Александр Абердин - Во имя прогресса

— Ург, ург, Свирд, пошел, мой мальчик!

При этом он слегка качнулся вперёд и молор вместе со своей мивхой с хода поскакал утоптанной копытами молламов площадке. Широко раскинув руки в стороны, Иль хохотал во всё горло и радостно улюлюкал. Его восхищала скачка на этом прекрасном верховом животном. Молор ведь был иноходец и потому бежал очень ровно. Иль очень быстро определил, как именно нужно давать ему шенкелей и потому выписывал по площадке совершенно головокружительные кренделя и зигзаги. Мивха только изредка удивлённо посматривала на Всадника и тут Иль понял, почему мивхи старались сбить со своего молора каждого, кто осмелился вскарабкаться на его спину. Они просто очень тонко чувствовали его настроение, а Свирд в данном случае вёл себя очень спокойно. Сила этого животного была такова, что оно просто не чувствовало на себе веса всадника, ну, а когда Иль понял, что пока он плотно фиксирует ногами горб, бояться ему нечего, то взял и раскрепил станок, после чего снял его с Свирда и Сайвы и зашвырнул далеко в сторону.

Вот теперь уже ничто не мешало ему скакать так, как ему хотелось. Иль легонько стеганул Свирда нагайкой и тот помчался во весь опор. Сайва не отставала от него ни на шаг, но шла слева не ноздря в ноздрю, а немного отстав, её голова была на уровне задних ног молора, и примерно в метре от него и это означало, что ничто не мешало Всаднику рубить врага шашкой. Иль приторочил за спиной две шашки и теперь настало время обнажить их. Он резко развернулся и помчался вдоль изгороди, за которой бесновались от восторга все его друзья и особенно Гайер с супругой и все остальные молламоводы. Приблизившись к ним метров на двести, он выхватил из-за спины обе длинные шашки и поскольку не побеспокоился о лозе заранее, то просто стал показывать, что такое конный двуручный бой. Привставая на стременах и наклоняясь в разные стороны, он рубил врага справа и слева, затем садился в седло и наклоняясь вперёд так, что ложился животом на горб молора, чертил остриями по земле и промчался мимо своих друзей, словно вихрь. Скачка буквально опьяняла его и он дико ревел и улюлюкал от восторга.

Ускакав вперёд километра на три, Всадник Иль круто развернул молора, чему тот вовсе не противился, встал широких, жестких, плотно привязанных, как он к тому и привык, стременах и поскакал стоя и лишь слегка согнув ноги в коленях. Так он и промчался мимо замолкших друзей. Затем снова развернулся, замедлил ход и спокойной, неспешной рысью подъехал к тому месту, где стояли Гайер и Лайва, отправил шашки в ножны и легко соскочил с молора и тут же принялся ласкать его, гладя по круглой голове с ушами, как у бобтейла. Свирду это всегда нравилось и он тотчас лизнул Иля. Сайва немедленно оттолкнула своего супруга и он приласкал и её, после чего сказал:

— Гулять, мои хорошие.

Молламы тут же направились к яслям с сеном, а Иль перемахнул через изгородь и развёл руками. У него на шее тотчас повисла Лайва, расцеловала его и воскликнула:

— Граф, вы самый великий человек на Веде.

Иль улыбнулся и ответил:

— Леди Лайва, я самый обыкновенный Всадник.

Гайер тут же воскликнул:

— Иль, я хочу сесть в седло.

— Сейчас сядешь, Гай. — Ответил Иль — Но только после того, как ты повторишь тот фокус, который тебе покажу. — Он подошел к своему тарантасу и вытащил из-под козел довольно большой каменный блок, обтянутый кожей, затем зажал его у себя между ног и сказал — Гай, этот камешек весит сто с чем-то фунтов. Я могу держать его между ног шесть часов и ещё прохаживаться с ним, только мелкими шагами и к тому же размахивать сразу двумя шашками. Если у тебя слабые ноги, то молор сразу же убьёт тебя и будет совершенно прав. Он сильный и очень гордый скакун, а потому потерпит на себе только точно такого же Всадника, сильного, гордого и совершенно лишенного тормозов, то есть бесшабашного до безобразия. Так что качай ноги, Гай.

Весть о том, что наконец нашелся человек, который сумел оседлать молламов и не просто оседлать, но и скакать на них с отменной ловкостью и рубить длинными шашками поды грата, насаженные на толстые прутья, да, и сами прутья, быстро облетела Великое Княжество Рабарн и в Тевран потянулись вереницы карет и фургонов. Все молламоводы хотели посмотреть как на какого-то графа де-Шорна, так и на его феноменальное мастерство наездника на молламах, а также купить сбрую у местных шорников, сёдла у пока что единственного мастера седельных дел, содержавшего попутно постоялый двор, подковы для молламов, а также специальные камни, обтянутые кожей. Тевран мигом превратился в самый настоящий муравейник и был взят в осаду множеством шатров и палаток. Городской магистрат всем своим составом явился в поместье бургомистра и после трёх часов непрерывных воплей Гайер Флагор согласился, что ему действительно нужно пойти навстречу пожеланиям коллег и построить тренировочный кавалерийский лагерь не у себя в поместье, а рядом с городом, справа от рабарнской дороги.

Илю только того было и надо, а потому в указанном месте тотчас закипела всенародная стройка. Практически каждый ремесленник прекрасно понимал, что благодаря его светлости графа де-Шорна, большого любителя дарить всем удочки, теперь у них у всех откроются новые перспективы и они не ошиблись. Его светлость взял в привычку через день выходить из своей казармы во двор и заявлять собравшимся ремесленникам о том, что ещё ему потребуется для того, чтобы обучать Всадников верховой езде. Первыми заказ получили каменотёсы, которых он попросил изготовить для него тысячу продолговатых камней толщиной с горб моллама и весом в сто фунтов каждый, обтянутых толстой кожей с ремёнными петлями спереди и сзади. Ну, а вслед за этим заказы посыпались на них, как из рога изобилия. По заказу Иля на орбите специально рисовали такие эскизные рисунки и чертежи, на которых не было никаких украшений, но всегда давались либо точные размеры, либо способы их вычисления.

Пожалуй только чертежи сёдел и сбруи сделал он сам, как и лекала, а всё остальное изготовили учёные-историки, народ очень грамотный, умный, въедливый и дотошный. Поэтому дела быстро пошли на лад и пока волонтёры слушали лекции в поместье Гайера Флагора, жители Теврана вскладчину с размахом строили Школу верховой езды, поскольку прекрасно понимали, что теперь у их города есть только одна дорога, — стать городом Всадников. Об этом им намекнули сто двенадцать парней и девушек, которые каким-то образом прознали о том, что граф де-Шорн дал клятву своему ученику барону де-Местеро построить для него и точно таких же младших сыновей, как и он, — город Счастья. Теперь всего шесть месяцев спустя, в казармах кавалерийской школы жило уже более тысячи молодых людей, последователей графа, и дисциплина в них была просто железная.