Дэвид Эддингс - Сапфирная роза

- Наверное, он прикидывает в уме, кто как проголосует, - предположил Келтэн. - У него пятьдесят девять, а у нас - по его мнению - должно быть лишь сорок семь. Но он ничего не знает о тех патриархах, которых мы спрятали в комнате здесь неподалеку. Воображаю, каким это будет для него сюрпризом, хотя перевес все равно остается на его стороне.

- Ты забыл о тех, кто еще не определил до конца своих склонностей, Келтэн, - напомнил ему Бевьер.

- Так они наверняка воздержатся. Они все еще надеются сорвать где-нибудь куш, и вряд ли сейчас решат, к какой стороне примкнуть.

- В этом голосовании, по закону, нельзя воздерживаться.

- И откуда ты знаешь так много о церковных законах, Бевьер?

- Я же говорил уже, что изучал военную историю.

- А причем тут история-то, тем более военная?

- Во время земохского вторжения церковь признала ситуацию угрожающей гибелью церкви и веры. Я читал об этом.

- А-а-а... понятно.

Пока служки раздавали марки, Долмант поднялся со скамьи и отправился к дверям. Он что-то кратко сказал архипрелатским стражникам, стоящим у входа снаружи, и возвратился на место. К моменту, когда служки добрались уже до четвертого яруса патриарших скамей, в зале появились пятеро прятавшихся до этого времени патриархов и, нервно озираясь, прошли к местам членов Курии.

- Как все это понимать, братья мои? - с вытаращенными глазами выдохнул Макова.

- Патриарх Кумбийский, кажется, действительно не в себе, - повторил свою недавнюю фразу Ортзел. Ему, видимо, доставляло удовольствие повторять это Макове. - Братья мои, - обратился он к вошедшим, - в настоящее время мы собрались голосовать...

- Это входит в мои обязанности, объяснить все нашим братьям! запротестовал Макова.

- Ты ошибаешься, Макова, - резко возразил Ортзел. - Я поставил вопрос на куриальное голосование, значит я должен объяснить его содержание, - он быстро изложил суть дела, всячески подчеркивая важность ситуации, чего, конечно, никогда не сделал бы Макова.

Макова, казалось, все же сумел справиться с собой, и снова взял себя в руки.

- Похоже он опять принялся за подсчеты, - прошептал Келтэн. - У него по-прежнему больше голосов. Все теперь будет зависеть от того, что скажут нейтральные.

Черный ящик поставили на стол перед кафедрой председателя, и патриархи по очереди подходили к нему и опускали в прорезь одну из марок. Некоторые делали это открыто, другие предпочитали таиться.

- Я сам позабочусь о подсчете голосов, - объявил Макова, когда процедура была закончена.

- Нет, - спокойно отозвался Ортзел, - по крайней мере не один. Я предложил этот вопрос, и я буду помогать тебе.

- Ортзел нравится мне все больше и больше, - прошептал Тиниен, наклоняясь к Улэфу.

- Да, пожалуй, - согласился тот. - Видно, мы недооценили его.

Лицо Маковы становилось все более серым, когда он и Ортзел начали подсчет голосов. Когда последние марки покинули ящик, все в Палате затаили дыхание, воцарилась напряженная, звенящая тишина.

- Объяви результаты, Макова, - сказал Ортзел.

Макова бросил быстрый умоляющий взгляд на Энниаса.

- Шестьдесят четыре "да" и пятьдесят шесть "нет", - еле слышно пробормотал он.

- Повтори, Макова, - властно проговорил Ортзел. - Те из наших братьев, что сидят подальше, вряд ли расслышали тебя.

Макова бросил на него полный ненависти взгляд, но все же повторил результаты более громко.

- Мы заполучили нейтральных! - ликующе воскликнул Телэн, - да еще прихватили три голоса у Энниаса.

- Ну что ж, хорошо, - спокойно произнес Эмбан. - Я рад, что все так завершилось. Нам еще много чего надо решить, братья мои, а времени остается совсем немного. Я буду прав, если скажу, что воля Курии - как можно быстрее послать за рыцарями Храма и армиями Западных королевств, чтобы они пришли к нам на защиту?

