Сергей Лукьяненко - Дверь во тьму (сборник)

Я молчал. Я знал, что мне ничего не надо сейчас говорить.

— Я же отдал тебе ключ, Лэни. Раз ты испугался и решил вернуться. Только зря ты не оставил ключ к себя. Данька его не отдаст. Точно, Данька?

Лэн повернулся и посмотрел на меня. И я понял, что надо соврать. И еще понял, что здесь врать нельзя.

— Не отдам. Это подарок. Пока я жив или ты жив — не отдам.

— Вот так, — удовлетворенно сказал Керт. — Не бойся. Мы спасем тебя, даже если Крыло убьет твое тело. Ничего не бойся, я снова твой Старший.

Он подошел к Лэну вплотную и положил руку ему на плечо. И Лэн не отодвинулся, не отшатнулся!

— Ничего у вас не выйдет, — прошептал я.

Лэн повернулся ко мне, жалобно начал:

— Данька…

И замолчал.

— Ты не можешь видеть его так, как видим мы, — задумчиво сказал Керт. — Иначе понял бы раньше. Он взрослый, наглый и беспощадный. Ты никогда не стал бы его Младшим, если бы видел… Вот если Данька сам станет Летящим, если его не придется убивать… Все изменится. Возможно, мы все станем друзьями — как это называют люди.

— Мы не станем Летящими! И не погибнем! — Я снова взялся за рукоять Настоящего меча.

— Если не станешь — то погибнешь. — Ивон развел руками, и меня обдало холодным ветром.

— Нас же трое, — добавил Керт.

— Против тебя одного, — тихо закончил Лэн.

Вот так.

Я отступил назад, к стене, к зеркалам, откуда тянуло холодом.

Еще не все потеряно. Нет, я не пойду на Лэна с Настоящим мечом в руках. В конце концов у меня есть ключ.

Весь вопрос в том, кто из двоих? Ивон или Керт? Тот, кто отнял у меня человеческие глаза, или тот, кто отнял друга?

Или мне не нужны ни ключ, ни меч? Если не прав был я?

…Дома, пылающие в Черном огне…

…Плачущий Шоки…

…Керт, который никогда уже не увидит Света…

А стоит ли его видеть?

— Данька, — голос Лэна был жалобным, молящим. — Пойдем. Это не страшно! Даже я уже не боюсь…

— А ты и не был никогда трусом, — сказал я СВОЕМУ Младшему. — Ты просто не умел прятать страх, как другие. Мы же все боимся. Даже Керт с Ивоном боятся — против кого я поверну Настоящий меч.

Клинок зашелестел, выползая из кожаных ножен. Он был совсем обычным: не сиял колдовским огнем и не рвался из рук, стремясь убить врага.

Это был просто Настоящий меч, и лица Керта с Ивоном — те лица, что были над Тьмой, побелели.

Свободной рукой я достал из внутреннего кармана Крыла Ключ. Поймал взгляд Лэна и покачал головой.

— Да не собираюсь я его ломать, Лэн. Пусть он будет у меня в руке — до конца. Это твой подарок — а мне редко делали подарки друзья. Потому что друзей не было.

— Зачем тебе этот Свет, Данька?! — крикнул Ивон. Выдержка оставил его.

— Не знаю, — честно ответил я. — Так уж получилось, что я не люблю темноту. Может, у Света и есть только один путь, зато видно и все остальные. Да ты не бойся, Ивон. И ты, Керт, зря пятишься. Настоящий меч не для вас. Я нашел врага.

Они разом посмотрели на Лэна. А он не отрываясь смотрел на меня. Мой Младший был совсем рядом, я дотянулся бы острием меча, даже не сходя с места…

Повернувшись к Лэну спиной, я посмотрел в зеркало. На себя самого — взрослого и недоумевающего. Почему я до сих пор не сломал ключ, не убил Ивона Настоящим мечом?

— Так получилось, — сказал я своему отражению. — Нельзя делать то, что противно, и оправдываться, что в душе взрослый.

