Нагару Танигава - Вздохи Харухи Судзумии (Перевод с японского)

Перед входом в класс меня встретил барьер в лице Коидзуми. Ты вчера болтал без умолку, еще что-то осталось, что ли?

— У нас с самого утра репетиции. Я тут случайно мимо проходил.

Вот уж последнее, что я утром хотел бы увидеть — это твою смазливую рожу.

— Ну что еще? Вот только не говори, что эти твои идиотские реальности все-таки появились.

— Нет, вчера их так и не было. Похоже, Судзумия-сан настолько расстроена, что даже злиться не может.

Почему это?

— Известно почему… Ладно, давай объясню. Судзумия-сан считала, что как бы ни обернулось дело, ты всегда будешь на ее стороне. Конечно, ты можешь возражать, упираться, но в итоге поддержишь ее, и что бы она ни выкинула — все простишь.

Чего? Да чтобы простить ей все, нужно быть святым мучеником из глухой древности! Дайте-ка повторю: я не святой, не герой, я самый обычный средний человек!

— Ну так что с Судзумией-сан?

А что такого? Что есть то и есть.

— Будь так добр, поговори с ней, пожалуйста. Белые голуби — это, конечно, замечательно, но если Судзумия-сан будет и дальше так расстроена, то на их месте у храма может появиться и нечто другое.

— И что же?

— Если бы я знал, то и не волновался бы. Но, согласись, не очень приятно, если храм будет кишеть какими-нибудь скользкими тварями с щупальцами.

— Можно засолить.

— Это проблему не решит. Сейчас Судзумия-сан находится в подвешенном состоянии. До того, снимая фильм, она активно изменяла реальность в позитивном ключе, но после вчерашней стычки с тобой ее вектор сменился на противоположный — от позитива к негативу. Эту ситуацию еще можно уладить, но если так будет продолжаться, все может стать намного сложнее.

— Короче, мне нужно ее успокоить?

— Ну, в этом ведь нет ничего сложного? Всего лишь нужно зарыть топор войны, чтобы все было как прежде.

Как это, как прежде? Я свой топор, вообще-то, никогда не зарывал!

— Хм… А я-то думал, что ты уже остыл после вчерашнего. Неужели просчитался?

Я молчал.

Вчера я так взбесился потому, что не мог со спокойным сердцем смотреть на издевательства над Асахиной… отчасти… А может, это все дефицит кальция. Я вчера вечером целый литр молока выпил, а когда проснулся, удивительно умиротворенно себя чувствовал. Может, эффект плацебо сработал.

А с другой стороны, чего это я должен первый? Как ни посмотри, а эта девчонка слишком далеко зашла!

Коидзуми издал смешок, напоминающий урчание в желудке голодного кота, и хлопнул меня по плечу:

— Будь так добр, ты к ней ближе всех.

К Харухи, сидящей позади меня, я ни разу не обернулся и взглядом с ней не встречался. Созерцанию неба она сегодня уделяла больше внимания, чем обычно и большую часть времени провела, уставившись в окно. Так продолжалось до обеда.

Даже Танигути, будто заразившись, находился в скверном расположении духа.

— Ну и что это за фильм? Вчерашний день пошел коту под хвост! — уплетая бенто, изливал он желчь. В обеденный перерыв Харухи в классе оставалась редко, не было ее и в этот раз. Будь она поблизости, Танигути вряд ли бы такое сказал. Трус — горласт только когда ему за это ничего не будет.

— А все эта Судзумия! Говорю тебе, фильм если даже и выйдет — будет просто хлам!

Можешь говорить сколько угодно. Я себя великим человеком не считаю, и имя свое в анналы истории вписывать не собираюсь. Мое дело — стоять в сторонке и ворчать себе потихоньку. Тут я мастер — я даже к маминой стряпне придираюсь, хотя сам готовить не умею.

Но здесь я смолчать не смог. И сказал:

— Вот только от тебя мне это слышать не хватало!

