Владимир Ильин - Враги по разуму

Он не знал, как называется этот город и в каком месте земного шара он находится. Его это не интересовало Уже не интересовало. Как и многое другое из того, что интересовало раньше.

По магнитной ленте проезжей части неслись, подчиняясь командам систем автоматического управления, турбокары, экранопланы и магнитовагоны. На скорости свыше трехсот километров в час они сливались в одну сплошную полосу, и временами создавалось странное ощущение: казалось, мчится не поток машин, а ты сам куда-то мчишься. Знать бы только – куда…

Гал не знал этого. Он шел, не чувствуя ни усталости, ни голода, ни жажды, – шел вот уже второй месяц. Иногда он отчетливо представлял себе, как своим безостановочным движением заставляет вращаться Землю чуточку быстрее. К сожалению, это было, конечно, не так…

Проспект, видимо, протянулся в бесконечность. Солнце, казалось, пыталось расплавить его, чтобы и здания, и бетон, и тефлон, и термопластик растеклись по земной поверхности этаким огромным искусственным озером, но из этого ничего не выходило.

Люди, попадавшие в поле зрения Гала, не очень-то мучились от жары. Почти все они были одеты в специальную одежду с микроклиматом – словно поместили себя холодильную камеру. И они с недоумением оглядывали Гала с головы до ног, очевидно, сочувствуя ему, не принявшему мер для защиты от солнечного излучения (на нем была открытая рубашка и легкие брюки из саморегенерирующей искусственной биоткани).

Впереди проспект плавно переходил в набережную, огибающую большое искусственное озеро. Между парапетом тротуара и водой тянулась узкая полоска песка, расцвеченная куполами установок микроклимата, под которыми наслаждались ничегонеделанием сотни людей. Над водой висела призрачная дымка испарений, превращавшая силуэты городских строений по ту сторону озера в некую фата-моргану. В разных местах озера на волнах качались лодки, и до набережной доносились обрывки громкой музыки и смеха.

Идиллия, с горечью подумал Гал. Все они так уверены, что у них впереди – уйма времени и можно вот так бездумно покачиваться на волнах в компании полуголых красоток, а потом сидеть за столиком кафе в двух кварталах отсюда и тянуть через соломинку бесконечный коктейль. И ни о чем не думать, и ничего не делать – вот мечта этих идиотов. Хлеба и зрелищ. Пищи и развлечений. Напиться и забыться. Уколоться и потрахаться с кем придется…

А не слишком ли строго я сужу их? – подумалось вдруг. И не слишком ли упрощаю их потребности? Тебе-то легко судить, ты у нас теперь – вечный, приятель…

И тут он опять почувствовал приближение приступа. Черт, как не вовремя. Ведь вокруг столько людей, и это обязательно привлечет их внимание. Как тогда, на мосту. Что ж, если приступ не удастся пересилить (а разве тебе это когда-нибудь удавалось? – тут же промелькнула мысль), то надо хотя бы избежать цирковых эффектов. Типа падения с небоскреба, как это было на прошлой неделе, кажется, в Агломерограде. Он вспомнил глаза зевак, когда, пролетев около тысячи метров к тротуару, как ни в чем не бывало поднялся с асфальта, отряхнулся и пошел себе восвояси. Никто даже не попытался его остановить. Впрочем, и от суицида его никто никогда не пытался удержать, хотя иногда его «прихватывало» – вот как сейчас – на публике. Сведение счетов с жизнью – интимное дело каждого, а влезать в чужие интимные дела в современном мире считается просто неприличным.

Он спустился с тротуара и побрел по песку, проваливаясь в него по щиколотку. Потом его скрутило так основательно, что идти стало невмоготу. Сознание заполнила одна-единственная мысль: нужно во что бы то ни стало покончить с собой.

Он сел прямо на песок и достал из кармана специально припасенный для этих целей охотничий нож с голубоватым блеском титанового лезвия. Повертел его в руках, примеряясь поудобнее, а потом вонзил самозатачивающееся острие в то место, где у него находилось сердце, – если, конечно, оно у него еще было.

Боли он не почувствовал. Крови тоже не было. Нож мягко вошел в плоть и застрял в ней этаким колом. Как всегда случалось в таких случаях, тело стало как бы бесплотным туманом.

Гал дождался, пока приступ пройдет и тиски самоубийственного импульса отпустят его мозг, и только тогда выдернул нож из-под сердца. Спрятал нажатием кнопки лезвие в рукоятку и стал приходить в себя.

В голове было пусто, как в безвоздушном пространстве. Однако мысли понемногу возвращались в нее, и первой из них была: «Будь ты проклят, Зографов!» – Эй, с вами все в порядке? – раздалось сверху. Он поднял голову. И тут же отвернулся. Над ним стояла довольно миловидная девушка, не обремененная избытком верхней одежды. Купальник из модного синтез-фибра лишь подчеркивал ее изящные формы.

– Вполне, – прохрипел в ответ Гал, стараясь как можно незаметнее спрятать нож в карман брюк, что сидя сделать было не так-то просто.

– Я видела… Мне показалось, что… – Девушка растерялась. Она наверняка наблюдала за попытками Гала покончить с собой. – Вы уверены, что с вами все нормально?

Гал усмехнулся. Уверен ли он!.. Если б она только знала, насколько глупо звучит ее вопрос!

– То, что вы сейчас видели, – объяснил он, по-прежнему не поднимая головы, – это всего-навсего фокус. Дело в том, что я увлекаюсь такими штучками давно, и временами новая идея приходит в голову в самом не подходящем для этого месте…

Такая «легенда» у него была заготовлена для тех любопытных, которые случайно оказывались свидетелями его очередного приступа. Как правило, это срабатывало безотказно. Хотя, возможно, какое-то недоумение у очевидца «чудесного» воскресения самоубийцы и оставалось, но после разъяснения Гала случайному свидетелю оставалось лишь растерянно пожать плечами, извиниться и убыть по своим личным делам восвояси.

Однако девушка не ушла. Она опустилась на горячий песок рядом с Галом и вытянула свои стройные загорелые ноги в непозволительной близости от него.

Ну вот, только случайного знакомства и последующей интрижки сейчас не хватало!

– А повторить свой фокус вы можете? – полюбопытствовала она.

– Могу, – ответил Гал. – Но не хочу. Тогда она протянула руку и с видимой заботой потрогала его лоб. Лоб Гала был покрыт холодным потом. Прикосновение ее смутно напомнило Галу Галлахен и небольшую комнатку в пансионе, где он был так счастлив с другой женщиной. В груди возникла боль, словно он забыл извлечь нож из тела и тот так и продолжал распирать его нутро.

– Уходите, – сказал Гал, не глядя на девушку. – Оставьте меня в покое.

– Вы воевали с Пришельцами? – спросила она, не обращая внимания на его слова.

– А вам какое дело? – Гал начинал злиться.

– Дело в том, что мой брат тоже способен на такие фокусы, как вы, – сказала девушка. – И он тоже был на войне.