Джулия Джонс - Измена (Книга Слов - 2)

- Боюсь, сударь, что у меня есть преимущество перед вами, - сказал он.

- Какое преимущество?

- Предложив вам подогретого вина, я взял на себя смелость послать одного из моих солдат, чтобы он посмотрел ваших... как бы это сказать? Словом, ваш товар. И он доложил мне, что у вас имеются еще две девицы, но они не отличаются ни красотой, ни хорошими манерами.

Капитан произнес это весьма заносчиво, но Фискель только рукой махнул.

- Капитан, ваши подлые уловки столь же напрасны, сколь и предсказуемы. Эти девицы вас не касаются, а их прелесть или отсутствие таковой не имеет отношения к нашему торгу. - Торговец живым товаром - теперь Мелли поняла, что он промышляет именно этим, - привык, как видно, к перепалкам со своими клиентами. - Я, быть может, еще и не возьму у вас эту девушку. Да, она хороша, но уже не первой молодости, и нрав у нее буйный.

- Ей еще и восемнадцати нет, а строптивость, если подыскать другое слово и назвать ее живостью характера, даже привлекательна в женщине. Капитан сохранял свою небрежную позу, и Мелли почти что пожалела его торговец, уж конечно, его перехитрит.

- Может быть, тут, на Севере, она и считается молоденькой, - возразил Фискель, - а на Дальнем Юге она уже старая дева. С ее первой крови прошло уже несколько лет.

Мелли невольно смутилась, услышав, как мужчина упомянул о столь деликатном предмете. За всю ее жизнь мужчины ни разу не заговаривали с ней об этом, и Мелли полагала, что женские секреты им неведомы.

- Нам обоим известно, Фискель, что вы не весь свой товар продаете на Дальнем Юге. Насколько я слышал, вы ведете дела и поближе - скажем, в Аннисе и Брене. Для тех мест девушка достаточно молода. - Капитан говорил все более запальчиво. - Она красива, происходит из знатного рода, прекрасно сложена, хорошо воспитана - и не пытайтесь выставить ее передо мной как невзрачную старую деву.

- Вы говорите, она девственница?

- Ручаюсь вам.

Фискель издал испорченной стороной своего рта пренебрежительный хлюпающий звук.

- Невелико сокровище. Сама тощая, глаза темные, а грудь маленькая. Даю вам на сотню меньше против вашей цены.

- У нее белая кожа, синие глаза и округлые бедра. Меньше того, что назначил, не возьму.

Мелли этот торг привел в негодование - тем более что в словах торговца, сколь бы неприятны они ни были, заключалась некоторая доля правды.

- Да не стоит она трехсот золотых, - стоял на своем Фискель. - Волосы у нее почти что черные, подбородок торчит вперед, и она чересчур длинная. Один ее рост отпугнет половину покупателей - мужчины не любят, когда женщины выше их.

Мелли казалось, что Фискель способен хаять ее хоть до конца зимы, но она утешалась тем, что он говорил бы то же самое и о наипервейшей красавице.

- Двести пятьдесят - последнее слово. - Бравый капитан сдавал позиции: ему уже нечего было противопоставить уничижительным замечаниям Фискеля.

- Двести двадцать пять, и по рукам. - Фискель улыбнулся половиной лица, в то время как другая осталась неподвижной, - довольно жуткое зрелище.

Капитан подкрутил кончики усов, не скрывая своего недовольства.

- Двести сорок.

- Двести тридцать.

- Идет.

Фискель, протянув капитану свою руку с длинными ногтями, скрепил сделку. Но капитан лишь сделал вид, что ударил по ней, не коснувшись ладони, и не без сожаления взглянул на Мелли.

- Вы заключили выгодную сделку, Фискель.

- Бывает и хуже, - пожал плечами торговец, расстегивая пояс, и Мелли на один страшный миг подумалось, что он хочет высечь ее или овладеть ею. Но он лишь запустил пальцы в прорезь на внутренней стороне ремня и достал оттуда два золотых слитка, каждый стоимостью в пятьдесят монет. Фискель вручил их капитану, а тот поскреб золото ножом, проверяя, настоящее оно или нет. Фискель вернул пояс на место. - Остальное получите, когда я проверю истинность вашего слова.

- Какого слова?

- Что она девственница. Вы испытали золото, я должен испытать девушку.

Капитан остался недоволен, но Мелли было на него наплевать - ее волновало другое. Что еще за испытание придумал для нее торговец? Она вспыхнула от гнева, но заставила себя успокоиться. Быть может, оставшись наедине с Фискелем, она сумеет пустить в дело нож.

- Беспокоиться не о чем, капитан, - говорил между тем торговец. - Я возьму ее с собой в гостиницу, посмотрю, как с ней обстоит дело, и уплачу вам что должен. Разумеется, если она окажется порченой, я потребую задаток назад, - бросил Фискель, сощурив здоровый глаз. - Впрочем, в таком случае я согласен избавить вас от девушки за тридцать золотых.

Капитан неохотно согласился.

- Я оставлю у гостиницы часового на случай, если вам вдруг захочется уехать среди ночи.

- Вы слишком добры. - Фискель склонился так низко, как только позволяло его увечье, и сказал Мелли: - Пойдем, девушка. Я желал бы покончить с этим делом еще до утра.

V

В Брене темнело рано. Солнце опускалось за горы на западе, и тень их падала на город. А в холодные зимние ночи, такие, как теперь, от озера поднимался туман, окутывая Брен ледяным покрывалом.

Если кто и решался выйти в такую пору на холод, то лишь в поисках тех скудных развлечений, которые город мог предложить. Брен не был знаменит ни искусствами, ни тонкой кухней, ни мудрыми беседами. Брен был городом силы, городом, знавшим цену крепкой армии и умевшим ценить сильных мужчин. Ночью мужчины Брена - женщины в счет не шли - развлекались тем, что осушали пару мехов дешевого эля и ставили на одного из бойцов у ямы, а если оставалось еще несколько медяков, то тратили их на шлюх.

Шлюхи в Брене не разгуливали по улицам и не толклись у таверн - погода для их легких нарядов была чересчур холодной. Своим ремеслом они занимались в борделях, которые помещались поблизости от бойцовых ям. Мужчина, выиграв заклад, обыкновенно шел к женщинам отметить удачу, а тот, кто проиграл, искал у них утешения. Утешиться, впрочем, можно было не с одними только женщинами, хотя Брен как солдатский город решительно осуждал все, что почиталось недостойным мужчины.

Но чаще уходили от гаснущих домашних очагов, лишь повинуясь холодному зову улицы. Оборонившись от стужи с помощью эля, они окружали ямы в ожидании кровавого зрелища.

Бойцовые ямы существовали в Брене задолго до постройки стен и даже прежде, чем он стал считаться городом, - с тех пор когда он был всего лишь преуспевающим сельцом. Одни говорили, что это ямы сделали бренцев кровожадными, другие - что это достославное качество бренцев как раз и породило ямы.

Бренских мужчин этот вопрос мало занимал: пусть над ним ломают себе голову попы да слабаки. Драка - вот главное.

Круглые ямы насчитывали около четырех человеческих ростов в поперечнике и меньше человеческого роста в глубину. Зрители, собираясь вокруг, делали ставки. Победителю по обычаю сбрасывали третью часть всех закладов. Впрочем, этого обычая почти уже не придерживались - разве что боец был особенно хорош или имел в толпе много сторонников. Правила отличались большой простотой: из оружия допускался только короткий нож, а в остальном бойцы не знали ограничений. Смерть, беспамятство или сдача одного из соперников считались победой другого.