Владимир Краковский - ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ

Итак, Верещагин держал одну ленту с записью музыки, которую не любил сам, но которая нравилась современной молодежи, поступая, таким образом, подобно тем одиноким женщинам, которые всегда держат в буфете бутылку водки, хотя сами питают к ней отвращение, на тот случай, если вдруг испортится кран или унитаз засорится и придет слесарь-водопроводчик, так чтоб было чем расплатиться. Или вообще мужчина какой-нибудь придет и доставит своим визитом удовольствие одинокой женщине – так чтоб было чем расплатиться.

Эту ленту Верещагин и поставил на магнитофон, звука подпустил побольше – пусть девушка понаслаждается. У него там шикарные вещи были, он знал в них толк, хотя и не любил.

Он даже один танец станцевал с Бэллой, какой помедленнее, и во время танца довольно сильно приблизился к ней, – и телом и лицом, так что довольно интимно получилось, тем более что, кроме них, в квартире никого не было. Когда мужчина и девушка в квартире одни, то, что ни делай, все будет получаться интимно.

А потом они сидели на диване и Верещагин рассказывал что-то интересное – ему скучновато было, но он все равно рассказывал интересно, потому что еще в те времена, когда ему нескучно было жить, научился рассказывать интересно, и вот до сих пор умел. Девушка Бэлла слушала, слушала, а потом вдруг сказала, ломая пальцы: «Какие у меня холодные руки!» – и протянула эти руки Верещагину, чтоб он мог удостовериться в их холодности лично. Верещагин взял ее руки в свои и сказал: «Да, в самом деле, как из холодильника».

И тут девушка Бэлла вдруг упала щекой на его плечо и стала произносить всякие неслыханные слова взволнованным шепотом, а Верещагин обнял ее за плечи и прижался щекой к ее лицу, якобы для того, чтобы лучше слышать этот неслыханный шепот.

Он даже немного растерялся и чуть-чуть струсил от такого внезапного поворота дела.

А теперь несколько слов о любви – этой самой опасной для здоровья разновидности страха смерти. Я, конечно, понимаю: необходимость продлить себя, активный поиск с кем это сделать, ошибки, разочарования, и, наконец, – ура, нашел! – вот она, та, с которой… Генетическая друг другу предназначенность, удачно совпадающие половинки хромосом, подходящие аллеи и тому подобное. Но зачем лгать самому себе? Зачем убеждать себя, будто девушка, с которой вас свел случай – а сводит нас с девушками всегда именно случай, – зачем убеждать себя, что эта девушка лучшая на свете? Не лучшая она, а просто подходящая. Так и говорите себе: вполне подходящая девушка. И не стройте воздушных замков. Хотя, конечно, держаться в рамках благоразумия влюбленному очень трудно. Автор этих строк сам неоднократно влюблялся, и ему тоже каждый раз казалось, что лучше данной случайной девушки нет на свете и что ему неслыханно повезло: самая лучшая на свете девушка, оказывается, живет не только в одной с ним стране, но еще – надо же, совпадение! – на соседней улице, а иногда в его же доме. Автор этих строк, будучи человеком неглупым, каждый раз говорил себе: это практически невозможно, и если тебе кажется, что она лучшая на свете, значит, ты обманываешь себя, а раз здесь обман, то лучше держаться от этого дела подальше. Но нет! Автор не хотел слушать самого себя, он возражал сам себе словами: «Я же вижу, что она самая лучшая на свете, значит, такое неслыханное совпадение произошло, теоретически ведь оно возможно!» Теоретически возможно плюнуть посреди таджикской степи и попасть плевком прямо в золотой луидор эпохи Людовика XIV, но плевался ли кто-либо когда-нибудь столь удачно? Теория вероятности высказывается по этому поводу весьма недвусмысленно. Она говорит: согласно математическим подсчетам вам может неслыханно повезти, на вас может свалиться невиданное счастье, но согласно тем же математическим подсчетам оно на вас никогда не свалится. Так что если это самое счастье, с определением неслыханное, все же свалилось на вас, то благоразумнее всего в него не поверить. Это наверняка какой-то обман, не связывайтесь, пожалуйста, с невиданным счастьем, хлопот потом не оберетесь.

Любите себе на здоровье. Но если любимая вдруг показалась вам самой лучшей на свете и вы не можете избавиться от этого наваждения с помощью разумных доводов, то бегите от нее на другой край света. Она, конечно, ни в чем не виновата, вы сами все придумали, и тем не менее бегите от нее, как от зачумленной, иначе разочарование будет жесточайшим и небезопасным для вашего и, кстати, для ее физического и душевного здоровья.

Автор этих строк из-за подобных разочарований несколько раз в жизни уже был близок к сумасшествию, а однажды даже немножко сошел с ума, но благосклонная судьба вовремя повернула его стопы обратно, пока он еще не забыл дороги к благоразумию. А если б не повернула? Если б замешкалась и я бы успел сделать еще шаг-другой?

Так что имейте дело с любимыми, насчет которых вы не обольщаетесь. Насчет которых у вас достаточно объективности, чтоб возразить приятелю, вздумавшему восхититься ее фигурой: «Зато она злюка, каких свет не видывал!» А если он восхитится ее добротой, то чтоб у вас хватило мужества и скептицизма заметить: «Но ведь у нее кривые ноги!»

Но и конечно не давайте в обиду своих возлюбленных, это непорядочно, не по-мужски. Приятелю, который станет критиковать вашу подругу, говоря, что она злюка, каких свет не видывал, вы ответьте: «Зато у нее ноги – прямые, как телеграфные столбы!», а если приятель скажет, что ноги, прямые как столбы, это плохо, то дайте ему по физиономии и заведите другого приятеля. А заодно и другую любимую, потому что ноги, прямые как столбы, это, пожалуй, действительно не совсем то, что надо.

Одним словом, не обольщайтесь. Еще раз: не обольщайтесь! Не кричите: «Ах, это самая лучшая на свете девушка!» – нет ничего более легкого, чем так кричать. У самого паршивого человека достаточно положительных качеств, чтоб, скомбинировав их выгодным способом, вообразить, что имеешь дело с ангелом божьим. Женщина как лужа с разбросанными по ней камнями, а влюбленный как эквилибрист – прыгая с камешка на камешек, он добирается до середины, не замочившись. Но достаточно ли сухих ног, чтобы утверждать, что шел по пустыне? Когда пыл, азарт и сила любви спадают, наш эквилибрист продолжает путь обычным шагом и, утопая по пояс в грязи, ругает на чем свет стоит ее. Лужу! Ту, которая казалась ему пустыней. Самой лучшейнасветедевушкой!

Но разве виновата она? Сам виноват. Слишком многого хотел. Самойлучшейнасветедевушки хотел, ишь как возомнил о себе! Ну и расплачивайся теперь. А она ни при чем. Ее винить нечего.

…Хватит. Мы как-нибудь еще поговорим об этом. В другой раз. Пока что автору самому не все еще ясно и данном вопросе. Хотя он и обладает большим опытом но этой части, но собирается в ближайшие годы приобрести еще больший, и тогда, обобщив его, выскажется с полной определенностью. Изложит свои взгляды более четко.