Джулия Джонс - Измена (Книга Слов - 2)

- Перчатка для соколиной охоты?

- Да - и сокол к ней. - Герцог громко хлопнул в ладоши, и в комнату вошел человек, неся на руке большую, смирно сидящую птицу с колпачком на голове.

- Кречет, - с трепетом произнесла Мелли.

- Да, госпожа, - ответил сокольничий подходя. - Это девочка.

Мелли знала, что самки кречета ценятся выше всего среди охотничьих птиц, и сказала:

- Она поистине прекрасна.

- Наденьте перчатку, - с ласковой улыбкой сказал герцог. Мелли, немного волнуясь, надела. В восточном поместье ее отца держали соколов, но в Королевствах соколиная охота считалась чисто мужской забавой и не была знакома Мелли.

- Ваша перчатка пахнет, как моя, госпожа, я позаботился об этом. Сокольничий поднес свою руку к руке Мелли, слегка похлопав птицу по груди, и опустил руку. Герцог же, подхватив руку Мелли снизу, подвинул ее вперед. Соколиха, поняв, чего от нее хотят, осторожно перешла на перчатку Мелли, звякнув колокольчиками на лапках.

Первое, что поразило Мелли, - это вес птицы. Герцог по-прежнему поддерживал ее под локоть, и Мелли была благодарна ему за это. Когти впились ей в запястье сквозь кожу перчатки, и она немного испугалась.

- Не бойтесь, госпожа, моя красавица не сделает вам больно. Сокольничий погладил птицу по груди, шепча ей что-то ласковое.

Герцог держал Мелли крепко, не давая руке дрожать. По его подсказке Мелли отважилась потрогать птицу свободной рукой. Пестрые перышки на груди были мягкие-мягкие, и их тепло радовало пальцы. Сердце птицы билось быстрее, чем у Мелли. Осмелев немного, она поднесла соколиху к лицу. Та переступила лапками, складывая по-новому крылья, и снова вцепилась когтями в запястье. Теперь это показалось Мелли приятным. Сокольничий улыбнулся ей.

- У вас природный дар, госпожа. Никогда не видел мою красавицу такой спокойной.

Мелли понимала, что он ей льстит, но все равно обрадовалась.

- Как ее зовут?

- У соколов всегда бывает по два имени, госпожа. Первое дается, когда птенца берут из гнезда, а второе - когда птица готова сесть на руку своего хозяина.

- А наша готова?

Сокольничий кивнул:

- Два дня назад она сбила журавля. Вы бы видели ее в воздухе, госпожа, - легка и стремительна как ангел.

- Стало быть, надо дать ей второе имя, Меллиандра, - сказал герцог.

- Вы хотите, чтобы это сделала я?

- Она ваша - так назовите ее по своему вкусу.

- Но я ничего не смыслю в соколиной охоте. Я не могу ее принять.

- Как только вы поправитесь, мы с вами отправимся верхом в долину вместе с нашими птицами, и я научу вас всему, что вам следует знать. - Он погладил птицу, коснувшись при этом пальцев Мелли. - Дайте ей имя - и она будет совсем вашей.

Мелли пришла в неописуемый восторг. Это великолепное создание будет парить в воздухе по ее велению!

- Я назову ее Аравеллой. - Нежданные слезы навернулись на глаза Мелли до сих пор не могла спокойно произносить имя матери.

- Очень красиво, госпожа, - похвалил сокольничий.

- Имя, обязывающее к великим делам, - сказал герцог. Мелли, подняв глаза, встретилась со взором герцога. Грусть и радость обуревали ее в равной мере.

- Спасибо вам. Я ни разу в жизни еще не получала столь драгоценного подарка.

- Я отдам вам все, что у меня есть, если вы согласитесь стать моей женой.

Баралис шел через один из пустынных двориков герцогского дворца. Он только что отрядил человека в дом Бевлина, наказав перерыть там все сверху донизу, и теперь прикидывал, скоро ли получит библиотеку мудреца, как вдруг что-то кольнуло его в грудь. Ощущение было столь внезапным и столь сильным, что он замер на месте.

Закрыв глаза, он погрузился во тьму сознания. Но сердце опережало мысли - бешено стуча, оно гнало по жилам кровь, остерегая против чего-то. Слова, почти позабывшиеся среди всего, что говорилось на Ларне, молнией вспыхнули в голове: "Два дня назад один наш оракул говорил о тебе. Он сказал, что сейчас тебе пуще всего следует опасаться девушки с ножом на боку".

Едва держась на ногах, Баралис оглядел двор. Скамья из песчаника под увитой листьями шпалерой чем-то манила его. Дойдя до нее, он успокоился и грузно опустил на камень отяжелевшее от предчувствия тело. Опасность, предсказанная ларнским оракулом, приближалась. Где-то качалась на весах Судьба, имеющая, судя по биению его сердца, прямое отношение к нему.

Вытирая пот со лба, он думал и не мог взять в толк: кто же эта девушка с ножом на боку?

* * *

- Тихо, парень. Тихо, - шептал Мейбор, оглаживая оскаленную морду собаки. Из горла Льва шло глухое рычание, от которого кровь стыла в жилах. Собака учуяла врага, и шерсть у нее на загривке поднялась дыбом. Выучка оправдала себя. Собака, как настоящий убийца, рвалась к сидящему в отдалении человеку, туго натягивая поводок. - Ты у меня молодец. Молодец.

Мейбор недавно обнаружил, что это великолепное животное служит хорошим дополнением к его пышным нарядам. Все оборачивались им вслед, особенно женщины. Поэтому он наладился гулять со Львом каждый день, водя его на кожаном поводке. Он наслаждался восхищенными взорами дам и завистливыми взглядами лордов. Однако нынче он увидел нечто поинтереснее зарумянившегося девичьего личика: Баралис тайно сговаривался с каким-то конником - с гонцом, судя по худобе его лошади.

Эта беседа происходила около конюшен, и Мейбор даже подумал, не спустить ли Льва. Но там толкалось слишком много челяди, и любой мог заметить его - и, хуже того, прийти Баралису на выручку с топором. Мейбор привязался ко Льву и не хотел, чтобы собаке причинили вред. Поэтому он остался на месте, наблюдая из укромного уголка за разговором тех двоих. Он нисколько не удивился, когда посыльному был вручен увесистый кошелек: Баралису только за деньги и оказывают услуги. Потом двое расстались, и Баралис пошел обратно ко дворцу.

Как и всегда, он не шел там, где все люди, а крался по каким-то закоулкам и проходил под мостами, выбирая самые пустынные места. Мейбор, весьма довольный собой, не терял его из вида. Лев превосходно вел по следу. Наконец они оказались в довольно большом дворе. Пустой в эту пору года, летом он, должно быть, служил приютом влюбленным. Деревья и кусты только-только зазеленели, а взрыхленные клумбы ждали посадки.

Мейбор уже собирался последовать за Баралисом через двор, когда тот вдруг скрючился, схватился за грудь и густо побагровел. Мейбор возблагодарил Борка, наславшего на его врага припадок, но Баралис, к несчастью, оправился, дотащился до скамьи и сел, тяжело переводя дух.

Лев дергал головой из стороны в сторону - перетирал поводок. Он грыз его с ужасающей решимостью. Время от времени Мейбор давал собаке терзать мешки с остатками Баралисовой сорочки, и запах этого человека въелся ей в душу. Пришла пора убить добычу.