Эндрю Свонн - Кровавый рассвет

— Он даже не сдвинулся с места.

— Из-за какого-то парня в этом фургоне ты собираешь целый день провести взаперти…

— У него видеоаппаратура.

Лей подошла к ней и помахала из окна.

— Но ты же не можешь вечно прятаться от репортеров. Они похожи на детей, чем больше им отказываешь в чем-то, тем более страстно они этого желают.

Эйнджел отошла от окна, и воздух потряс мощный раскат грома. Ей не хотелось говорить подруге о том, что фургон, по ее мнению, принадлежал отнюдь не репортеру. Слишком уж характерный был это фургон, — неотъемлемая принадлежность серой, неприметной, но обстоятельной работы. И парень с аппаратурой слишком уж напоминал ей, включая красноватые глаза, — того федерала, с которым она столкнулась в Центральной Больнице Фриско.

Эйнджел пожала плечами.

— Какого черта? Значит, по-твоему, это неизбежно?

Эйнджел вернулась к себе в комнату и открыла комод.

На дне ящика под грудой белья у нее хранилась не знавшая доселе применения «Беретта 031-S», девятимиллиметровый автоматический пистолет, стрелявший безгильзовыми патронами. Матовый, черного цвета, он приятно оттягивал ладонь. Из носка, хранившегося в этом же ящике, она высыпала несколько десятков патронов.

Позади послышался голос Лей:

— Что это, черт возьми?

Эйнджел даже не подняла глаз. Разрозненные компоненты она вытащила из ящика и положила их на свободное место на крышке комода.

— Давно бы пора знать, как выглядит оружие.

— Что ты собираешься с ним делать?

— Почистить и зарядить, будь оно неладно.

Довольно долго Лей наблюдала за тем, как Эйнджел воевала с признаками многолетнего отсутствия внимания. Потом, принявшись заряжать оружие, она сказала:

— Не беспокойся, Лей. Я не собираюсь палить в репортеров без разбора.

— Опять хочешь во что-нибудь вляпаться?

Эйнджел не слушала ее. Покопавшись в чулане, она наконец вышла в свободной блузе, скрывавшей засунутый за пояс джинсов пистолет.

— Единственное, чего я хочу, так это принять меры предосторожности. Я думаю, что тот полоумный моро, что прикончил Байрона, на свободе и, может быть, уже охотится за мной…

Эти слова не убедили Лей.

— Поверь, мне совсем не хочется стать основателем парада параноиков.

Эйнджел вышла из своей спальни и приблизилась к окну, выходящему на залив. На море по-прежнему штормило, небо полыхало молниями, слышались отдаленные грозовые разряды. Фургон все так же стоял на прежнем месте.

— Это будет нелегко.

Лей стояла в дверях комнаты Эйнджел.

— Что ты собираешься предпринять?

— Сейчас? Отправиться к Байрону на квартиру. Хорошенькое дельце, которое не должно вызвать ничьих подозрений. И никакого риска.

— Я поеду с тобой.

— Тебе не нужно…

Лей подошла к ней и положила руки на плечи Эйнджел.

— Я смогу удержать тебя от какой-нибудь глупости.

Эйнджел раскрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но как будто передумала и только втянула в себя воздух. Бросив последний взгляд на пинка с камерой в фургоне, она сказала:

— Хорошо, пошли.

Перед парадной дверью, когда они спустились по ступенькам вниз, Эйнджел добавила:

— Мне очень хотелось бы знать, где они раздобыли мой адрес и номер видеокома.

— Это их работа.

Проходя мимо квартиры Бальтазара, Эйнджел уловила приглушенное бормотание включенного видеокома. Доносившиеся обрывки звуков делали реальность еще более сюрреалистичной. Эйнджел представила себе престарелого, больного и полуослепшего льва, сидящего перед экраном и вот уже в который раз просматривающего одни и те же мультяшки. На этот раз ничего смешного в его образе она не усматривала. Напротив, представившаяся сцена казалась в достаточной степени трагичной.

Было похоже, что перемены, коснувшиеся ее жизни, изменили ее отношение к Бальтазару — ведь такое будущее могло ожидать и ее.

Эйнджел открыла дверь и ступила на тротуар. Парня с камерой, федерала, только что выглядывавшего с аппаратурой из окна водительского сиденья фургона, нигде небыло видно. Машина все еще стояла на другой стороне улицы. Было тихо, только где-то далеко прогремел раскат грома…

Эйнджел почувствовала, как ее рука непроизвольно потянулась к поясу, но тут же одернула себя. Она осмотрелась по сторонам. Выше по улице, на перекрестке, собралось несколько моро.

— Эйнджелика Лопес! — кто-то позвал ее.

Эйнджел и Лей повернулись одновременно.

Навстречу им устремились два безукоризненно одетых пинка латиноамериканской наружности. Следом за ними семенил белый с пятнами крыса-моро, тащивший на себе портативную видеоаппаратуру. В мгновение ока репортер оказался рядом. Моро навел объектив, и у Эйнджел возникло чувство, что они находятся в живом эфире, отчего у нее все внутри оборвалось. Латинос уже повернулся к камере и говорил:

— С вами Даниель Паскес. Эксклюзивное интервью «Субботних новостей залива»…

— Черт бы вас побрал.

Эйнджел резко обогнула камеру и наступила на голый розовый хвост крысы.

Оператор повернулся и начал снимать ее со спины. Эйнджел почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Эйнджел не спеша повернулась к Паскесу.

— Мисс Лопес…

— Убери от меня свои руки.

— Мисс…

— Я здесь не для того, чтобы набирать для тебя очки популярности. Убери руку или целую неделю будешь испражняться собственными зубами.

Паскес предусмотрительно выпустил ее плечо.

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут…

Эйнджел уже не слушала его и уверенным шагом двигалась в сторону «БМВ». Лей уже поджидала ее там. По-видимому, пресса не считала ее заслуживающей внимания. Она услышала, как за ее спиной Паскес продолжал говорить:

— Разве вы не хотите, чтобы о ваших взглядах узнали?

Эйнджел, не оглядываясь, сделала неприличный жест пальцем. Набрав на пульте нужную комбинацию, она открыла машину, и они с Лей забрались в салон.

Лей заняла место пассажира.

— Ты думаешь, правильно поступила, так отбрив его?

— Плевать я на него хотела.

Эйнджел завела машину, и они покатили вниз по холму. Паскес и крыса-моро с аппаратурой бросились к своему фургону.

— Ну, только узнаю, кто дал мой адрес…

— Куда именно мы едем?

— К Башням Южного Пляжа.

Лей присвистнула.

Эйнджел обогнула конструкции, примыкающие к Шестнадцатой улице и направила «БМВ» в сторону побережья. Бессознательно она свернула на Мишн и поехала в сторону «Кроличьей норы».

— Иисус Христос!

Пришлось снизить скорость, поскольку улица вся была запружена пожарными машинами. Передвижение транспорта осуществлялось черепашьим шагом. Даже внутри салона с кондиционером она почувствовала запах гари. Вскоре ее глазам предстал и сам источник дыма — там, где когда-то находилась ее «любимая» забегаловка, полыхали развалины.