Владимир Талалаев - Воскресенье - пришел лесник и...

Загорский пролевитировал подальше от окна, зубами пытаясь переключить регулятор зажигалки на полную.

— Мы че?.. Висим?.. — только и смог спросить Егор.

— Угу, — маленькая шишечка регулятора, как назло, выскальзывала.

Со злобно-гастрономическим видом тварь продемонстрировала несколько рядов острых зубов и дюжину серповидных жвал-клешней на тонком длинном языке, сопроводив все это утробным звуком, отчасти напоминавшим храп Фридриха Оттовича. Тонкая струйка тягучей слюны стекла на остатки подоконника, окончательно разъедая пласталь.

— Че, милок, высоковато прыгать-то? — съехидничал Яромир. — Слабо, а?

В ответ на это отродье изогнуло свое членистое тело, готовясь к прыжку.

— Хочешь к нам? По эту сторону окна? Не бойся, крошка, мы не окажем тебе холодный прием. Он будет очень даже теплым! — мощный напор огня, вырвавшийся из крохотной зажигалки, снес чудище вглубь корпуса и отбросил на несколько метров висящих в воздухе людей.

— Меня не упусти! — завопил президент. — В отличии от тебя, я левитировать не умею!

— У тебя есть хороший шанс научиться. Кажется, так учат плавать?

Неожиданно тварь выпрыгнула прямо сквозь чадные клубы пламени горящего пластика, и Загорскому ничего не оставалось, как камнем упасть вниз, подобно моли, которую пытаются прихлопнуть. На миг зависнув в двух метрах от земли, он плавно опустив Егора на газон и сам приземлился рядом. Над головами раздалось зловещее шуршание: страшилище, расправив перепонки крыльев-плавников, спикировало к левитаторам. Слева раздалось цвяканье пехотного бластера — подоспел кто-то из охраны Центра. Но мощная струя какой-то жидкости, выпущенная летучей уродиной, щедро оросила стрелявшего, и на землю упали лишь дымящиеся кости.

— У-ух... м-мать моя ж-женщина! — Егоров отпрыгнул в сторону от второй такой же струи, выпущенной в него.

— Да че у вас тут творится?! — Загорский вновь обдал тварюку струей пламени.

— Вообще-то там изучали особенности сновидений... Возможность их проявления в реальном мире, — Егор, перекатившись, схватил оружие, оброненное ныне покойным охранником.

— Если это так, то перед нами какой-то воплотившийся бред обкуренного гашишем, параноика на последней стадии белой горячки.

Страхолюдина приземлилась в трех шагах от СБ-шника и, распахнув пасть пошире, метнула в его сторону множество языков-щупалец, снабженных острыми жвалами-клешнями. Пригнувшись, Яромир прокатился прямо между ног чудища, вновь окатив его огненным напором.

— Я, кажется, знаю, как его уничтожить... — Загорский пытался перекричать рев твари и выстрелы охранников, окруживших кошмарного пришельца. Никаких видимых повреждений они на нем не оставляли, но по крайней мере заставляли крутиться и извиваться на одном месте, словно угря, вдруг оказавшегося на раскаленной сковороде.

— Как ты это себе представляешь? — Егоров подбежал поближе, чтоб хоть чего-то расслышать.

— Если ЭТО вылезло из чьего-то сна, то уничтожить его можно только влезши в сон того, кто его сюда "приснил".

— Но мы не можем этого сделать! — вмешался какой-то подбежавший научный работник.

— Но ведь ЕГО вы сюда вытащили? Как?

— Мы ставили эксперимент над человеком, который и ранее воплощал свои сновидения, правда, подсознательно. Мы попытались скорректировать сновидение, усилив его особыми галюциногенами и воздействуя на мозг с помощью высокочастотных волн, а выбросить наружу полученный продукт решили с помощью модулятора мозговых биоритмов, излучающего их в сотни раз сильнее, чем оригинал, но вышло у нас только вот ЭТО!

— Умники! Подцепили подсознательного Воина Сновидений. И попытались его переделать! Да ни одно чье-то сновидение нельзя скорректировать со стороны! Это должно быть умение самого Воина, но для этого он должен осознавать и научиться контролировать свои способности.

— Как?

— А хрен его знает! Я не Воин... Что знал — то рассказал.

— Так, как же теперь, по твоему, нам эту г-гадость прикончить? Не будем же мы его вот так вечно под огнем держать? Тем более — еще пара минут и он привыкнет. Гляди: он уже почти не корчится под выстрелами.

— Так, ведите... где этот ваш соня дрыхнет. Щас я попытаюсь ему мозги прочистить...

Загорский достал перчатки. Те самые, что он уволок из гоблинского музея. Он не был полностью уверен в успехе — до сих пор он применял их на тех, кто спит, а не на тех, кто им снится. Правда, на тех, кто спит, это всегда действовало безотказно. Взять хотя бы того прикорнувшего центаврийца на станции обслуживания. Здорово же дымились его портки, когда ему "совершенно случайно" приснилось, что он засиделся на включенной плите. Ничего, будет знать, как засыпать на рабочем месте, особенно когда уставший путник сорок семь минут подряд пытается достучаться в окошко в надежде добиться обслуживания!

Тот самый "сновидящий", которого Загорский видел в комнате с чудищем, ныне почивал тремя этажами ниже, до сих пор находясь в трансе. Никакие ухищрения не могли вырвать его из этого состояния.

— Вы что, верите, что, разбудив его, избавитесь от этого сноживущего обжоры?! — с порога выпалил Яромир Савельич. — Если вы разбудите его, то только сделаете тварь неуязвимой. Совсем неуязвимой и живущей тут! Хотите такую достопримечательность для Полуострова? На герб поместите? Брысь отсюда, ВСЕ!!!

Никто, разумеется, не "брысьнул", но в комнате воцарилась небывалая тишина и стало просторней оттого, что все буквально вжались в стену под действием этого "брысь"...

... Охранка на улице ошалело уставилась на тварь. С ней творилось что-то невообразимое. Она вертелась, подпрыгивала и переворачивалась, словно огромные невидимые руки мяли ее, как кусок пластилина. Вот ее задрало кормой кверху, и корма завибрировала от мощных шлепков, чем-то напоминая рекламу одной итальянской фирмы спортивных принадлежностей. А затем голова неведомого обжоры сплющилась, а нос удлинился и обвился колючим языком. Затем членистые лапки твари начали сами по себе завязываться в симпатичные бантики. И в завершение сего шоу под звук сливаемой воды чудище завертело и втянуло в образовавшуюся в полуметре от земли воронку. Из воронки громко плюхнуло и раздался звук отрыжки...

...Загорский снял перчатки и сунул их в карман.

— Пациент скорее мертв, чем жив, — сказал он. — А вот соню теперь можете разбудить.

Все посмотрели на лежащего. На лице его застыло выражение полного обалдения, а волосы от пережитого стали дыбом, что в лежачем положении смотрелось весьма оригинально.

— Помнится, века два назад Севастополь переименовывался в Византийск, — невинно начал Загорский. — Так вот, есть повод теперь переименовать его в Центаврийск.