Владимир Талалаев - Воскресенье - пришел лесник и...

Внешне с последней встречи Егор Егоров ни капли не изменился. Разве что волосы стали темнее.

— У тебя тут прямо как в джунглях Анголы! Цветы, лианы, рыбы, микропередатчики...

— А ты по-прежнему язва. Шефа-то своего за что ухлопал? — Егоров тоже не обременил себя полагающимся в таких случаях приветствием.

— Да, было дело... Тебе же меньше хлопот... А тебя как, не гнетет президентское ярмо?

— Ярмо? Да нет, не ярмо, хотя по звучанию слово похожее. Живу помаленьку. Вот только что дюновцам аудиенцию давал. Такие зануды!

— Центаврийский Пакт?

— Он, родимый... А у тебя что за дело? Ты ведь так просто не являешься! Я ж твою задницу давно раскусил — о друзьях вспоминаешь, когда самому припечет, просто так на чай не заходишь.

— Это верно, но это — жизнь. У вас тут имел место быть один интересный проект...

— Ммм? — Егоров вопрошающе наклонил голову и приподнял правую бровь.

— Я имею в виду Ваш исследовательский центр. Проект "Диагноз".

— И все-то тебе известно! — то ли с досадой, то ли с восхищением воскликнул Егор.

— Ну, не все, но... Собственно меня интересует Диагност. Точнее, как насчет обменять одного из выведенных вами экземпляров на чего-то такое, чего у вас нету?

— Я — не против, но это не мне решать.

— Знаю, но твое слово имеет большой вес, как никак, уже на пятый срок переизбран.

— Не сыпь мне соль на рану, а то мое весомое слово резко переменит свое мнение.

— Тогда сведи меня с теми, кто может это решить.

— Слушай Яр, давай хотя бы завтра, а? А то ты — с дороги, я — после нудной штанопросиживальной аудиенции...

— А я и не налегаю на сейчас. Наоборот, собирался пригласить в какое-нибудь местечко, выпить за старые времена, а то когда еще другой такой случай появится...

— О! Так бы сразу и сказал...

Шикарный президентский "Ламманти", сверкающий лазурным покрытием на нейтритовой броне, приземлился на главной площадке Центра, эллиптические корпуса которого сверкали багрянцем в лучах восходящего солнца...

Загорский без уговоров согласился отложить визит в Исследовательский Центр на завтра, не уточнив, что "завтра" начнется в шесть утра. Конечно, заявившись к президенту в такой час, он узнал о себе много чего нового и интересного, но это не помешало ему вытащить бедолагу прямо из-под теплого одеяла и, не дав даже позавтракать, потащить его к глайдеру.

Коротко изложив директору проекта, чего он хочет, Загорский продолжил опустошать кофейник и корзинку с печеньем, которые вообще-то стояли здесь из вежливости. В ответ на такие манеры поведения на важном официальном приеме присутствующие скромно промолчали.

— Я полагаю, — продолжил Яромир Савельич, дожевав очередное печенье, — Вам наверняка известна некоторая информация обо мне и о моих частных исследованиях. И, должно быть, некоторые из них вас заинтересовали. Я предлагаю взаимовыгодный обмен.

— Нам известно о результатах Ваших экспериментов в области реанимации останков живых существ, которые по всем законам природы реанимации уже не подлежат, но тем не менее Вам удалось их заставить самостоятельно двигаться, говорить и принимать осознанные решения и действия.

— Подобные процессы манипуляций с останками некогда живых существ называются некромантией.

Кто-то из присутствующих презрительно хмыкнул.

— Я понимаю вашу реакцию на подобное пояснение, но другого вы не найдете, даже полностью изучив этот эффект реанимации, как в свою очередь не нашел и я.

— Мы бы хотели получить доказательства здесь, в нашей лаборатории.

— Это не составит больших проблем, если вы предоставите мне достаточно хорошо сохранившиеся останки любого живого существа. К тому же, если это будут останки разумного живого существа, то вы убедитесь, что оно будет иметь такие же мыслительные способности, как и при жизни, и даже лучше, но последнее будет относиться только к игре в кости и карты.

— Но мы выполним договор лишь в том случае, если результат реанимации нас устроит.

— А какого результата вы ожидаете?

— Есть три пункта, которым должен соответствовать результат этого эксперимента. Первое: объект должен самостоятельно двигаться; второе: он должен иметь интеллектуальный уровень не ниже того, что был при его жизни... первой. И третий пункт: объект должен функционировать при всех условиях существования того живого существа, из останков которого он был создан.

— Ну, во-первых, то что касаемо первых двух пунктов, так это вы получите беспрекословно, а в третьем — так еще и с лихвой, так как диапазон этих самых условий намного расширится. Насколько — не скажу, это каждый раз по-разному, но то, что это так — сами увидите, когда я все сделаю.

— Да, но нас будет интересовать и обучение одного из наших специалистов, для дальнейших экспериментов.

— Хе! Да я ж об этом вам с самого начала сказал! Говорю во второй раз: меняю знание на один экземпляр ваших изысканий в области психопати... ментальной диагностики. По рукам?

— Да.

— Так когда вы приносите мне покойничка? Если учесть, что ближайший нужный для операции день — это девятнадцатое января, то есть послезавтра.

— Завтра доставим все необходимое для операции и отведем лабораторию.

— Тогда вот кристалл со списком всего необходимого для проведения ритуа... операции.

Зимнее солнце сквозь пластик окон освещало лак искусственного паркета в нескончаемых коридорах Центра.

Обед в столовой утолил голод, но вызвал некоторое омерзение.

— Слушай, — спросил Загорский, оставшись с Егором наедине. — Как они это едят?

— Ты знаешь, я сам хотел задать такой вопрос кому-нибудь из сотрудников... Помнишь, как ты подбросил Мигги в гороховый суп Хельгину расческу?

— Нет, я помню, как он машинально откусил от нее самый волосатый кусок.

— Помнится, тогда тебя за это чуть из колледжа не выперли.

— Но ведь не выперли, черт возьми.

— Но что самое интересное: после этого больше всех возмущалась Мэри, на которую при виде этого расческоедства стошнило беднягу Антонио.

— О, а че у вас тут? — Яромир Савельич прервал разговор, обратив внимание на одну из дверей. Из-за двери раздавались чьи-то истошные вопли.

— Не знаю... Вообще-то тут проводится про... — Егор не успел договорить. Дверь распахнулась и в коридор выскочил какой-то сотрудник в окровавленном белом халате. У него явно не хватало половины правой руки. Проломив пластик окна, он выпрыгнул на улицу, несмотря на семьдесят шестой этаж.

— Это у вас часто так? — спросил Загорский, доставая зажигалку.

— Тебе покурить приспичило? — Егор показал рукой внутрь помещения.

Взглянув туда, СБ-шник успел заметить лишь человека, лежащего на столе и опутанного кучей каких-то датчиков, да что-то невообразимое, напоминающее тарантула, годзиллу и амебу одновременно, вылезающее прямо из рамки-экрана какого-то излучателя. "Что-то" издало глухой бурлящий вой и нестерпимо высокий писк одновременно. Незримая волна больно ударила по ребрам, несомненно сломав пару оных. Оба почувствовали, как их спины продавливают хрупкий пластик окон и вылетают прочь. В последний момент Яромир ухватил президента за руку. Тварь направилась к окну, издавая своим ротовым отверстием щелкающе-плямкающие звуки, не скрывая свои низменные намерения.