Клинок ударил по зеркалу, и оно взорвалось тысячью тонких осколков, на каждом из которых дрожало, умирая, мое собственное лицо.

Больно. Очень больно.

Словно тысяча иголок со всех сторон вонзилась в тело.

Багровое пламя факелов на миг померкло. Раздался тонкий звон — и еще одно зеркало лопнуло. Странно — в нем я уже не отражался. Ни таким как есть, ни взрослым. А потом, словно все зеркала были связаны между собой, их стекла стали взрываться, рассыпаясь серебристыми искрами.

Пол был усеян стеклом, и в зале стало куда темнее. Зато исчез холод, идущий от стен.

— Как ты понял? — Взгляд Ивона был скорее удивленным, чем испуганным. — Но неважно. Меча нет. Ты проиграл.

Да, меча не было. Он исчез так естественно и быстро, что я не сразу заметил, что рука пуста. Боль еще оставалась, медленно уходя с кожи в глубь тела, и я неловко потянулся к поясу, вытягивая второй меч — старый меч работы Крошки Туака.

— Не поможет, — сказал Керт. — Нас трое. Мы сильнее. Бросай меч.

У них больше не было нужды говорить как люди.

Держа меч перед собой обеими руками, я ждал. Керт стал заходить ко мне справа, Ивон слева. Потом медленно, неохотно достал меч Лэн и двинулся вслед за Ивоном.

Изо всех сил я напрягал Настоящее зрение — но понять их замысла не мог. Может быть, потому, что клинки Летящих пылали черным светом, слепящим глаза.

— Нас больше. — Ивон улыбнулся, как-то машинально, по-привычке. — Ты проиграл.

— Нас поровну, это вы проиграли, — неожиданно сказал Лэн.

И ударил Ивона, который начал разворачиваться к нему.

Меч Лэна был самым обычным мечом, он и воткнул-то его неглубоко, от силы сантиметров на десять. Но Летящим достаточно и небольшой раны. Ивон еще кричал — воющим голосом, когда его тело начало каменеть.

Вот только Керт был совсем рядом. Он прыгнул к Лэну, и клинок из слепящей тьмы вонзился в грудь моего Младшего.

— Ты всегда был романтичен. Слишком. — Керт не был глупым бандитом из дешевого боевика и сказал эту фразу, уже повернувшись ко мне, ловя мое движение. И я замер, глядя как Лэн оседает на усыпанный стеклом пол, а из груди его тянется видимая лишь Настоящим взглядом дымчатая полоса. Мечи Летящих забирали что-то у своих жертв… Вот только на этот раз, похоже, Керту достался лишь Мрак.

Нападать было глупо, но я не мог стоять, подлавливая Керта на неосторожном выпаде, когда рядом умирал Лэн. Я метнулся вперед, ударил…

И меч Керта перерубил меч Туака у самой рукояти. Не зря оружейник говорил о плохой стали… Еще через секунду Керт ударил меня — не мечом, а ногой, и я упал на пол, отлетев к самой стене.

Странно — я не боялся. Керт подходил ко мне, и прорвавшие ботинки когти на его ногах царапали пол. В руку мне больно вонзился осколок зеркала. Спина ныла от удара. Моей второй, взрослой, сущности уже не было. А я не боялся.

Может быть, я и сам по себе уже взрослый?

Рука Керта сгребла воротник Крыла, приподняла меня:

— Все, Данька.

— Ты хорошо рисовал, Керт, — выдавил я, жадно глотая воздух.

— Я и сейчас рисую. Хорошо рисую.

— Жалко, что я не увижу.

Осколок зеркала по-прежнему был в моей руке — тонкая стеклянная игла. И эту иглу я аккуратно вонзил Керту в живот.

Руки Керта разжались. Он уронил и меня, и меч. Стал медленно, почему-то клацая зубами, вытягивать осколок из тела.

У меня было лишь несколько секунд. Я нагнулся, хватая меч Керта. И вскрикнул от боли в обожженной руке.