Джефф Сомерс - Убить бессмертного, или Электрическая церковь

- Как тебя по-настоящему зовут-то? - спросил я.

Я и не ждал, что он ответит. Оурел просто улыбнулся.

- А мы живучие, да? Я кивнул.

- Как тараканы. Закупки прошли успешно? Кенни кивнул.

- Мистер Метерьел доставил все по пунктам. Мильтон и Таннер кивнули через плечо на что-то большое, прикрытое куском мешковины.

- Телевид-ховер, как ты просил, - кисло протянула Мильтон. - Пришлось попыхтеть. Угнали из-под носа, так что долго на нем не проездишь.

Ее сестра мрачно кивнула.

- Не важно, - сказал я и повернулся к Таю. - Нам он нужен ненадолго. Мистер Кит?

Он улыбнулся.

- Все успешно, мистер Кейтс! Я вздохнул.

- Ладно. Пойду помоюсь. Никуда не уходите. Завтра снимаемся с якоря, расскажу, что будем делать.

Все засуетились.

Я пошел на кухню. Оурел протянул наманикюренную руку и притормозил меня.

- Можно с тобой?

Я пожал плечами. Он пошел рядом, сунув руки в карманы и пристально глядя в пол.

- Кейтс, я поражен, что ты вернулся. Я ясно помню, что за тобой погнались не меньше двух системщиков.

- Три. - Я морщился всякий раз, когда вес тела приходился на левое колено. - А ты правда был в «Дунвару»? Можешь не говорить, как тебя звали.

- Ну, если не говорить, - ответил он, не глядя на меня, - да, был.

«Дунвару». Если эта организация еще существует, у Дика Мейрина все ее члены в шорт-листе. Я не сноб, но от близости к таким великим людям у меня бегали мурашки по коже.

На кухне я стянул с себя, как корку, промокший рваный плащ и рубашку. Я пустил из крана бурую воду и начал плескать на себя, чтобы смыть грязь. Бесчисленные порезы, ссадины и царапины щипало; некоторые снова открылись, из них стала сочиться кровь.

- Что ты задумал, Оурел?

Я услышал, как он садится на большой ящик. Наверное, скрестив ноги, как идеальный джентльмен, пусть даже с фальшивым британским акцентом поверх филадельфийского. Я остро осознавал, что стою спиной к человеку, которого, возможно, учил сам Кенни Оурел.

Секунду тот сидел молча.

- Я немолод и устал, - наконец произнес он. - Мне не нравится такая жизнь. Я не люблю бороться за каждый вздох и жить в мире без правил. У нас скудный выбор: жить или под пятой Системы, или в мире, где все пытаются тебя убить. Я бы хотел по-другому. Вот почему мне приятнее обходиться с тобой по-человечески.

Я приподнял бровь.

- Убить меня не так-то легко.

Он усмехнулся; его это все явно забавляло.

- Да, теперь, пожалуй, я в это поверю. Ты человек чести, Кейтс. Ты живешь по правилам. Я тебя за это уважаю. Я тебе даже завидую, потому что давно понял, что это непрактично. Мне жаль, что я не могу жить по твоим правилам. Но я уже старик, я повидал больше твоего. Правила хороши лишь настолько, насколько хороши люди, которые им подчиняются. Если по ним больше никто не играет, чего стоят даже самые лучшие правила?

Я покачал головой.

- Если мы живем в говне, это не значит, что надо быть говнюками. - Я начал старательно соскребать с себя грязь; под ложечкой тревожно засосало. - Старик, к чему ты клонишь? Выкладывай.

Он долго молчал.

- Эта Харпер… Что ты хочешь с ней сделать?

Я пожал плечами, вытаскивая из глубокого пореза на локте осколок стекла. Бурая вода в ржавом потрескавшемся умывальнике приобрела багровый оттенок.

- Жениться на ней не буду. Он еще помолчал.

- Ее нельзя отсюда выпускать.

- Да пошел ты.

