Джулия Джонс - Измена (Книга Слов - 2)

В горле саднило - и когда Джек понял отчего, он расхохотался. Ему хотелось пить! После проливного дождя и накануне нового он стоит весь мокрый, и ему хочется пить. Ну не смешно ли?

Когда он отсмеялся, то услышал другой звук: журчание воды по камням. Как громко! Почему он не слышал этого раньше? Его чувства, как видно, оживали постепенно, и слух шел последним в ряду. Прямо впереди виднелась густая купа деревьев. Далеко слева по камням лился ручей. Джек двинулся к нему, скользя по грязи. Дорогу ему преградил большой валун. Джек обошел его - и замер.

Это был тот самый пруд, у которого Тарисса призналась ему в любви. Скалы, водопад, поляна - все стало жертвой двухдневного дождя. Чистая некогда вода побурела от грязи, в ней плавали ветки, листья, дохлые птицы и насекомые. Водопад нес в пруд еще большие дряни, а та, что уже плавала в нем, вертелась по кругу. От воды воняло. Гниющие нарциссы вбило в землю. Дождь посшибал почки с ив, и голые ветви висели над прудом, как скелеты.

Жидкая грязь заливала траву. Черви и прочие ползучие твари извивались, стараясь выжить, вытолкнутые на поверхность размокшей землей. Они кишели повсюду, куда ни глянь.

Память вернула Джека в тот чудный день, лучший день его жизни, когда они сидели у пруда и он мыл Тариссе ноги. Она была так красива, так полна жизни, так умна - куда умнее его. В тот день она согласилась бежать с ним в Аннис. Он перекинул ее через плечо, не оставив ей выбора. Джек улыбнулся, вспомнив, как она брыкалась и визжала. Таких, как она, больше нет на свете.

И вот он стоит и смотрит на то, что осталось от некогда прекрасной картины. Как могла Тарисса так поступить? Улыбаться, водить его за руку, говорить, что любит его, и заниматься с ним любовью. За каждым ее словом, каждым поцелуем, каждым нежным взглядом скалилась ложь. Мелли жива, а эти трое - Тарисса, Ровас и Магра - сказали, что она погибла. Они держали его у себя, вскармливали его ненависть, искусно науськивая его на человека, который ее будто бы убил. И он как дурак пошел ради них на убийство. Ноги подкосились под ним, и он повалился на камни. Он сидел, свесив голову на грудь, и вода лилась ему на плечи. Только усилившаяся дрожь заставила его встать.

Мелли собиралась приступить ко второй порции яичницы с ветчиной, когда в дверь постучали.

- Я одеваюсь, зайдите позже, - отозвалась она. Снова стук и мужской голос:

- Вам трудновато было бы одеться без платья, госпожа моя.

Голос был смутно знакомым, а тон - насмешливым. Но кем бы этот человек ни был, он знал, что здесь, в спальне, нет никакой одежды, если не считать ночных сорочек. В Мелли проснулось любопытство, и она отложила вилку и нож.

- Кто там?

- Таул, герцогский боец.

Ага - тот, кого нарядили ее охранять. Мелли уже несколько дней знала, что он несет караул по ту сторону двери. Когда дверь открывалась, она мельком видела его: он сидел на полу и либо чинил свою одежду, либо полировал оружие, всякий раз скромно отводя взор, чтобы случайно не увидеть даму неодетой.

- Войдите, - сказала она.

Вошел Таул в простой одежде, не скрывавшей его мощного сложения.

- Вы одна? - спросил он, оглядывая комнату.

- Вы прекрасно знаете, что да, - ведь вы стережете мою дверь, как тюремщик. - Она взяла ломтик ветчины и принялась его жевать.

- Лекари постоянно снуют туда и обратно, - пожал плечами Таул.

- А какой у них вид, когда они выходят? - созорничала Мелли.

- Они испытывают большое облегчение, - сухо ответил Таул. Мелли рассмеялась.