Танигути, а ты-то чем занимаешься? Харухи хоть что-то делает, вон — в фестивале участвует. Это конечно, весьма плачевно, но все же лучше, чем ничего не делать, а только ныть. Кретин! Да тебе надо извиниться перед всеми Танигути в Японии за то, что позоришь их честное имя!

— Да ладно тебе, Кён, — вмешался Куникида. — Он просто не в духе. На самом деле, хотелось бы еще пообщаться с Судзумией-сан. Завидуем мы тебе, Кён.

— Чего? Да ни черта! — зыркнул глазами на Куникиду Танигути. — Чего я забыл в этом идиотском кружке?

— Что ж тогда пришел, когда тебя позвали? А так рад был, так рад… Даже все свои планы на день отменил.

— Заткнись, придурок!

Так вот почему Танигути такой злой? Значит, он отказался от всех своих планов, примчался, но только его так толком и не сняли, и ушел он несолоно хлебавши. Еще и в пруд свалился. Да уж, он, пожалуй, заслуживает сочувствия, но жалеть его у меня нет никакого настроения. Я зол не меньше.

Я тоже прекрасно понимал, что фильм Харухи смотреть-то будет невозможно. Она просто несется вперед, не обращая внимания ни на что. Ей пришла мысль снимать кино, здесь и сейчас — она и снимает. Ни о каком сюжете, ни о какой постановке даже речи не идет! Но когда этот ужасающий фильм будет готов, он будет объявлен шедевром, хотя на мой взгляд, таланта режиссера у Харухи нет никакого! Так-то оно так, но кто ей об этом скажет… хм… ну и чего по этому поводу злиться?..

— А в чем дело, Кён? Судзумия-сан сегодня тоже в еще более скверном настроении, чем обычно. Случилось чего?

Слушая вопрос Куникиды, я размышлял.

Да ведь я — точь-в-точь Танигути! Харухи гоняла меня туда-сюда, а я точно так же ворчал. Все его чувства я испытал на собственной шкуре! Огрызаюсь на все затеи Харухи, ною… такова уж моя работа, роль, которую могу играть только я, и никому другому ее я уступать не собираюсь, вот так вот!

Я был в растрепанных чувствах, и даже еда казалась мне безвкусной. Я чувствовал себя виноватым перед мамой, приготовившей мне этот обед. Черт, а все этот придурок Танигути! Разговорился тут! Если бы не ты, я бы, наверное, и не сделал того, о чем потом сильно пожалею.

Что я сделал?

Я захлопнул свою коробочку для бенто и вылетел из класса.

Харухи была в клубной комнате и занималась тем, что подключала видеокамеру к компьютеру. Когда я внезапно открыл дверь, она удивленно поглядела на меня. Что это у нее в руке, булочка с карри?

Будто занервничав, она отложила булочку в сторону, отвела руку за голову и коснулась прически… вроде бы. Ее черные волосы свободно рассыпались по плечам. Не знаю, зачем, но выглядело все так, будто она спешно распустила завязанный сзади хвост. Хотя точно я не разглядел, об этом можно было подумать и потом. Я тут же сказал то, что должен был.

— Эй, Харухи.

— Чего?

Лицо Харухи сразу стало как у готовой к схватке кошки. И вот, глядя прямо в это лицо, я сказал:

— Пусть этот фильм будет абсолютным хитом!

Это и называется «импульсом». Человек вроде меня, наверное, поддается порыву эмоций раза два в год. Вчера был как раз один из таких моментов. Просто случайно совпало. И вот от сегодняшнего пространного разговора с Коидзуми, тупой рожи Танигути и убитого лица Харухи мои нервы тоже ходуном заходили. Если бы я этот импульс игнорировал, могло бы кончится тем, что я все стекла в классе переколотил, так что решил покончить со всем прямо здесь. Да чего это я, вообще, оправдываюсь?