не пустят? — спросила Елена Павлова.

— Тогда пригласите с собой управляющего домом, участкового инспектора, на время вашей работы ему приказано постоянно находиться во дворе.

— А вдруг мы узнаем, что люди, приходившие в гости, живут в другом конце города?

— Обязательно их нужно найти и расспросить. Если в чем не разберетесь, посоветуйтесь со мной. Я буду все время здесь, в кабинете. Нет больше вопросов? Хорошо. Тогда желаю вам успеха.

Дружинники ушли. Ушли искать свидетелей и злополучный нож. «Найдут ли?» — думал Дорохов. Он пододвинул к себе два объемистых тома дела и открыл обложку, на которой было крупно написано: «Кража из трикотажного магазина». Листая документы, Александр Дмитриевич делал заметки в своем блокноте. Кое-где закладывал бумагу, нарезанную ленточками.

Вот ему попался список, он с интересом прочел: «Посещающие беседку в сквере». Возле каждой фамилии был указан возраст, местожительство и коротко компрометирующие сведения. Об одних говорилось, что они играли в карты, другие постоянно пьянствуют, третьи хулиганят и дерутся. Дорохов стал внимательно изучать фамилии. Шестым в списке оказался Степан Крючков, двадцати шести лет, техник механического цеха, злоупотребляющий спиртными напитками и любитель картежных игр. Четырнадцатым по счету в списке был Сергей Славин, о котором говорилось, что он угощает подростков водкой, играет на деньги в карты и пользуется авторитетом. Одним из последних оказался Капустин. Дорохов отыскал протоколы допросов последних свидетелей по делу Лаврова, что принес ему Киселев, заглянул в список и понял, что именно Капустин несколько раз замечался в кражах, был в колонии, освобожден досрочно, в беседке постоянный посетитель, зачинщик хулиганства и драк.