- Неужели ты хочешь оставить королевство Арсиум полностью беззащитным, брат мой Эмбан? - патетически возвысив голос вопросил Макова.

- А что сейчас угрожает Арсиуму, Макова? Все эшандисты стали лагерем прямо за нашими воротами. Ты хочешь провести еще одно голосование?

- Да, я требую чтобы решение принималось большинством "три из пяти".

- Что сказано об этом в законе? - Эмбан с почтением склонил голову в сторону монаха-законника.

- Такого рода голосование требуется только для избрания Архипрелата. Все остальные вопросы, решаемые во время положения, грозящего гибелью веры и церкви, требуют простого большинства.

- Я так и думал, - улыбнулся Эмбан. - Ну что, брат мой Макова, ты настаиваешь на голосовании?

- Я снимаю свое предложение, - сдавленно проскрежетал Кумбийский патриарх. - Но все же как вы собираетесь отправить гонцов из осажденного города?

Тут в разговор снова вступил Ортзел.

- Как видимо известно моим братьям, я лэморкандец, - сказал он. - А нам в Лэморканде хорошо известна, что такое осада. Поэтому еще вчера я отправил два десятка моих людей на окраину города, где они дожидаются сигнала. А сигнал им уже подают - это струйка дыма над куполом Базилики. Не удивлюсь, если они уже на дороге в Арсиум и вовсю погоняют лошадей. По крайней мере так было бы лучше и для нас и для них.

- Он мне нравится, - усмехнулся Келтэн.

- И ты осмелился сделать это, не получив еще согласия Курии? - с ужасом спросил Макова.

- А что, Макова, у тебя были какие-то сомнения относительно исхода голосования? - Я чувствую двух старых противников, - заметила Сефрения. Братья мои! - обратился к Курии Эмбан. - Трудности, с которыми лицом к лицу мы сейчас столкнулись, совершенно определенно военного характера, а мы с вами люди в большинстве своем не военные. И как мы сможем избежать ошибок, задержек и других несуразиц, если необученные военному делу духовные особы возьмутся за исполнение несвойственных им, прямо скажем, обязанностей? Патриарх Кумбийский, председательствовавший на наших собраниях до сего дня, исполнял свой долг образцово, и все мы, я думаю, благодарны ему за это, но сейчас, мы должны признать, что в военном деле он сведущ не более, чем я. А я, признаться, не могу отличить одного конца меча от другого, - он широко улыбнулся. - Честно говоря, я гораздо более сведущ в орудиях еды, чем в орудиях военных. С полной уверенностью в победе я мог бы вызвать любого на смертельный поединок над хорошо прожаренным бычьим бедром...

Патриархи рассмеялись. Напряжение в зале несколько спало.

- Теперь нам нужен военный человек, братья мои, - продолжил Эмбан. Сейчас председательствовать должен скорее военачальник, чем священник. И среди нас, патриархов церкви, есть четверо таких военачальников. Как вы догадываетесь, это магистры Воинствующих орденов.

Собрание возбужденно загомонило, но Эмбан, призывая к тишине, повелительно поднял руку.

- Но, - продолжил он, - разве можем мы отвлекать внимание наших военных, не побоюсь назвать их так, гениев от единственно важной сейчас задачи - защиты Священного города? Думаю нет. Тогда что же делать нам с вами? - он выдержал драматическую паузу. - Я бы не должен был нарушать обещание, данное мною одному из наших братьев... Но надеюсь, что он и Господь Бог смогут простить меня. Поскольку на самом деле, братья мои, среди нас есть человек, весьма сведущий в военной науке. Он, по скромности своей, скрывал от нас этот талант, но скромность, лишающая нас его военных знаний, когда Священный город осажден врагами истинной веры, по меньшей мере неуместна. - На широком лице Эмбана отразилось искреннее сожаление. Прости меня, Долмант, но у меня нет выбора - долг перед церковью сейчас выше для меня, чем долг перед другом.