- Что привело вас сюда? Ведь вы, я полагаю, должны охранять меня издали?

- Я пришел, чтобы отвезли вас в Брен.

- Что? - опешила Мелли. - Мне казалось, что лекари не разрешат трогать меня с места еще пару дней.

- Так и есть.

- Но...

- Однако я увожу вас, невзирая на мнение лекарей.

Мелли ничего не имела против: ей уже опротивело сидеть взаперти в этой спальне, словно спасенной героине рыцарского романа.

- Герцог знает об этом?

- Он уехал в Брен рано утром. Я сказал ему, и только ему одному, что вечером вы присоединитесь к нему во дворце. - Таул подошел к постели, где Мелли сидела, поджав ноги, с подносом еды перед собой. - Раскройте вашу сорочку.

Мелли вытаращила на него глаза.

- Я хочу взглянуть на вашу рану.

- Как вы смеете? - вознегодовала Мелли. - Выйдите отсюда немедленно, иначе я позову стражу.

- Госпожа, - с легким нетерпением сказал Таул, - у меня нет желания смотреть на вашу наготу, но я должен увидеть вашу рану сам, чтобы решить, выдержите ли вы путешествие. По опыту я знаю, что лекари часто бывают излишне осторожны, но мне надо увериться в этом, прежде чем я посажу вас на коня. - Он скрестил руки на груди со спокойствием, выводящим Мелли из себя. - Так вот - либо поднимите сорочку и покажите мне ваш бок, либо сидите и зовите стражу, покуда не посинеете. Насколько я знаю, услышать вас никто не может.

Спохватившись, что рот у нее открыт, Мелли захлопнула его. Ну что на это скажешь? Мелли сверкнула глазами, пробормотала себе под нос несколько проклятий и повернулась на бок. Торопясь поскорее покончить с этим делом, она рванула ленты, скрепляющие спинку сорочки с передом, и с видом оскорбленной невинности чуть-чуть приоткрыла ткань, показав бинты пониже ребер.

- Ну что ж, смотрите.

Таул, прежде чем прикоснуться к ней, подышал на руки. Мелли скривила шею, чтобы посмотреть, что он будет делать. Серебристая вспышка мелькнула в воздухе, и Мелли не сразу поняла, что Таул рассек ножом бинты. Осторожно, но твердо он положил одну руку ей на ребра, а другую - чуть ниже раны и медленно нажал, пробуя сначала мышцы, а потом то, что под ними. Лицо его было серьезным. Мелли обратила внимание на красивый рисунок его губ. Издав тихий гортанный звук, он провел большим пальцем по ране, а потом сжал обоими большими пальцами ее края.

- Лежите так, не двигайтесь, - сказал он, вышел в соседнюю комнату и стал рыться в кожаной седельной сумке. Вернувшись с синей скляночкой, он зачерпнул из нее что-то, подозрительно напоминающее колесную мазь. Увидев лицо Мелли, Таул улыбнулся. - Сам делал, - сообщил он, погрел мазь в руке и плюхнул Мелли на кожу. - Рана заживает хорошо, но мышцы внизу немного онемели. Не думаю, чтобы шов открылся во время езды, однако бок будет побаливать, - говорил он, втирая мазь в мышцы и массируя их.

- Откуда вы все это знаете? Или вы из лекарей, но вам до того опостылело зрелище крови и кишок, что вы сменили свое поприще на мирную жизнь бойца? - Мелли немного раскаивалась в своей строптивости, и ей нравилось чувствовать на теле большие руки Таула. Ее попытку сострить он оставил без внимания и ответил серьезно:

- Нет. Но когда ты предоставлен самому себе, чему только не научишься. Надо уметь латать себя - до ближайшего селения бывает далеко. - Она ожидала не такого ответа и собралась расспрашивать Таула дальше, но он сказал, похлопав ее по ребрам: - Приподнимитесь немного. Надо наложить новую повязку.