Феликс Дымов - В простом полете воображения

Вот пример самоанализа Ефремова:

"Москва, 25/11 --61, Дмитревскому.

О Баурджеде. В основе -- историческое лицо -- некий казначей фараона У-й династии Древнего Царства Бау-ркар, о котором известно, что фараон Сахура послал его к крайним пределам юга. Я перенес действие в У1-ю династию, потому что мне показалась более драматической история фараона Джедефра, и соответственно изменил имя казначея, связанное с именем фараона. Источники, которыми я пользовался, даже трудно перечислить, в общем, примерно все, что есть по эпохе всех трех царств на русском языке -- десятки сводок и сотни отдельных работ, от "классических" (Брестед, Маспе-ро, Голенищев, Тураев и мн. др.) до самых последних советских исследований".

"Москва, 20. 06. 61. Дмитревскому.

Сущность "Лезвия..." -- в попытке написания научно-фантастической (точнее -- научно-художественной) повести на тему современных научных взглядов на биологию, психофизиологию и психологию человека и проистекающие отсюда обоснования современной этики и эстетики для нового общества и новой морали. Идейная основа повести в том, что внутри самого человека, каков он есть в настоящее время, а не в каком-то отдаленном будущем, есть нераскрытые могучие силы, пробуждение которых путем соответствующего воспитания и

тренировки приведет к высокой духовной силе, о какой мы мечтаем лишь для людей отдаленного коммунистического завтра. То же самое можно сказать о физическом облике человека. Призыв искать прекрасное будущее не только в космическом завтра, но здесь, сейчас, для всех -- цель написания повести".

Аналогичный разбор хода работы над историческим романом "Таис Афинская" вылился в оценку отношения к реально существовавшим в тот исторический период лицам, к хронологическому срезу малоизвестного слоя древней культуры, который Ефремов моделирует со смелостью писателя-фантаста и воссоздает со скрупулезностью ученого-палеонтолога. Самоанализ переходит в беспристрастную литературоведческую характеристику всего собственного творчества. Не ошибусь, если стану утверждать: немногие из писателей способны на подобную автографию!

"Москва, 25 мая 1971. Дмитревскому.

Вот и приступил я к последней главе "Таис", которая называется "Афродита Амбологера", т.е. Афродита "Отвращающая старость". Всего получается около 14 листов -- как раз размер "Ойкумены" (без Баурдже-да). Что можно сказать об этой повести? Опять не лезет в ворота того или иного стиля или жанра. Я взял героиней гетеру. Почему? Во-первых, потому, что гетеры высшего класса Аспазия, Лаис, Фрина и т. п. были образованнейшими женщинами своего времени, подругами (гетера и значит -- "подруга", "компаньонка") выдающихся людей и преимущественно художников, поэтов и полководцев (они же -- государственные деятели) . Мне нужно было взглянуть на деяния Александра глазами образованного, но не заинтересованного в политике, завоеваниях, торговле человека, свободного от принадлежности к той или иной школе философов, -- философа, свободного от воспевания подвигов поэта, историка, не углубленного в свое творчество, как художник, и потому имеющего открытые глаза. Лучше гетеры не найти.

Но этот поворот повлек за собой исследование некоторых малоизвестных религиозных течений, остатков матриархата, тайных женских культов, представление о художнике и поэте в эллинской культуре, столкновение Эллады с огромным миром Азии -- словом, та сторона духовного развития, которая удивительнейшим образом опускается историками, затмеваясь описанием битв, завоеваний, материальных приобретений и количества убитых, которую приходится собирать по крохам, дополняя, конечно, фантазией.

И все же по сюжету и динамике -- это повесть приключенческого характера в той же мере, в какой приключенческая "Лезвие бритвы". Однако и в сюжетной линии она опирается на малоизвестные широким кругам читателей исторические факты. Поэтому и столь много раз использованные в литературе походы Александра Великого здесь предстают в несколько ином свете, освещены на основании других, не столь изжеванных эпизодов. И конечно, как всегда и неизбежно, диалектическая основа анализа исторического развития позволяет также придать несколько другой аспект государственности Александра, связи Азии и Европы и истинном месте империи в тогдашнем мире. Это я перечислил структурно-идеологические связи, а что касается художественной "расцветки" -- Вы о ней имеете представление.

Цель повести -- показать, как впервые в европейском мире родилось представление о комонойе -- равенстве всех людей в разуме, в духовной жизни, несмотря на различие народов, племен, обычаев и религий. Это произошло потому, что походы Александра распахнули ворота в Азию, до той поры доступные лишь торговцам и пленным рабам, ворота обмена культур. В этом-то, собственно, главный стержень этого этапа развития истории человечества (с нашей, европейской+индийской точки зрения).

Немного о другом -- литературоведческом. Интересно, как изменяется литературное "окружение" моих произведений. Сначала "рассказы о необыкновенном" были в самом деле необыкновенны для советской литературы. Никто (абсолютно!) не писал так и на подобные темы. Затем, с прогрессом науки и распространением популяризации, рассказы потеряли свою необыкновенность, а сейчас необычайные открытия и наблюдения выкапываются отовсюду и печатаются прямо-таки пачками в альманахах типа "Эврика", "Вокруг света". Когда писалась и издавалась "На краю Ойкумены", тогда в советской литературе не было ни единой повести из древней истории (ее, кажется, почти и не учили в школе). "Ойкумена" даже валялась пять лет из-за непривычной манеры изложения исторических повестей, не содержащего великих героев, победителей и т. п. То же самое с "Туманностью". Непонимание коммунистического общества, порожденное сегодняшними (вчерашними) представлениями о классовой борьбе и классовой структуре, было перенесено вопреки классикам марксизма на будущее. А сейчас повести о полетах на звезды, об иных цивилизациях и будущем коммунизме уже стали обычными. Вспомним, что когда-то меня обвиняли из-за "Тени Минувшего", что как я посмел предположить где-то в иных мирах существование коммунистического общества на 70 миллионов лет раньше, чем у нас на Земле! Как посмел! Это было на заседании в СП в 1945 году... выступал Кирилл Андреев. В том же году Л. Кассиль сказал, что мои рассказы хороши, но производят впечатление переводов с английского -- настолько они непривычны. В том же году или на год позже П. П. Бажов сказал, что Ефремов -- это "белое золото" -- так называли когда-то на Урале платину, не понимая ее ценности, и заряжали ружья вместо дроби, экономя более дорогой свинец!