Евгений Лотош - Корректор. Книга первая: Ничьи котята

Карина упрямо опустила голову. Она чувствовала, как ярость все сильнее кипит внутри нее, готовая выплеснуться наружу, как напрягаются ее невидимые руки, готовые крушить и кромсать по ее желанию. Нет, стиснула она зубы, нет! Только не Дзинтон, только не Цукка! Я не позволю тебе, сказала она своей ярости, убивать тех, кто помог мне, слышишь? Я лучше убью себя саму… На глаза непроизвольно навернулись слезы.

– Я не стану, – произнесла она, отчаянно стараясь не выпустить слезы из глаз. – Но они могут! Почему запрещено всем, почему нельзя мне, а им можно?

Она вздрогнула, и слезы все-таки потекли по лицу. Девочка тихо всхлипнула. Цукка осторожно погладила ее по голове, а пальцы Дзинтона осторожно стерли мокрые дорожки.

– Не все люди осознают последствия своих действий, – со вздохом сказал Дзинтон. – Но ты права – очень многие думают, что сила решает все. Так неправильно. Насилие только усугубляет проблему. Никогда не забывай – твой враг тоже живое существо, даже если это большой злой солдат в маске. Он тоже чувствует и думает, у него тоже есть радости и печали, и где-то дома, возможно, его ждут жена и дети. Что станет с его детьми, если ты…

Что-то большое и черное ударилось в окно столовой – и гулко отскочило. Одновременно снаружи раздался сильный глухой удар, так что старый отель содрогнулся, за ним еще и еще. По всему зданию раздавался непонятный барабанный стук. Карина почувствовала, как вздрогнула рука Цукки, все еще лежащая у нее на голове. Яна тихонько взвизгнула.

– Решились таки… – с непонятной иронией сказал Дзинтон, одним плавным движением поднимаясь на ноги. – Ну что, котята, момент истины настал. У нас гости. Торжественная встреча состоится во дворе. Карина, я хочу, чтобы ты пошла со мной и внимательно наблюдала, но не вмешивалась – ни за что не вмешивалась, понимаешь? Цукка, побудь с Яной и Палеком.

– Что такое? – тревожно спросила Цукка. – Что происходит?

– Нас серьезно и обстоятельно штурмуют, – пояснил Дзинтон. – Спецназ Министерства обороны. Не волнуйтесь, нам ничего не грозит. Карина, пошли, – и он выскользнул в дверь. Палек и Яна, переглянувшись, вскочили и бросились за ним.

Цукка, приоткрыв рот, смотрела вслед. Штурмуют? Спецназ? Да о чем он?

Карина смотрела вслед Дзинтону. В отличие от Цукки она плотно сжала губы и стиснула зубы. Руки сами сжались в кулаки, так что ногти впились в ладони. Ее нашли. Она знала, что ее найдут, знала всегда, но на что-то надеялась. Последний период с Цуккой, Дзинтоном, Палеком и Яной вселили в нее глупую надежду. Надо было бежать сразу же, когда пришла в себя. Нельзя долго оставаться на одном месте, она знала, но… но она не нашла в себе сил. В первый раз она почувствовала себя среди друзей – и дома. И теперь настало время поплатиться за свою слабость.

Она не вернется в то страшное место. Никогда и ни за что. Ей остается только умереть, сражаясь. Хорошо бы с остальными ничего не случилось – она никогда не простит себе этого. Впрочем, у нее нет никакого "никогда". А… а Яна? Яну они тоже заберут с собой, чтобы пытать и мучить? Нет, ни за что! Лучше самой убить ее здесь и сейчас. По крайней мере, это легкая смерть.

– Я пойду посмотрю… – неуверенно пробормотала Цукка. В ее глазах метался затравленный страх. Карина с жалостью взглянула на нее: она прекрасно знала, как та себя чувствует. Может быть, ее тоже?… Нет. Она обычная, она не нужна Институту. В крайнем случае ее застрелят тут же, и ничуть не болезненней, чем смерть от невидимых рук. А может, она даже останется живой.

