Эндрю Свонн - Акция возмездия

07:48:00 годвинского времени.

Лифт медленно поднимался. Йоханн Леви невидящим взглядом смотрел на винтовку, лежащую на полу и вспоминал Паскаль. Двенадцать лет назад он был преуспевающим молодым юристом, успешно продвигающимся по иерархической лестнице. Ему светила блестящая карьера, предоставлялась прекрасная возможность быть включенным в состав светского кабинета министров паскальского правительства… Если бы не грянула революция. Если бы он не запаниковал. Если бы остался на Паскале.

Во всем виноват полковник. Именно Клаус Дахам, тогда еще капитан, потопил революцию в крови. Пятьсот погибших, в пять раз больше раненых и бесчисленное множество попавших в плен. Даже старейшины Паскаля, которые и запросили помощи у Земного Исполнительного Комитета, были потрясены. Леви принадлежал к либеральному крылу оппозиции, но когда он увидел, как исчезают один за другим его старые университетские друзья и соратники, он бежал, спасая свою шкуру от цепких лап ЗИКа. Леви оставил Паскаль, оставил конфедерацию, оставил все, что знал и чем дорожил. Оставил, чтобы в конце концов оказаться на этом дерьмовом шарике под названием Бакунин. Прошло столько лет, а Леви так и не смог простить себе этого. Самое страшное заключалось в том, что он расстался с самим собой. Он даже не посмел воспользоваться своей собственной выездной визой. Леви выкрал документы своего друга и удрал с планеты под его именем. Настоящий Йоханн Леви покоился где-то в безвестной братской могиле.

Животный страх за свою драгоценную жизнь заставил и его превратиться из паскальского адвоката нееврейского происхождения в бакунинского эмигранта-иудея. В течение последних двенадцати лет Леви упорно создавал себе репутацию пламенного революционера. Он стал революционером. Революционером, который залегал на дно, когда начинали говорить пушки. Революционером, который предпочитал собрать свои пожитки и юркнуть в какую-нибудь нору, когда в воздухе пахло жареным.

Леви тесно контактировал с бакунинскими «подпольщиками» левого толка — какое, к чертям собачьим, подполье на планете, на которой не то что централизованной — никакой власти не существовало! — и стал высококлассным, квалифицированным специалистом по подрывным работам, экспертом по различным видам вооружений, знатоком важнейших достижений в области создания разведывательного оборудования. И при всем при этом он не принял участия ни в одной практической акции… до недавнего времени. Леви же давным-давно признался самому себе в том, что он — жалкий трус.

Не будь он трусом, он не оказался бы в нынешней ситуации. О чем он думал, когда позволил полковнику завербовать себя? Когда согласился предоставить Дахаму свои услуги в качестве эксперта по бакунинскому так называемому подполью? Неужели он действительно думал, что «Уэбстер» одолеет Дахама? Или просто был слишком напуган, чтобы сказать «нет»?

Леви заключил сделку с дьяволом и обагрил свои руки кровью так же, как и полковник Дахам. Он хотел, чтобы полковник сполна заплатил за Паскаль, но его собственный страх не позволял ему вступить с Дахамом в открытую схватку. Созданием «Уэбстера» он надеялся обезопасить себя от возможности личной встречи с полковником. Используя брата Дахама как приманку, он мог заманить полковника туда, где не составило бы труда покончить с ним…

Так почему же он не сделал этого?

Лифт продолжал подъем, Леви медленно наклонился и поднял с пола винтовку.

Он не хотел делать грязную работу. Вот в чем соль. Леви боялся, боялся смерти. Он настолько погряз в обмане и махинациях, что ему показалось: гораздо проще толкнуть родного брата-полковника на убийство, нежели рисковать своей головой. И все прекрасно сработало бы, пойди Иона Дахам на сотрудничество.

«Забавно, — мрачно усмехнулся Леви, — сколько смертей на моей совести, а между тем я не произвел ни единого выстрела».

Леви выпрямился и проверил заряд лазера. Зарядный блок был заполнен до предела.

«Все кончено, — подумал Йоханн. — Конец двуличию, лжи, бегству от других и от самого себя. После сделки с Дахамом, после этого последнего предательства не осталось никаких путей к отступлению. Бакунин — последнее место, куда можно сбежать. Бакунин — конечный пункт, и если попытаться сбежать отсюда, то угодишь прямиком в бездну.

Леви уже отдавал себе отчет в том, что живым ему из этого здания не выйти.

Он думал о студентах-революционерах, погибших на Паскале. Он думал о почти двух тысячах человек, уничтоженных орбитальным ударом всего несколько минут назад. Он думал о людях на борту «Кровавого Потока», которых он предал. Он думал о Клаусе Дахаме.

Двенадцать лет страха и гнева нахлынули на него. Но вот двери лифта открылись, и времени предаваться страху больше не осталось. Осталось время только для гнева и мести. Лифт остановился на верхнем этаже башни, с которой осуществлялось наблюдение за воздушными трассами Бакунина. Весь этаж занимало просторное помещение, прикрытое прозрачным куполом десятиметровой высоты и оборудованное многочисленными контрольными панелями, голографические дисплеи которых отображали маршруты местного авиатранспорта. С башни открывался вид на весь комплекс «ГАА» и поросшую лесом холмистую местность, простирающуюся вплоть до города Годвина.

В зале находилось шесть человек. Леви несказанно удивился самому себе, открыв огонь первым.

Охранник, в которого он выстрелил, стоял рядом с лифтом.

Персональное защитное поле парня функционировало, но, вырабатываемое генератором гражданского образца, оно не сдержало энергии лазерного луча. Охранник еще поворачивался, чтобы посмотреть, что происходит, когда луч резанул его по животу.

Не успел он упасть, как Леви почувствовал, как что-то обожгло его правое плечо, и метнулся за один из больших металлических кронштейнов.

Колоннообразная шахта лифта поднималась прямо из центра зала. Второй охранник, стоявший на посту, по другую сторону колонны, обогнул ее, нацеливая лазерный пистолет на Леви.

Леви пронзительно закричал и полоснул лазерным лучом по той половине зала, где находился второй охранник. Несколько приборных панелей взорвались, одно из кресел вспыхнуло ярким пламенем, посылая к потолку фонтан едкого дыма, а защитное поле атакующего охранника оказалось таким же бесполезным, как и поле его товарища. Охраннику удалось еще раз выстрелить в Леви, прежде чем его поле отказало, а лицо превратилось в горстку пепла.

Леви скрючился за кронштейном, не чувствуя левой ноги.

Откуда-то донеслись стоны. Он огляделся, отыскивая взглядом четверых техников, которых заметил, когда открылись двери лифта. Затем лег животом на пол, прополз вокруг основания кронштейна и увидел двоих техников.