Евгений Лотош - Корректор. Книга первая: Ничьи котята

– Хорошо, – напряженные плечи Цукки слегка расслабились. – Я… я вовсе не имела в виду, что ты мной как-то управляешь…

– Тем не менее вопрос следовало прояснить, – пожал плечами Дзинтон. – Так что ты спросила правильно. Чтобы завершить введение в теорию ментоблоков, опишу остальные ступени. Второй уровень – существенное вмешательство в эмоциональную сферу, имеющее долговременные последствия для психоэмоционального состояния. Третий уровень – крайне серьезное вмешательство, существенно изменяющее стиль мышления, вызывающее галлюцинации, создающее ложную память, все такое. Наконец, четвертый уровень – разрушающее вмешательство, радикально меняющее стиль мышления человека и его личность, ломающее психику, сводящее с ума и так далее. Обычно для того, чтобы ставить ментоблоки второго уровня и выше, необходимо долгое изучение конкретного индивида, сходу такое возможно довольно редко. Поскольку читать мысли в общепринятом смысле слова невозможно, приходится долго сопоставлять процессы в мозгу с внешним поведением, а зачастую даже строить полную модель "ветра в листве", чтобы хоть с какой-то степенью вероятности предугадывать последствия вмешательства. Правда, если необходимо апеллировать к глубинным страхам и инстинктам, долгое изучение не обязательно – подсознание у всех примерно одинаково, но такое вмешательство относится уже к четвертому уровню и применяется крайне редко. Разумеется, излагаю очень коротко и грубо, но суть понятна.

– Понятно, – кивнула девушка после некоторого размышления. – Значит, Яна умеет влиять на чувства людей?

– Да, можно сформулировать и так. И это очень плохо.

– Почему? – брови Цукки изумленно полезли на лоб. – Ведь она спасла человека!

– Понимаешь, Цу, – Демиург присел на подоконник и стал смотреть в темное окно, – ментоблок есть ментоблок, независимо от целей его имплантации. Я уже сказал, что прямое вмешательство в процессы мозга неэтично, даже если речь идет о спасении человеческой жизни. Яна, сама того не ведая, совершила довольно серьезную коррекцию, имеющую долгосрочные последствия для спасенного. Она не позволила ему сделать свободный выбор. Фактически, она силой, против его воли, заставила его изменить свою жизнь. Даже я долго взвешиваю все за и против, прежде чем так поступить. А она вмешалась походя, даже не представляя, что и почему делает.

– Но ведь он бы погиб! – горячо воскликнула Цукка. – Что, по-твоему, позволить умереть лучше, чем успокоить?

– Не все так просто, Цу. Каждый имеет право на свободный выбор, и в первую очередь – когда речь идет о жизни и смерти. Каждый имеет право умереть по своему выбору. Отнять такое право означает превратить человека в раба.

– Но он был не в себе!

– Вот как? – нахмурился Дзинтон. – И кто же должен определять, в себе человек или нет? Я? Ты? Или первый попавшийся случайный прохожий? На каком основании ты объявляешь человека недееспособным? Потому, что он смотрит на жизнь иначе, чем ты? Да, самоубийца всегда психологически и эмоционально нестабилен. Но полной стабильностью не обладает ни одна личность, ни человек, ни орк, ни тролль, ни даже Демиург. В особенности Демиург. Где та черта нестабильности, переход которой означает, что человека надо связать и запереть в комнате с мягкими стенами? Где граница, за которой дружеская рука помощи превращается в удушающий ошейник? Я не возьму на себя смелость это определять. А ты возьмешь?

– Но все равно так неправильно! – с несчастным видом нахохлилась Цукка. – Как же можно иметь возможность спасти – и не спасти?

– Очень сложный вопрос, Цу, – мягко проговорил Демиург. – Благие намерения – основа прогресса. Но они же лежат в основе самых страшных злодеяний. Понимаешь, установление счастья – цель, которая в глазах благодетеля оправдывает любые средства. И если он посчитает, что для достижения этого счастья нужно истребить половину тех, кого хочет осчастливить, он не остановится ни на секунду. Не имеет особого значения, хочет он осчастливить всю цивилизацию или же только пару-тройку человек. Нет, Цу, заявления на тему, что ты лучше знаешь, как следует жить окружающим, являются веским поводом для того, чтобы прикончить знатока на месте, пока он не начал убивать сам.

– Но при чем здесь самоубийца?

– При том, что останавливая его, ты ставишь себя выше его. Ты начинаешь считать, что лучше знаешь, как надо поступать. Ты отрицаешь его свободную волю и право на выбор. И это одно из самых худших преступлений, которое можно совершить против личности. Посмотри мне в глаза, Цу.

Девушка вздрогнула и подняла взгляд. Демиург смотрел на нее жестким прищуренным взглядом, и в глубине его глаз отчетливо мерцали красные точки.

– Красные или голубые зрачки у моей проекции – индикатор, означающий, что внешний нейроинтерфейс моего эффектора активирован и захватил контроль над психоматрицей объекта воздействия. Над твоей психоматрицей в данном случае. Я хочу на практике пояснить тебе, о чем идет речь. На счет два – и раз, и два…

Внезапно волна бесконечного блаженства захлестнула девушку с головой. Эйфория накатывала могучим волнами, затопляя все вокруг потоками волшебно-прекрасного света. Она чувствовала сразу все удовольствия мира – божественный вкус пищи, тепло летнего солнца, ласковые нежные прикосновения мужских рук, тончайшие запахи, музыку невыразимой красоты… В этой эйфории хотелось купаться вечно, забыв про все на свете, и когда она внезапно схлынула, девушка едва не застонала от острого разочарования. Она почувствовала, что куда-то легко и невесомо падает, и когда руки Дзинтона подхватили ее за плечи и осторожно уложили на кровать, она несколько минут лежала, не в состоянии пошевелиться.

Когда слабость немного прошла, она открыла глаза. Дзинтон по-прежнему сидел на подоконнике, вглядываясь в черноту летней ночи, и над его головой струился свет восходящего Звездного Пруда.

– Как ты? – спросил он, не поворачивая головы.

– Что случилось? – пробормотала Цукка, осторожно щупая лоб. Она чувствовала жар, как при высокой температуре, но лоб оставался холодным.

– Простейшее воздействие на определенные нервные центры твоего мозга. Активация самых что ни на есть примитивных ощущений. Вызывает иллюзию неземного счастья и невероятного блаженства. Понравилось?

– Не делай больше так, – пробормотала девушка, с трудом усаживаясь на кровати. – Не надо…

– Не стану, – согласился Дзинтон. – Даже если попросишь. Это всего лишь иллюстрация к разговору – ментоблок первого уровня, наглядно дающий понять, насколько простой и примитивной может оказаться даже такая сложная конструкция, как человеческий мозг. Цу, я – Демиург. Для меня не составляет труда таким вот незамысловатым способом осчастливить всех. Мне потребуется не более пяти минут, чтобы ввести в такое состояние каждое существо на планете, обладающее нервной системой, начиная с гидр и плоских червей. Как думаешь, это – счастье?