Джон Стиц - Глубокий сыск

Единогласно одобрено.

Перпендикулярный коридор был точным подобием первого. Нам уже надоело опасливо открывать двери только для того, чтобы узреть очередные штабеля контейнеров. Утомлял и сам коридор — монотонночерные стены, внизу безо всякого шва или стыка переходящие в такой же черный пол, а вверху — в такой же потолок, только он испускал свет. Я не задумывался, как это черный материал может светиться. Выглядело это так, будто сквозь полосу черной кисеи, натянутой над нашими головами, просачивался свет далекого полуденного солнца.

— Где же те, кто не спит? — заметил Зелдон после осмотра очередного склада анабиозных тел. Может, мы убили всех, кто бодрствовал? — А руки его тем временем держали наготове бластер.

— Может, другие уже проснулись, но пока вставать ленятся, предположил я.

Профессор глубоко вздохнул:

— Бен, вы не могли бы с большей серьезностью отнестись к нашему положению?

— А я что делаю? Вы не судите только по моей болтовне — это чтобы напряжение снять. Я вообще-то еще и размышляю. Например, вы думали о еде?

— О еде? Нет, сейчас как-то не до этого. Есть проблемы поважнее.

— Это как получится. Видите ли, мы заперты в огромном ящике. И не знаем, есть ли здесь запасы продуктов и как до них добраться. Даже если нам не встретятся другие обиженные вомперийцы, с дверью мы можем провозиться несколько недель. И сдохнуть за это время с голоду. Как минимум необходим хотя бы маленький запас воды. Так что, заметите водопроводный кран скажите мне.

Мы прошли еще десять метров по черному шумопоглощающему коридору, и тут профессор, обернувшись ко мне, проговорил:

— Приму к сведению.

На следующем перекрестке я заметил на стенах вертикальные орнаменты цепочки кружков. Мы вновь направились к центру здания. По пути нам попадались лишь камеры с контейнерами. Больше ничего. Меня мучило предчувствие, что и в сердцевине окажутся все те же камеры, камеры, камеры… Хоть это и против логики.

— Как вы думаете, это возможно, что кто-то следит за нашими передвижениями и где-то впереди готовит засаду? — спросила Кейт.

Я покосился на Сэма — не хочет ли он ответить. Сэм смолчал, и я заявил:

— Очень даже возможно. Раз пока нам встречаются только камеры, может быть, они выжидают, пока мы не обнаружим что-то еще или пока мы им еще как-нибудь не навредим. Недюжинное хладнокровие, хотя, может быть, они просто решили, что наше оружие сильнее.

— Если они так думают, — возразил Руммель, то не такие они умники, как нам кажется.

— Значит, чтобы привлечь их внимание, надо обстрелять контейнеры? рассудил Сэм.

— Не думаю, что нам это сейчас нужно, — запротестовал я. — Если за нами наблюдают, к этому времени они, возможно, уже поостыли и осознали, что мы проникли сюда силой, так как другие методы не сработали. И, видя, что внутри мы ничего плохого не делаем, могут заключить, что мы люди мирные.

— Мы-то мирные, а они? — вопросил Сэм.

— Вы это насчет вомперийки, которая набросилась на Руммеля? Возможно, на ее месте вы поступили бы так же — в полубреду от боли, после того, как кто-то проломил взрывом стену вашей гостиной?

Сэм остановился, развел руками:

— Ну да, только это-то все на кой черт? Все эти вомперийцы в контейнерах? Что-то тут нечисто.

— Может, их поразила эпидемия, и они построили это хранилище, чтобы дать врачам время на поиски вакцины? — заметил я.

— Угу, десять тысяч лет вакцину искать?

— Может, по выходным они не работали. Или медицина у них финансировалась государством. Почем я знаю. И вообще, как вы понимаете термин «презумпция невиновности»?

— Ненужный риск — вот как.

— Цельная вы личность, Сэм, — заявил я. — Философией этой замысловатой себе мозги не замутняете. Спорим, вы и на всю эту фигню типа «вначале-спасите-детей» не купитесь.

— Тут речь идет о нашей жизни и смерти. Нам что, подойти к первому же попавшемуся вомперийцу и сказать: «Ужасно извиняемся, что мы тут укокошили шестерых ваших, пока дверь пробивали. А вы что об этом думаете?» Если сотня их нас обложит, считай, пиши пропало.

— Может, вы и правы. Но только по большому счету виноватая сторона здесь — мы. Если путь назад идет по трупам этих людей, лучше уж сразу сложить оружие.

— А я все равно говорю — это ОНИ виноваты, — уперся Сэм. — Тоже мне, мирное учреждение. По-моему, они тут не из любви к уединению спрятались. Зелдон, а вы-то что думаете? Это ваши соотечественники.

— Они не более мои соотечественники, чем ваши, — заявил Зелдон. — Если они провели здесь десять тысяч лет, я могу только недоумевать. Полагаю, мы должны соблюдать осторожность. В остальном я пас.

— Бен, ты намекаешь, что мы должны сложить оружие и подождать, пока они явятся и решат нашу судьбу за нас? — спросила Кейт.

— Нет. Я, как и все, за осторожность. Я не сдамся, пока не удостоверюсь, что мы вторглись на территорию абсолютно мирной колонии, которая не имеет против нас никаких враждебных намерений. Также я согласен, что, возможно, они скрываются по каким-то своим зловещим причинам. Вот только не хочу принимать этот тезис как руководство к действию, пока не получу доказательств.

— Ну-ну, — отозвался Сэм. — Надеюсь, мы получим ваши доказательства еще когда будем живы.

— Специально для вас постараюсь их добыть.

— Вот-вот, постарайтесь. Потому что, если в меня будут стрелять, я выстрелю в ответ. И учтите, свой бластер поставлю на максимум.

— Валяйте. Почем я знаю, может, эти бластеры заминированы от чужаков. При установке на максимум взрываются. А может, он и выстрелит на максимуме. Один-единственный раз.

— Ну неужели ты действительно так думаешь? взмолилась Кейт.

— Вряд ли. Мне просто надоело, что люди все время делают безосновательные выводы.

На этой патетической ноте беседа окончательно угасла. Мы молча шли вперед, не слыша даже шарканья собственных ног, поглощаемого черным покрытием. Вдали виднелся другой перекресток, но прежде мы задержались у очередной двери. Опять контейнеры, опять вомперийцы в анабиозе. Столько недвижных, безжизненных тел разом я отродясь не видел.

В следующей камере мы поставили эксперимент. Я попробовал вызвать по микрокомпу Кейт, которая осталась в коридоре. Дохлый номер. Должно быть, стены являли собой невероятно хорошие изоляторы неподходящего диапазона. А может, невероятные проводники — давно в школе учился, забыл.

Мы пошли дальше. К очередной двери я подоспел первым. Осторожно приоткрыл ее.

— Ой! Извините… — попятился я от двери. Она захлопнулась сама собой.

Оглядев пять искаженных испугом физиономий, я пробормотал:

— Шутка.

Кейт испепелила меня взглядом. Мы вышли к перекрестку.

Сэм заглянул за угол:

— Никого. Опять длинный пустой коридор.