Михаил Тырин - Контрабандист

– Что еще за глупости, – я увидел, что Бинго поудобнее ухватился за шею моей девочки и готов снова сжать ее. – Ты хочешь напустить мне в мозг тумана, Грач?

– Никакого тумана. Ректорат – координатор новой экономики. Там просчитывают новую экономическую модель взаимоотношения Федерации и колоний, удобную и выгодную. И поэтому собирают материал о теневых движениях активов и товара. Через несколько лет эти каналы и маршруты станут легальными, потому что они оптимальны.

– Так вот ты какой, оказывается, хороший парень. Светлое будущее нам строишь. А притворяешься проходимцем. Господин Марциони очень не любит проходимцев и обманщиков.

– Я никого не обманывал.

– Ладно, ладно… – К величайшему облегчению, он отпустил мою крошку и даже усадил ее обратно на стул. – И сколько же тебе платят за такое благородство, Грач?

– Нисколько. Во-первых, меня вытащили из тюрьмы до срока. Во-вторых, мне обещают пост в новом министерстве экономики плюс полный доступ к базе данных и право вести свои дела.

– Это неплохо. Это даже отлично! И все-таки некрасиво, Грач. Ну, как-то непорядочно было с твоей стороны вести двойную жизнь прямо у нас под носом. Господин Марциони этого не просто не любит – он такое не прощает. И наказывает.

Я напрягся – Бинго снова подошел к Снежане и положил ей руку на голову.

– Давай его накажем, киска? – вкрадчиво сказал он ей, заглядывая прямо в глаза.

Снежана только испуганно моргала, ее губы тряслись от страха.

– Что бы ему такое сделать, чтобы он больше не смел никого обманывать, – проворковал Бинго, и тут… у меня почти разорвалось сердце. Он взял ее за подбородок, потянул на себя – и моя девочка вдруг словно выключилась. Она моментально обмякла и сползла на пол, как тряпичная кукла, даже глаза не успела закрыть.

И как-то запоздало до меня донесся отвратительный, страшный хруст.

Бинго отряхнул руки и виновато посмотрел на меня.

– Ой, – сказал он. – Кажется, там что-то сломалось. Извини, Грач, я сегодня такой неловкий.

Я его почти не слышал. Я смотрел на Снежану, она лежала на полу мертвая – совершенно мертвая. Она была похожа на сломанную куклу. Только что ее глаза смотрели, губы дрожали, сердце билось – и вдруг ничего нет. Совершенно ничего. Я не мог в это поверить.

А потом у меня, что называется, сорвало болты. Я схватил первое, что попалось, – а попался как раз журнальный столик, и швырнул его в Бинго. Следом бросился сам, но не проскочил и шага. Серые пиджаки с волшебной легкостью поймали меня в прыжке, скрутили и усадили на пол.

В уши мне словно набили ваты, но сквозь вату я все равно услышал, как истошно кричит Луиза. Я вновь попытался вырваться, и мне это почти удалось. Не знаю, откуда взялись силы, но одного из холуев я буквально отшвырнул в угол. Правда, меня почти сразу снова скрутили, на этот раз очень жестко и профессионально. Мне оставалось только хрипеть и жечь Бинго глазами.

Он с брезгливой жалостью на лице смотрел, как я прихожу в себя. Затем продолжил.

– Таким образом, мы имеем в твоем лице, Грач, подлого и бессовестного предателя интересов нашего дела. Тебе доверились, к тебе по-человечески относились и по-царски платили за твои довольно жалкие услуги. Но тебе этого оказалось мало, и ты решил поработать на второй фронт. Сколько ни пытаюсь, не могу придумать для тебя оправдания.

– Я не нуждаюсь в твоих оправданиях, скотина, – прошипел я.

– Не груби, – он покачал головой. – Я же тебе не грублю, верно? Хотя ты меня очень расстроил. Особенно твое участие в полицейском погроме на резервной базе. Ну, скажи, зачем вам все это понадобилось? Все равно же ничего не нашли, да и не могли найти. А если б и нашли – ни черта б не поняли. Ради чего все это, Грач? Ради чего погибли два невинных божественных создания?

Два создания? Я поднял на него взгляд, уже понимая, что ничего не успею сделать. Этот мерзавец схватил Луизу за руку, рывком вытащил на середину комнаты и остановился, чтобы многозначительно посмотреть на меня. Чтобы убедиться, что я все вижу. Еще мгновение, и он с силой швырнул мою девочку прямо на окно. Я увидел, как осыпается стекло, как Луиза переваливается через подоконник, услышал ее дикий визг, рванулся изо всех сил, но все бесполезно.

Она падала молча. Шестнадцать этажей – это около шестидесяти метров. Я услышал, как ее тело ударилось в конце этой ужасной пропасти, и затем я, кажется, отключился.

А потом я обнаружил, что в мой лоб упирается пистолет. Впрочем, мне это уже было безразлично.

– Казалось бы, настало время для финального аккорда нашей встречи, – сказал Бинго. – Но мне как-то даже пули жалко. В самом деле, живой или мертвый – кому ты теперь нужен?

Они собрались уходить. В дверях Бинго обернулся.

– Пока свободная минутка, придумай, что расскажешь полиции, Грач. Камеры, само собой, отключены.

Я довольно долго лежал на полу рядом с мертвой Снежаной, у меня не было сил даже пошевелиться.

Потом я все же встал. Набрался сил, чтобы связаться по экстренной линии с Ректоратом и запросить чистильщиков.

И потом я сидел в углу, глядя, как чужие люди разгуливают по моей квартире, как решают вопросы с полицией, а в голове была только одна мысль – короткая, но фатальная.

В самом деле, кому я теперь нужен?

Все думали, что Новый год опять будет ветреным, голым и сопливым, как самая мерзкая осень. Но к концу декабря, словно по заказу, снегу навалило по пояс. И еще пришел хороший бодрящий морозец, от которого мир заметно посвежел и омолодился.

У Толстого в избушке в любую погоду тепло и хорошо. Несмотря на его природную неряшливость, домик на высоком берегу Волги иногда кажется самым уютным местом на земле.

На Новый год у него собралось человек двенадцать, а дожидаться Рождества остались только я да наш старый общий знакомый – Рик Барт, капитан и владелец маленького потрепанного грузовичка, облетавшего, наверно, всю Вселенную.

Рик на вид – типичный космический волк. Ему под шестьдесят, он грубоват и бесцеремонен, лицо у него угловатое и, на первый взгляд, неприветливое. На самом Деле он нормальный компанейский мужик со своеобразным чувством юмора. Если специально не знать, ни за что не догадаешься, что вместо ног у него простые механические протезы. В лучшие времена мы с ним провернули несколько рискованных транспортных операций, которые нас не только слегка обогатили, но и в какой-то мере сдружили. Ну, а с Толстым они были друзьями ещё задолго до того.

Я проснулся ближе к полудню и со вздохом сел на кровати, потирая тяжелую голову.

– Ну, ты живой? – поинтересовался Толстый и протянул мне пол-литровую кружку с желтым самодельным квасом – холодным и ядреным, как слезоточивый газ.