Яцек Дукай - Ксаврас Выжрын

- У вас в Москве имеются собственные официальные корреспонденты, аккредитованные при Кремле, - фыркнул Выжрын. - И они ничего иного не делают, как только сидят под дверями у Крепкина и Гумова, ожидая хотя бы ошметки каких-нибудь сплетен.

- Но ведь там все театр, а здесь - правда! Пленник, взятый на поле боя! Он же не станет называть вещи другими именами, играться в дипломатию: а прямо и скажет! Генерал! Подумай, Ксаврас, ведь это тебе выгодно!

- Уж я-то лучше знаю, что для меня выгодно, - неприязненно буркнул Выжрын, снимая руку Смита со своего плеча. - Обо мне тебе беспокоиться нечего. О себе - тоже. Ты все прекрасненько запишешь. Материал у тебя будет такой, что ты бы и сам предпочел его не иметь. Завтра утром. Полчаса, час сколько тебе угодно. Ну, валяй, сообщай это своим шефам. Возможно, они даже согласятся запустить это в прямом эфире, я же лично ничего против не имею.

- В прямом эфире?

Уж слишком все гладко получалось; Смит начал подозревать наличие второго дна - здесь должен быть какой-то крючок, какая-то ловушка... Почему это Ксаврас избегает смотреть в глаза, почему он так усмехается? Что он там опять напланировал?

А может, это вовсе и не план, может, это никогда планом и не было, а всего лишь последующая часть предсказаний Еврея...

Перед полуночью до лесного домика добралась еще одна группа выжрыновцев, в ее составе, среди всех прочих, были: Смертушка (тот самый старый лысый доктор, которого Смит видал во время налета на лагерь, а также никому толком не известный смуглолицый итальянец, который называл себя по-французски Пьером; среди них была пара раненых. Флегма, который добровольно занялся готовкой, наготовил столько кровяной колбасы, что оставалось еще с половину сковородки, хотя все уже наелись от пуза, даже охранники. В конце концов рискнул попробовать и Айен. Колбаса была ужасно жирной и острой, и желудок американца позорно проиграл. Ночью Айен вставал трижды. Возвращаясь после третьего посещения кустиков, он наткнулся на сидящего на пороге домика Ксавраса. Полковник был всего лишь в шортах и дырявых носках; он курил.

- Что, срачка напала? - приветствовал он Смита.

Под этой внешней веселостью Смит почувствовал мрачное, словно кладбище на закате, настроение. Он присел рядом, прикурил сигарету.

- И когда же это произойдет? - спросил он.

- Что?

- Ну, эта самая бомба. Твоя смерть. Ты и вправду в нее веришь?

Полковник пожал плечами.

- Я же не говорю, что именно на меня. Может, случайно. Хотя... кто его знает. Но я бы не удивился.

В немом изумлении Айен лишь качал головой.

- Это совершенно иная ментальность, - забормотал Ксаврас. - Хочешь, я расскажу тебе сказку. Не так уж давно тому назад, всего лишь в шестнадцатом веке, не за слишком уж далекими горами и морями правил царь, называемый Иваном, четвертый, имеющий это самое имя в династии. Так вот, посетил однажды нашего Ивана английский посол, посланник королевы Елизаветы. Посол этот, сэр Джереми Боувз, персона, как вы вскоре сами убедитесь, чрезвычайно хладнокровная, собрался с визитом в царский дворец одетый по-солдатски, со шпагой на боку; возможно, он и вправду был из того самого состояния и профессию таковую имел, нор, возможно, выбрал подобный костюм только лишь ради манифестации. Тем не менее, царь, а стоит тебе знать, что наш Иван был повсюду известен тем, что кровь пускал довольно быстро, да и характер у него был не слишком-то мягкий, и сэр Джереми прекрасно о том знал, приказал у посла того шпагу отобрать. Тогда господин Боувз решительно заявил, что, раз не может предстать перед царем в качестве солдата, то тогда один черт, предстанет в ночной одежде; не медля ни мгновения, начал он стаскивать сапоги и послал за ночной сорочкой и шлепанцами. Царь Иван, явно тронутый подобной защитой правил чести иностранным послом (или же, во всяком случае, хоть немного затушевать впечатление, вызванное подобным пренебрежением), как только появилась оказия, а появилась она довольно скоро, отреагировал столь же решительно, как и почтенный Боувз. Случилось так, что два боярина опередили на дворцовой лестнице уважаемого посла, личного гостя царя, чем нарушили мнимые, а может и действительные, требования дворцового этикета. Царь приказал их казнить. Бояр и казнили. Не знаю, представляли ли сэру Джереми отрубленные головы, но вполне возможно. По-видимому, выражение на его лице не дало царю желаемого удовлетворения, ибо он не остановился в собственных усилиях. Указав на третьего несчастного боярина, который в злую минуту подвернулся ему под руку, царь приказал ему не медля выпрыгнуть в окно, чтобы засвидетельствовать свою безграничную любовь к монарху, а помещение располагалось вовсе даже и не на первом этаже. Наблюдая с каменным лицом за кратким полетом дворянина, сэр Джереми Боувз, явно осознавая историческую важность момента и силясь повернуть все в шутку, выразил предположение, что его королева, все-таки, гораздо лучше использует жизни собственных подданных. - Выжрын выбросил и притоптал окурок. - Так вот, я вовсе даже и не уверен, что он был тогда прав.

- И это правда?

- Правда, правда. Во всяком случае, именно так мне все и рассказывали.

- И что, этот рассказ обязан послужить доказательством для поддержки некоего тезиса?

- Доказательством? Нет, это просто исторический анекдот.

- Сейчас уже конец двадцатого века. Нет ни царей, ни бояр.

- А разве я сказал, что таковые имеются?

- Ты подчеркиваешь преемственность.

- И что, я ошибаюсь? - Выжрын лениво почесался под мышкой. - Дело ведь вовсе не в том, что внук читает те же самые книги, что и дед, потому что дедовы бестселлеры - это вызывающие рвоту обязательные для изучения в школе сочинения внука, но то, что пишущие те самые бестселлеры, псевдопророки последующий поколений сами выросли на пророках собственного поколения, и так оно и тянется в бесконечность, до самых вечерних бесед славян у кострищ в купальскую ночь. И дело тут не в одних только книжках, все это не на одном только уровне; тут все чертовски сложно - это настоящая сеть, запутанная система корней, в течение веков уходящая в самую глубь чернозема истории, социогенетическая память народа... Ведь ты же слыхал про генетику, правда? По телевизору рассказывали. Два года назад какой-то француз построил модель, называется гелисса Жанно или как-то так. Ген, понимаешь, малюсенькая такая херня, в каждой клетке, что-то как программа для тела, и эта вот... Ты меня слушаешь? Что ты там скрутился как прусский параграф? А?

- ...что б ты удавился этой чертовой кровянкой, - застонал Смит, и на полусогнутых опять помчался в кустики.

(((

Как потом оказалось, расстройство желудка ему только помогло, потому что Смит уже ничего не брал в рот, в результате чего - нечем было и блевать.