Сборник - Фантастика-2009

– Уработался, Франц Францевич, – честно сказал Олег, – а в какой области вы работали?

Изобретатель несколько смягчился, услышав свое тщательно-уважительно выговоренное имя-отчество. Фамилию Шатилов толком не расслышал и побоялся, что будущий пациент вконец расстроится и не пойдет на контакт, если «молодой психолог» ее переврет.

– Организация профилактической помощи, – с достоинством произнес господин Крантц, – районное управление. Проект «Озеленим город», книжная серия «Чем мы раньше болели». Это из последнего. Перед пенсией, так сказать. В региональной прессе довольно широко освещалось. В разработке «Правил санитарного поведения для жителей многоэтажных жилых комплексов» я в качестве соавтора участвовал вместе с профессором Лужвинским. Жаль, этот труд носит лишь рекомендательный характер. Если бы статью «О правилах пользования окнами» удалось закрепить законодательно, количество самоубийств существенно снизилось бы. Будьте уверены!

«Ага. И лисы бы там не заводились, – подумал Олег, – бедный Вадимыч... И наорать-то не может – коллега, уважаемый человек».

– Тем не менее, Алексей Вадимович, я предпочел бы пообщаться с заведующим отделением психологической помощи. Именно с заведующим! – Крантц сделал эффектную паузу и обернулся к начальнику. – Степень есть степень, согласитесь.

– Разумеется, – прохладно сказал Алексей Вадимович, – но к сожалению, он в отпуске. Изложите вкратце суть вашего изобретения Олегу Геннадьевичу.

Начальник выразительно посмотрел на часы.

– Да-да, – быстро согласился господин Крантц, оценив перспективу быть выставленным из кабинета, – но прежде чем представить вам проект нано-турбо-спермодвижителя Крантца, я бы хотел обратить ваш взгляд на здравоохранение в целом, коллеги. Вы ведь не имеете возможности отслеживать некоторые тенденции, будучи погруженными в частные клинические случаи. А между тем картина вырисовывается преинтереснейшая! Пять минут, – торопливо добавил изобретатель первого в мире нано-турбо-спермодвижителя, глядя на сжавшего зубы Алексея Вадимовича.

«Может, не мучиться? Сразу санитаров? – спросил Олег в ментофон. – Сверхценная идея как показание к госпитализации...»

«Куда там! – отозвалось руководство. – Ты про этого самого профессора Лужвинского слышал?»

«Слышал, конечно. Идиот же законченный!»

«Ты поосторожней в выражениях. Лужвинский сейчас в Москве, в Министерстве. Может, он этого Кранта Францевича и не вспомнит, но если туда жалоба уйдет... Так что поработайте, коллега. Чтоб без скандала».

– ...психологов посадили на первичный прием, а между тем, если углубиться в историю медицины, раньше больных по специалистам распределял простой фельдшер! О чем это говорит? – Франц Францевич вскочил и приготовился продолжать стоя, едва сдерживаясь, чтобы не начать бегать по кабинету.

– О том, что медицина шагнула вперед, – вдруг сказал Олег. Удивленный сопротивлением, Франц Францевич на секунду замолчал. Вопрос, по его мнению, был риторическим.

– Справившись с недугами на физическом уровне, медики обратили свой взгляд на то, что может заболевания провоцировать, – добавил Олег, рассчитывая, если не заткнуть собеседника, то хотя бы заставить говорить тезисами, чтобы получилось короче, – это совершенно естественно.

– Вот. – Крантц многозначительно поднял палец вверх. – Вот здесь вы и ошибаетесь, молодые люди. Мы все ошибаемся. Обратимся к истории!

Олег мысленно плюнул и сматерился. Алексей Вадимович закатил глаза.

Франц Францевич как будто стал выше ростом.

– Людям свойственно переоценивать значение своих открытий. Когда в двадцатом веке появились антибиотики, казалось, что лекарство от всех болезней найдено. Но микроорганизмы быстро научились приспосабливаться и проявляли просто чудеса устойчивости к их воздействию! Человечество не сдавалось. На смену антибиотикам пришли нано-технологии и генная инженерия. Доктору нужен конкретный враг: микроб, дефектный ген, испорченная клеточная мембрана. Пусть даже на атомном уровне, но врач все равно борется с конкретным возбудителем. А между тем предложения рассматривать наш организм как гармоничное целое, известны с древности. В свою очередь я предлагаю, – Крантц приподнялся на носки и чуть порозовел от гордости, – рассматривать как гармоничное целое... саму Болезнь. Болезнь плюс человек есть гармоничная система, регулирующая численность населения естественным путем. И Болезнь подобна человеку. Пойдем от частного к целому. Весьма сложно устроенный организм в сочетании с ментальной надстройкой дает нам понятие человек. Если смотреть шире – есть Человечество, со своими составными частями и общими психологическими тенденциями. А есть Болезнь, и тут мы идем наоборот: от целого к частному. Болезнь, как целое, состоит из отдельных форм, отдельные ее формы – из возбудителей, и так далее. Система равновесна. Как только человек каким-то образом начинает ее нарушать, тут же со стороны Болезни запускается стабилизирующий механизм. Вам понятна суть моей концепции, господа? Есть масса исторических примеров, я могу доказать...

– Понятно, – хором сказали Олег Геннадьевич и Алексей Вадимович.

– Тогда задумаемся вот о чем. Мы увеличили продолжительность жизни и истребили все известные проявления Болезни на физическом уровне. Почти истребили. Означает ли это победу человечества? Нет, нет, и еще раз нет! Мы загнали Болезнь в ментальный план и все еще не поняли этого. Даже посадив психологов на первичный прием вместо врачей, мы отказываемся смотреть правде в глаза. В связи с этим я прогнозирую лавинообразный рост психических расстройств в ближайшие десять—пятнадцать лет. И во имя спасения человечества призываю вас отказаться от глобального излечения всех от всего, особенно на генетическом уровне. Ибо здесь Болезнь уже почти не в силах сопротивляться нам. Чтобы сохранить психическое здоровье человечества, достаточно вернуться к традиционному для медицины прошлого индивидуальному подходу. Заметьте, говоря об индивидуальности, я подразумеваю человеческое тело. Ему надо немедленно разрешить болеть! Я подчеркиваю: не-мед-лен-но. Возьмем к примеру бесплодие. Только не думайте, что я преследую здесь какие-то частные цели. У вашего покорного слуги, между прочим, трое детей. Старший мальчик недавно ушел из камерного оркестра и начал сольную карьеру. Гарольд Францевич Крантц. Очень талантлив, очень. Я ему давно говорил, что эта дама никогда не доверит ему сольную партию. Так... о чем это я? – Отец юного дарования окинул аудиторию торжествующим взглядом самца, гордящегося произведенным на свет потомством.

– О бесплодии, – дружно вздохнули Олег и Алексей Вадимович.