Наталья Новаш - В КОРОЛЕВСТВЕ КИРПИРЛЯЙН. Сборник фантастических произведений

Он не договорил и махнул рукой.

Ланселот понимающе кивнул.

— Ну что ж, друзья, надеюсь, мы еще встретимся. Обязательно встретимся! Когда мне будет грустно, я буду играть на скрипке и вспоминать вас. А сейчас, сэр Ростислав, я хотел бы вручить вам вот это… — Ланселот вновь склонился к своему чемодану и вынул меч. — Вам он пригодится, но обнажайте его только за правое дело!

Ростислав принял меч и поблагодарил рыцаря. В горле у него першило и глаза подозрительно пощипывало.

Прощание было коротким, и скоро Ланселот подхватил свой чемодан и легким шагом направился в сторону Делового Центра, а Марина, Ростислав и что-то сокрушенно бормочущий себе под нос Борька пошли по вьющейся меж холмов тропинке.

Хрипло проревела труба. Потом еще раз. Звук был заунывный, тоскливый.

«Как стон обреченного зверя, — подумал Хруст. — Большого зверя, сильного. Например, ахара. Обложили его в овраге со всех сторон, куда ни сунься — или частокол копий, или факелы. Некуда ахару деться. Так и мы».

Он тяжело поднялся с ящика, на котором отдыхал в промежутках между атаками, и выглянул в бойницу. Так и есть. Начинается.

— Шестая, — сказал Выдерга. — Я к своим пойду. Если что… Он не договорил, обеими руками глубже нахлобучил шлем с вмятиной с правой стороны, шмыгнул длинным носом — В общем, ладно…

Хруст кивнул. С усталым безразличием он смотрел, как Выдерга бежит вдоль стены. Пробегая рядом с бойницами, он пригибался, втягивал голову в плечи, а между бойницами выпрямлялся. Со стороны казалось, что он хочет нырнуть, но никак не может решиться.

«Знает ведь, что стрелы еще не могут долететь до него, — думал Хруст. — Далеко. И все равно ныряет. У всех у нас за эти дни выработалась такая манера пробираться вдоль стен И все привыкли к тому, что до полудня бывает две атаки, а после полудня четыре Привыкли. К разлетающимся в пыль стрелам привыкли, и к тому, что на территорию форта нетопыри не залетают. Так ахар привыкает к горящим только с одной стороны факелам, а когда они появляются и с другой стороны и спереди и сзади, начинает кружиться на месте, делает всего одно неверное движение. Для хорошего охотника этого достаточно».

Тем временем нетопыри приближались. То тут то там колыхалась от их движения высокая трава, мелькали крылья, слышен был отвратительный, режущий уши писк. Еще немного, и они доберутся до выжженного пространства, окружающего форт черным кольцом, разом взлетят вверх, и на защитников обрушится дождь из коротких зазубренных стрел.

Зарычали в стойлах коняки, приходящие в неистовство от одного только запаха крылатых тварей, заскрипели вороты спешно заряжаемых шариками с горючей смесью балист.

— Приготовиться! — крикнул Выдерга. Голос у него был как звук трубы, такой же хриплый и тоскливый. Голос обреченного. Он поднял руку, готовый махнуть ею, как только нетопыри взлетят.

— Приготовиться! Приготовиться! — закричали со своих мест сержанты Кубель и Хрива.

Арбалетчики высунули в бойницы свое оружие, положили пальцы на спусковые крючки. Метатели готовились поджечь свои снаряды. Спешки и суеты не было. Все были заняты своим делом При- 1вычным.

Центурион Хруст отвернулся от бойницы. Все ждали его сигнала, но отдать этот сигнал он был не в силах. Перед глазами все еще стояла туша обреченного ахара Его опущенная шишковатая голова и утопленные в щели между роговыми пластинами и горящие ненавистью маленькие глазки… И факелы охотников со всех сторон.

Все замерло в напряженной готовности. Умолкли даже коняки. Над миром повисла не нарушаемая ни единым звуком тишина Побелели сжавшие рукоять клинка пальцы центуриона. Он закрыл глаза. Ударами молота отдавался в висках стук сердца.

Прошла секунда, другая, третья… Вечностью проползла минута.

— Нет, — прошептал центурион Хруст, но шепот этот был слышен в самом дальнем конце форта. — Нет, нет, нет… Не сметь…

И еще минута прошла.

И еще.

Выдерга очень медленно опустил руку. На лице его было удивление и страх, и… облегчение. То же выражение было на лицах арбалетчиков, осторожно снимающих занемевшие пальцы со спусковых крючков.

Со всех сторон послышались вздохи, смущенные смешки, но говорить вслух еще никто не решался. Люди распрямились, оглядывались по сторонам, будто проснувшись от долгого сна.

Внезапно раздался оглушительный щелчок. Все разом втянули головы в плечи. Кто-то в испуге зажал уши руками. Над стеной с шорохом пролетела горстка шариков с зажигательной смесью, сыпанула по высокой траве, подожгла ее. Огонь принялся было пожирать стебли, но скоро смесь выгорела, и он погас. Из травы не доносилось ни звука. Там никого не было.

— Гнилая… — бормотал стоявший у балисты стрелок. — Говорил я каптеру, гнилая совсем веревка. Вот и лопнула…

Еще не рассеялся в воздухе дымный след от шариков с зажигательной смесью, а стены форта уже сотрясались от громового хохота. Гулко, будто в бочку, ухал сержант Кубель, ему визгливо вторил Хрива. Выдерга схватился за живот, согнулся в три погибели и только повторял:

— Веревка… каптер зажилил… Гнилая!

Оружие выпадало из рук обессилевших от смеха людей. Они садились на землю, прислонялись к стенам. Стоило смеху затихнуть, как кто-то говорил «веревка», и все начиналось сначала. Люди смеялись так, будто не было долгих дней изнурительной осады. Но они были, эти дни. И никто не мог поручиться, что они кончились так же внезапно, как и наступили.

Эта простая мысль начала проникать в сознание людей, и смех стал стихать.

Совещание в штабе затянулось до поздней ночи. Когда все ушли, Хруст долго еще сидел за дощатым столом, положив на него локти и вперив взгляд в карту перед собой, еще и еще раз выверяя намеченный маршрут, силясь в иероглифах топографических значков прочесть ответ на мучивший его вопрос. Верно ли он поступил, решив увести остатки центурии из форта? Удастся ли это? Смогут ли они совершить этот трехдневный переход до ближайшего форта?

И есть ли он еще, форт, до которого они собираются дойти?

Были и еще вопросы, до конца не сформулированные, не понятые; они брезжили неясными пятнами, смутными догадками, но цельная картина не вырисовывалась.

Что-то я упустил, думал Хруст. Не понял. Что-то очень простое и важное.

Он снова и снова возвращался мыслями к последней, шестой атаке, прервавшейся так и не начавшись. Ему казалось, что что-то он понял тогда на стене.

Ахар… Да, он думал тогда об охоте на ахара, о том, что очень уж однообразно действуют нетопыри, и люди привыкли к этому, и сами действуют уже автоматически, не задумываясь. Привыкли, или их приучили? Ахар и охотники, форт и нетопыри?

Нет, не так. У нетопырей было множество возможностей нанести сокрушительный удар. Достаточно было просто-напросто налететь на форт сверху, и бессильны были бы балисты, не спасли бы стены от смертельного дождя стрел.