Дин Кунц - Ясновидящий

— Нет, — печально вздохнул Сэндоу. — Все эти чудеса сгинули вместе с миром, канувшим в Небытие...

Однако некоторые — о, очень немногие! — все же пережили катастрофу. Это случилось восемь или девять столетий тому назад. Они рассказывали странные истории о космических войнах, об изменниках, затесавшихся в верховные советы планеты, о том, как содрогалась земля... Горы выросли там, где прежде были равнины, говорили они, земля разверзлась и поглотила города, а на их месте разлились моря... А те из нас, кто жил тут, внутри кристаллов, ничего не ведали об этом. Наши джунгли оставались неизменными, и с нами ничего не происходило. Нам же не дано было покинуть места нашего пребывания, чтобы взглянуть на происходящее своими глазами. Потом люди перестали приходить к нам, мы встречались с существами, подобными нам, лишь раз в несколько столетий...

— А вы? — спросил Потрясатель Сэндоу. — Как стали вы такими, какие есть — как тела ваши обратились в драгоценные кристаллы?

Владельцы парка развлечений увлеченно отыскивали все новые и новые диковинные образчики фауны, чтобы привлечь новых и новых посетителей. Примерно в дне пути отсюда было некогда три города с огромным населением. Жили там и богачи, заинтересованные в процветании парка. Так вот, на одной из далеких планет, вращающихся вокруг чужого солнца, найдено было крохотное пернатое существо, но не птица, а животное, более всего похожее на мангуста. Этот мангуст жил в хрустальном гнезде, которое строил сам, причем эта кристальная сфера была тверже любого из известных металлов. Одно такое существо удалось усыпить и доставить сюда, стоило это целого состояния. Придя в себя, звездный мангуст стал постепенно привыкать к новому месту. Владельцы парка предполагали, что, когда хрустальная сфера будет достроена, это привлечет еще больше любопытных в знаменитый парк. Но оказалось, что они не вполне поняли природу этого чужого нам существа. (Ох уж эта чума, имя которой невежество! Впрочем, это обычное дело, ведь и в космос мы летали, гонимые более жаждой наживы, нежели жаждой знания!) Этот мангуст, как оказалось, способен был преображать структуры самого времени, а также живой материи. Обуреваемый паникой, напуганный зверек принялся за чуждый ему ландшафт... Прежде чем его удалось выследить и умертвить, добрый кусок джунглей стал таким, каким вы теперь его видите, — и останется таким навеки.

— Но ведь ты жив, невзирая на то, что с тобой приключилось!

Я был смотрителем здешнего парка. Жертвой кристальной болезни стали еще четверо людей, и все мы еще живем, хотя и весьма странным образом, как и окружающие нас растения, как эти тигр и змея, но жизнь эта невидима для человеческого глаза. Это жизнь бесконечная, причем бесконечность простирается в обе стороны. Мы жили тогда, когда родилась эта Вселенная. Мы доживем и до ее гибели — это случится через сто миллионов лет... Наша жизненная энергия ныне словно размазана по карте бесконечности, наподобие того, как люди намазывают масло на ломоть хлеба. Мы населяем кристаллы, но пребываем также везде и всюду — ив прошлом, и в будущем...

— Вы сказали “космос”, — задумчиво проговорил Потрясатель. — Космос... Это то пространство, где сияют небесные светила?

Разве люди не летают более в космос?

— Люди не летают даже над собственными городами, а об иных мирах и говорить нечего...

Видение надолго умолкло.

Да, теперь я это вижу... Если я фокусирую внимание на недалеком будущем, то ясно вижу, как человечество изо всех сил пытается вновь обрести утраченную цивилизацию. Простите меня за такую оплошность, но поймите: когда у тебя перед глазами вечность, пара-другая тысячелетий кажется мигом и может ускользнуть от внимания...

— А можно вас кое о чем попросить? — подал вдруг голос главнокомандующий Рихтер. О чем же?

— Вы, верно, видите наше будущее? Не соблаговолите ли сказать, завершится ли успешно наша миссия?

Это не в моей компетенции. Понимаете, когда пребываешь в бесконечности и видишь вечность, невозможно из хитросплетения событий вычленить судьбу отдельного человека, даже если это могущественнейший из королей...

— Да, разумеется, — склонил голову Рихтер. Но он явно был разочарован. Да и не он один, — всем казалось, что они вот-вот узнают, на их ли стороне боги небесные... Ведь даже человек неверующий со вниманием отнесся бы к голосу, вещающему с небес о том, что он избран богами...

Потрясатель Сэндоу возвратился к столь внезапно прерванному разговору с видением:

— А достигнут ли люди звезд вновь? Не видишь ли ты этого, заглядывая в грядущее?

Да, это будет. И человечество сделается великим, как никогда прежде.

— И вновь прошу извинить меня, — снова вклинился в разговор Рихтер. — Солнце вот-вот скроется. Пора разбивать лагерь, великий Потрясатель. Ну, а потом можете хоть до утра беседовать с вашим новым другом, если будет на то ваша воля.

— Именно этого я и хочу, — сказал Сэндоу. — Но желает ли этого наш новый друг?

У меня времени в избытке. Ведь поговорить с человеком мне удается лишь тогда, когда он сам приходит сюда, в этот дивный мир кристаллов. Время от времени такое случается, и я этому рад. Полезно и весьма приятно отвлечься на время от вечного и вкусить бренного...

— Сомнительный, надо сказать, комплимент! — оглушительно захохотал Мэйс.

Но остальным вовсе не было весело.

— Пошли, пошли, гиппопотам! — сказал Грегор. — Нам нужно еще вещи разложить да по два фунта камушков собрать. А Потрясателя следует оставить наедине с этим призраком.

— А я думал, что ты заинтересовался этим видением не меньше учителя!

— Так оно и есть. Но боюсь, что мое присутствие может отвлечь Потрясателя. Бывают моменты, когда человек должен остаться один, даже если ему хочется чьего-то общества. Потрясатель это прекрасно понимает. Он расскажет мне обо всем позднее, притом не только со всеми подробностями, но и с такими прикрасами, от которых рассказ сделается еще более захватывающим.

...Когда все крепко уснули, чтобы набраться сил перед завтрашним переходом, Потрясатель все еще продолжал беседовать с диковинным кристаллическим образом, который переместился ниже, на один из пальмовых стволов, и странное лицо находилось теперь на уровне лица самого Сэндоу.

Настала ночь.

Сэндоу держал в руках алмазную змею, поглаживая тонкими пальцами твердые чешуйки, окрашенные в самые нежнейшие цвета спектра.

И слушал.

Утром Потрясатель, бодрый и свежий, словно после полноценного ночного отдыха, позавтракал, не прерывая беседы с новым своим знакомцем, а когда настало время трогаться в путь, задал ему еще один вопрос. Последний. Он приберег его напоследок не без умысла.

— Добрый друг мой! Хотелось бы узнать, что для вас ваше заточение: благословение или проклятие? Может быть, вы захотите, чтобы я в меру слабых сил моих попытался вам помочь? Все эти кристаллические конструкции — вплоть до тончайших листьев пальм и папоротников — тверды как камень. Но возможно, если я сокрушу кристаллы, в которые заключено ваше тело, я освобожу вас?