Она посмотрела на Яну. Ее невидимые руки напряглись. Так просто! Нужно ударить лишь один раз, и Яна умрет. Она даже ничего не почувствует. А потом солдаты убьют ее саму, и все кончится. Навсегда.

Она стиснула зубы – и бессильно уронила руки на колени. Нет. Она не может. Только не Яну. Она не хочет убивать. Она уже достаточно убила ни в чем не повинных людей. Она пойдет и умрет сама, а Яна… может быть, Яна когда-нибудь ее простит. И хватит сидеть тут и оттягивать неизбежное! Как укол: страшна не боль от иглы, а ожидание. Лучше, чтобы все кончилось побыстрее…

Карина решительно встала и подошла к двери, но задержалась на пороге.

– Цукка, Яна, я… спасибо вам за все, – хрипло произнесла она. – Выживите, если сможете.

И шагнула в коридор.

Может, Яна и сейчас поможет ей сражаться? Нет, вряд ли. Она слишком мягкотела. Тогда, во время побега, она растерялась и не соображала, что происходит. Сейчас же она все понимает – и не сможет атаковать. Разве что пустит слезу, пытаясь разжалобить убийц. Пусть. Может, те отвлекутся, и получится убить лишнюю парочку солдат, прежде чем ее расстреляют издалека. Надо только успеть подобраться к ним достаточно близко…

Еще крепче стиснув зубы и сжав кулаки, она быстро прошла по короткому коридору и сбежала по ступенькам крыльца. В глубине живота, казалось, лежал тяжелый ледяной камень. Дзинтон неподвижно стоял посреди дворика и, склонив голову, задумчиво смотрел на ворота, сотрясаемые глухими ударами. Он слегка повернул голову и бросил на Карину быстрый взгляд.

– Не хмурься, – сказал он – и в его голосе девочка отчетливо различила веселые нотки. – Не хмурься и не делай трагичное лицо. Сейчас, перепуганная ты моя, ты увидишь небольшое представление. Карина, я только что сказал тебе, что насилие решает далеко не все, и что глупы те, кто рассчитывают лишь на грубую силу. Сейчас ты сама увидишь, как словами можно остановить пули.

Он фыркнул. Карина подошла к нему и встала рядом. Может быть, увидев ее рядом с посторонним, они не станут стрелять сразу – значит, она успеет убить еще на одного или двоих больше. Надо только успеть толкнуть Дзинтона в сторону, чтобы он не попал под пули. Она вытянула одну невидимую руку и осторожно обвила ей его плечи – так, чтобы он ничего не почувствовал. Ну вот, теперь все правильно. Почему они не входят?

– Об одном только прошу – не надо вмешиваться, – Дзинтон положил ей на плечо свою вполне настоящую руку. Карина почувствовала тепло его ладони сквозь тонкую ткань платья. Спасибо тебе, Дзинтон. Спасибо, Цукка и Палек. По крайней мере, я умру, зная, что не все люди – сволочи и гады… – Карина, ты слышишь меня? Не вмешивайся, что бы ни случилось.

Внезапно он развернул ее к себе лицом и наклонился так, что их глаза оказались на одном уровне, с силой встряхнув за плечи.

– Карина, ты слышишь меня? Не вздумай вмешиваться ни при каких обстоятельствах! Не применяй свою силу! Ты все испортишь, понимаешь?

О чем он? Не применять силу… он знает, кто она такая? Откуда? Он…

– Карина, послушай, ты мне веришь? – Его черные глаза заслонили собой весь мир. – Веришь?

Словно во сне, девочка кивнула.

– Карина, я знаю, чего ты ждешь, к чему готовишься. Ты думаешь, что сейчас тебя возьмут в плен и снова начнут мучить. Я обещаю тебе – такого не случится. Честное слово, все будет совсем не так. Пожалуйста, Каричка, не вмешивайся, и все кончится хорошо, обещаю.