Александр Заревин - Одинокие боги Вселенной

— Какие железяки?

— В кухне на столе лежит, а в той комнате вмятина на паркете осталась.

Мишка сходил в кухню, вернулся с бруском.

— Полезная вещь, — сказал он задумчиво. — Гвоздь, например, на ней выпрямить гнутый. Ну и что-нибудь еще в этом роде.

— Да… Но что за Фантомас разбушевался? Ни с того ни с сего…

— Эх, Юрка, отсталый ты человек. Ни газет не читаешь, ни радио не слушаешь, совсем одичал. Это называется по-научному, чтоб ты знал, полтергейст.

— Про полтергейст я и сам слышал. Но, насколько мне известно, этот самый полтергейст обходится домашними вещами, скажем, табурет уронит, или там шкаф, или посуду перебьет. Я это пойму. А такой брусок еще поискать в городе надо. Ни туда ни сюда, даже представить трудно, где бы его можно применить. Ну и так далее. А насчет газет — так их сейчас читать тошно, стон один. В телевизор тоже смотреть противно. А на улицу выходить вовсе неохота. Скорее бы все кончилось. Древние китайцы все-таки умные были люди, они еще несколько тысяч лет назад, желая кому-то зла, говорили: «Чтоб ты жил во время перемен!»

— Я смотрю, ты скоро совсем в философа превратишься. Черт его знает, откуда полтергейст взял эту железяку, но без его козней тут не обошлось. Иного объяснения у меня нет, что же касается перемен — ими еще только пахнет, но грядут ли они — неизвестно.

— Грядут. Это еще Куб предсказывал. Нашему народу только дай гласность да лиши при этом водки, чтобы смотреть на все безобразия трезвыми глазами смог; вот тут Горбачев и получит перестройку в чистом виде.

— Думаешь, будет революция?

— Черт его знает, что будет, но, как говорил Швейк: «…что-нибудь да будет, ведь никогда так не бывает, чтобы никак не было».

Мишка вдруг захихикал:

— А знаешь, как в народе трактуют наш символ — серп и молот?

— Как?

— Говорят: хочешь жни, а хочешь куй, все одно — получишь…

Я тоже заржал. Моей зарплаты старшего инженера едва хватало на карманные расходы, особенно теперь, без Людмилы.

— Кстати, о нетрудовых доходах… Надо бы нам с тобой в Краснодар смотаться, у меня денег на один чих осталось.

— Об чем базар? Завтра у меня последний экзамен, а потом — каникулы.

— Ну, так иди готовься. Я тут пока без тебя обойдусь; тем более что картина начала проясняться.

Результаты экспериментов кое-что действительно сделали понятнее. Но как много еще предстоит узнать! Если дурмашина дает локальное замедление, или ускорение времени, интересно, какие при этом процессы происходят в пограничном слое? Сам я уже уверил себя, что переносчиками темпорального взаимодействия должны быть частицы, живущие только при скоростях выше световой. Одним словом, дальше надо было думать и думать.

Я терзал многострадальный компьютер так, что не каждая машина бы вытерпела. Злился, потому что бедному компьютеру явно не хватало его пятидесяти мегабайт памяти, а еще более — на свою тупость. Картины мироздания не успевали сменять друг друга — ничего не получалось. Тогда я попробовал метод «от противного». Что нужно для того, чтобы получился искомый результат, выдаваемый дурмашиной? В конце концов я вымучил уравнение с восемью неизвестными, то есть уравнение, состоящее из одних вопросительных знаков, но это было уже кое-что. Дальше меня прервал Мишка, сказав, что каникулы у него кончаются.

В Краснодаре мы решили, чтобы не мчаться всякий раз за триста километров, обналичить все краснодарские сберкнижки. Деньги едва уместились в моем «дипломате». В результате остались еще три сберкнижки: две в Черкесске и одна в Элисте. За ними, однако, решили съездить в следующий раз. Наличность, особенно в руках, так и толкает на «подвиги», но после непродолжительных дебатов пришлось ограничиться новой резиной на «шестерку», новыми амортизаторами и кое-какими запчастями.

Когда подошел срок закрытия моего больничного листа, я долго колебался, выходить мне на работу или бросить ее. В принципе можно еще было оформить инвалидность, я имел на это право. В конце концов наплевал на все, пришел на работу и написал заявление «по собственному желанию». Тогда же понял, почему государству не нужны богатые граждане. Богатый — синоним независимого, недоступного управлению человека; им нельзя помыкать, его не купишь ни машиной, ни путевкой в санаторий, ни местом в детском саду, ни прочими подобными «благами», которые находятся в руках управленцев. Он сам может все это приобрести.

Прав был Иван Иванович, грядет конец развитого социализма. Уже рухнула Берлинская стена, начались волнения в Грузии и Прибалтике. Но хватит ли совести у коммунистов публично извиниться перед народом за все прегрешения против него? Я, во всяком случае, надеялся на это. А Мишка между тем забил тревогу:

— Слушай, смотри, что в Польше творится!

— А что?

— Инфляция. Деньги мельчают с каждым днем.

— Пусть мельчают.

— Дурак! А если твои обесценятся?

— Как это?

— Молча. Были и нету. За доллар уже 14 «деревянных» дают.

— Ну и что?

— Надо бы твой капитал на твердую валюту сменять.

— А что я с ней буду делать?

— Валюта есть валюта. Она и в Африке валюта.

— Мишка, если охота, займись этим сам, мне некогда.

— Доверяешь?

— Почему бы и нет? Ты же не убежишь в Америку.

— Типун тебе на язык. Так покупать доллары?

— Покупай. Тысяч двадцать «деревянных» оставь только.

Вот и еще одну заботу с плеч сбросил. Любопытно стало жить, как в театре: все смеются, и никто не знает, что дальше. Или вот анекдот Мишка принес: удивляются иностранцы тому, что в СССР все планы выполняются, а в магазинах ничего нет; в магазинах ничего нет, но у всех все есть; у всех все есть, но все недовольны; все недовольны, но все голосуют «за».

Вот и лето наступило, а я все топчусь со своим уравнением, уже надоедать стало. Людмила два раза по ночам приходила, и опять — ни слова. Я уже привык, что по утрам один просыпаюсь. Наверное, с ума потихоньку схожу. Ну и черт с ним! Скорее бы.

Решение уравнения пришло неожиданно. Вот уж поистине, «если долго мучиться, что-нибудь получится»… В полудреме, утром, внезапно, как озарение, да еще какое! Правда, результат получился неожиданный; если принять некоторые мои измышления за аксиому, то возможен пробой, нет, не совсем пробой, скорее, обход пространства и выход в другой его точке, причем мгновенный обход, то есть совершенно без затраты времени. Все-таки, ай да я, ай да сукин сын! Докопался!

Двадцать раз я себя проверил — все изящно, формулы все компактные, комар носа не подточит! Ну, гений, и все!

Мишка наконец защитил инженерный диплом, и мы — это его родители, моя мама с Николаем Алексеевичем, ее мужем, и я — решили отпраздновать это событие в ресторане. Заказали столик в «Ниве». Могли бы, правда, и не заказывать — ресторан был полупуст. Мишка весьма торжественно опустил новенький значок в хрустальный фужер и до краев наполнил тот водкой. Первый тост произнес Константин Иванович, говорил долго и витиевато о том, что гордится сыном, который вопреки всему не только победил свои боевые раны, инвалидность, но и разгрыз камень науки и вышел наконец в люди, и теперь он вполне спокоен за сына, за его дальнейшую судьбу и за судьбу России, коль скоро в ней есть такие люди…