- Кейтс, ты знаешь, что я прав. Она слишком много знает. Она видела монаха. Она знает, что Гатц - псионик. Нельзя оставлять ее в живых.

Я не счел нужным говорить, что ССБ в курсе и того, и другого.

- Ну и фиг с ней. Я не собирался сюда ее вести. Пришлось из-за тебя. Когда все закончится, это не будет иметь значения. А пока пусть живет.

- Не будет иметь значения? - Он рассмеялся. - Кейтс, ты что! Врешь как сивый мерин и сам это понимаешь.

Я закрыл кран и повернулся к Оурелу. С меня стекали капли розовой воды.

- Ты многого не знаешь. Обо мне, об этой работе. О нашем заказчике.

Он кивнул.

- Так просвети меня! Если я с вами, мне не надо, чтобы она была здесь и видела мое лицо. Это не какой-то оловянный солдатик, который если и пошлет скан моего лица матери-церкви на оптическое распознавание, то обнаружит, что меня зовут Терренс Найнс и я уже шесть лет как умер. Это не мелкая сошка вроде тебя. Это человек с деньгами, лицо с телевида. У нее хватит власти, чтобы доставить мне неприятности. Понимаешь? Вас всех все равно не существует. Никто, кроме твоих кредиторов, не заботится, жив ты или уже сдох. Никто не будет за тебя мстить. А она… у нее есть друзья. У нее есть деньги и положение в обществе. ССБ будет ее искать. Нельзя выпускать ее живой.

Мы секунду смотрели друг на друга. Я слышал звук капающей воды, шепот остальных членов команды, которые обсуждали что-то в «зале собраний». Морщинистое лицо Оурела было лишено выражения, как и его глаза. Я стоял перед ним полуголый, сжав кулаки.

- Нет, дунварец, - медленно сказал я, будто откусывая каждое слово. - Может, мы и говнюки, но нам нужны правила. Она никому из нас не причинила вреда. - Я взял рубашку и начал вытираться. На мне оставалось почти столько же грязи, сколько я смыл. - Этот паскудный мир, эта Система тянет нас вниз. Но, мистер Оурел, можно вцепиться в нее ногами. Можно остановиться на последней ступеньке лестницы.

Мы опять посмотрели друг на друга. Он улыбнулся - улыбка разошлась по его лицу плавной волной, - спрыгнул с ящика и хлопнул меня по влажному плечу.

- А-а, Кейтс, не забудь, что я помню старый мир лучше тебя! Я его прекрасно помню. Все было не так, как ты думаешь.

- Ну что, - сказал я. - Заткнитесь и слушайте.

Я оглядел свою команду. Как людей я их почти не знал. Как преступники они были талантливы. Тай Кит спокойно сидел, опираясь спиной об одну из черных коробок, и впитывал ее излучение. Его круглая голова уже начала покрываться легким пушком. Мильтон и Таннер сидели спиной к спине, поддерживая друг друга, - сухие и жилистые, самые неженственные женщины, каких я только видел. Кенни Оурел устроился рядом с Таем Китом, скрестив руки, с таким видом, будто ему очень удобно, но больше по его лицу нельзя было ничего понять. Кев Гатц сидел в темных очках перед монахом и, как обычно, делал вид, что спит. Брат Уэст находился в стазисе.

Бледная, взъерошенная Мэрилин Харпер смотрела на меня не моргая. Широкий черный скотч, которым мы заклеили ей рот, будет больно снимать, подумал я. Мильтон и Таннер только что возмущались, что Харпер нужно где-нибудь закрыть, чтобы она ничего не слышала и не использовала против нас. Но я понимал: если я ее где-то спрячу, то вскоре мы получим еще один труп, а Оурел будет ходить, посвистывая, засунув руки в карманы. Когда все закончится, ее действия не будут иметь значения. Или мы погибнем, или разбогатеем, и Главный Червь снимет с нас обвинения. Первое вероятней, однако в любом случае о Мэрилин Харпер можно не беспокоиться.