Роджер Желязны - Правь Амбером

Я взял стрелу из воздуха прежде, чем она ударила в меня, и продолжил пируэт, снова развернувшись к королю Элсому. Король ахнул, и глаза у него полезли на лоб; он. явно не мог поверить в увиденное. Для них это было чудо, для меня — фокус, проделанный благодаря быстроте и координации. Ничуть не труднее, чем поймать мяч.

Потом радость на лице короля начала сменяться страхом. Я действительно оказался богом, а его сын по его приказу только что попытался убить меня. Что я стану делать? Какой кары заслуживает такое преступление?

— Прекрасный выстрел. Но для того, чтобы убить меня, стрелы мало, — небрежно произнес я, подпустив в голос нотку веселья. Лучше отнестись к этому как к шутке и простить его.

Сжав кулак, я сломал стрелу и бросил обломки под ноги королю.

— Позови сюда своего старшего сына, — велел я. — Я хочу взглянуть на него.

— Янкос! — крикнул король Элсом. — Иди сюда!

Он снова преклонил колени и опустил голову; лицо его было бледно. Он не смел взглянуть на меня, и мне трудно было упрекнуть его за испытываемый стыд. Все шло даже лучше, чем я надеялся.

Янкос — долговязая копия отца — рысцой выбежал из-за кустов у меня за спиной и присоединился к братьям, тоже опустившись на колени и склонив голову.

— Приказывай, владыка Оберон! — воскликнул король Элсом. — Чем мы можем тебе послужить?

Когда я назвал каждого из его сыновей по имени, вид у них сделался изумленный и испуганный.

— Янкос. Эйтеон. Лимнос. Хэтор. Встаньте и дайте мне взглянуть вам в лицо.

Они медленно встали. Трое старших от благоговейного страха и трепета не смели даже посмотреть на меня. У самого младшего, Хэтора, на лице было написано занятное выражение, нечто среднее между подозрением и недоверием. Ну что ж, в конце концов, в каждом семействе должен быть свой скептик. Несмотря на мой фокус со стрелой, младшего до сих пор снедали сомнения. Если я сумею убедить его, можно считать, что я заполучил их всех.

— Ты не веришь в пророчества обо мне, — сказал я Хэтору. — Сомнения — это хорошо.

— Владыка Оберон! — попытался было возразить юноша. — Я верю!

— Ты хотел испытать меня, — сказал я и плавным движением извлек меч. — Не спорь. Я вижу это в твоем сердце.

— О благороднейший… — неуверенно начал Хэтор.

— Доставай оружие, Хэтор, — дружелюбным тоном произнес я. — Ты не успокоишься, пока не скрестишь клинок со мной. Я это знаю.

Король Элсом бросился мне в ноги.

— Пощади его, о почитаемый Оберон! — выдохнул он, с отчаянием глядя на меня. — Он молод и опрометчив!

Прочие сыновья Элсома беспокойно заерзали. Я взглянул на них и улыбнулся. Я знал, что, если бы отец приказал, они взялись бы за оружие, чтобы защитить Хэтора от меня даже ценой собственной жизни. Да, подобная верность пригодится мне в борьбе против Хаоса.

— Успокойся, добрый король Элсом, — негромко произнес я, так, чтобы меня услышал только он. Должно быть, Хэтор — его любимец. Надо сыграть на его чувствах. — Твоему сыну не суждено умереть сегодня, но, если он служит мне, он должен запомнить свое место. В моих планах его мечу отведена важная роль. В грядущем он станет моей правой рукой. Как и ты. Вы все нужны мне.

— Благодарю тебя! — прошептал Элсом. — Благодарю тебя!

Я взглянул на Хэтора и жестом велел ему выйти вперед. Парень гулко сглотнул. Ему определенно перехотелось вступать в схватку с человеком, который мог оказаться богом.

— Доставай оружие, — велел я ему. — Убьешь ли ты меня сегодня?

Хэтор внезапно рухнул на колени, залившись краской стыда.

— Прости меня, о благороднейший Оберон! — воскликнул он.

— Встань! — одернул я его. — Давай, Хэтор! Покажи мне, на что способен принц-воитель! Или ты трусишь? Или стыдишься своих невеликих способностей?

Юноша вскочил. А потом, не мешкая ни секунды, выхватил меч и бросился в атаку.

Мне нужен был народ воинов. Я намеренно искал в Тенях место, где живут самые сильные, самые быстрые, самые храбрые бойцы, и притом такие, что почитают меня как бога. Но я и не предполагал, насколько быстро будет двигаться Хэтор или каким блестящим прирожденным фехтовальщиком он окажется. Он с грацией и гибкостью танцора ринулся в молниеносную атаку: противник попроще мгновенно оказался бы разбит. Я оборонялся, медленно отступая, и наблюдал за мелькающим острием его клинка, дожидаясь, пока юноша допустит промах. Хэтор двигался, словно колибри, метался влево-вправо, вверх-вниз, пробуя на прочность мою защиту и мою скорость. Мне никогда еще не приходилось видеть бойца лучше — не считая моего собственного отца. Его воодушевление и мастерство были безукоризненны.

Но то же самое можно было сказать и обо мне. На каждое действие Хэтора у меня имелся контрприем. Если его меч жужжал от скорости, то мой пел. Если его умение маневрировать ослепляло, то мое сверкало ярче солнца. Мы сражались в разной манере, но все же он был мне не пара.

В конце концов я заметил мельчайший недочет. Когда Хэтор парировал мой удар, его меч чуть-чуть отошел в сторону и на долю секунды запоздал с возвращением. Я понял, что у парня начала уставать рука.

Я прыгнул на него. Сталь зазвенела о сталь, полетели искры. Я продвигался вперед, войдя в смертоносный ритм: удар, удар, выпад; удар, удар, выпад. Хэтор отступил; на лице его отразилась тревога.

А потом я резко довернул руку и выбил у него меч за счет одной лишь силы. Меч проплыл по воздуху и вонзился в землю слева от нас. И медленно закачался.

Хэтор безмолвно проводил его взглядом, прижав правую руку к груди. Потом храбро повернулся ко мне, выпрямился и, не дрогнув, стал ожидать от меня смертельного удара.

Я же бросил свой меч и быстрее, чем он мог уследить, оказался рядом с Хэтором. Моя левая рука легла ему на горло, а правая сгребла защищенный доспехом живот. Я вскинул парня над головой, как ребенок поднимает куклу.

— Слушай меня хорошенько, короленыш, — негромко произнес я, так, чтобы услышал только он. — Я могу раздавить тебе гортань или вырвать сердце из груди с такой же легкостью, как ты срываешь яблоко с дерева. От меня зависит, отнять у тебя жизнь или подарить ее тебе. Ты понимаешь, что это означает?

— Д-да, владыка Оберон, — прошептал он. Лицо его залила бледность.

— Богов, — продолжал я, понизив голос и сузив глаза, — нелегко убить. Запомни это.

Парня затрясло от страха. Я увидел в его глазах веру и неприкрытый ужас: он внезапно осознал, что я держу его жизнь в своих руках. Мне достаточно было сжать руку, и у него оказалась бы сокрушена гортань или остановилось бы сердце.

Я швырнул его так, что он пролетел двадцать футов и упал на руки братьям. Те пошатнулись, но подхватили его и поставили. Когда Хэтор зашатался от головокружения, я запрокинул голову и расхохотался.