Фрэнк Перетти - Пророк

– Привет.

Джон и Карл торопливо прошли к офису, и Джон одним ключом открыл наружную дверь, а другим – дверь в Папин кабинет. Они вошли, и Джон включил свет.

Здесь ничего не изменилось, словно Папа вышел из кабинета минуту назад. И запах стоял все тот же: запах бумаги, старой мебели, слабый запах цемента и, возможно, еле уловимый запах самого хозяина кабинета. Настенный календарь не переворачивали с 11 сентября – дня Папиной смерти.

– Итак... – сказал Джон, медленно приближаясь к столу, – нам нужно найти что-то необычное, что может подсказать нам, в какое дело Папа сунул нос. Карл, просмотри-ка вон те папки, а я поищу в столе.

Карл прошел к картотечному шкафу, стоящему в углу кабинета. Шкаф оказался закрытым.

– Ах да, – вспомнил Джон и выдвинул средний ящик. Он сразу же нашел маленький ключик. – Папа всегда прятал ключ здесь. – Он бросил ключ Карлу; тот открыл шкаф и принялся просматривать папки. – Папа всегда хранил важные вещи в разных маленьких тайниках. Если бы я вспомнил, где он их устраивал, это здорово помогло бы нам.

Вид множества папок – сотен папок – испугал Карла.

– Слушай, на это уйдет целый день. Джон рылся в ящиках стола.

– Ты сначала посмотри поверхностным взглядом, просто поищи, нет ли там чего-нибудь необычного, а потом, если мы ничего не обнаружим, посмотрим повнимательнее.

Карл начал с верхнего ящика и принялся перебирать счета, инструкции, накладные. Если бы он сильно интересовался слесарно-водопроводным делом, то нашел бы это занятие чрезвычайно увлекательным. Но Карл не особо интересовался слесарно-водопроводным делом.

Джон просмотрел содержимое среднего ящика, выложил вещи на стол, пошарил рукой в ящике. Здесь Папа хранил всякую мелочь: пеналы для карандашей, канцелярские скрепки, клейкую ленту, складной карманный нож, несколько линеек, несколько маленьких фитингов, несколько пачек почтовой бумаги со своим именем и тому подобное.

Верхний правый ящик: конверты, счета, карманный фонарик и запасные батарейки к нему.

Средний правый ящик: каталоги сантехнических товаров, несколько рекламных журналов и несколько коробок с дискетами.

Нижний ящик: разная ерунда. В большом количестве. Запчасти к калориферу, сумка с рабочей одеждой, маленький радиоприемник и... плейер с наушниками, но без кассеты. Джон вытащил его из ящика, аккуратно распутал провод наушников.

Плейер. Теперь он вспомнил. Когда он вошел в кабинет, чтобы поговорить с Папой, этот предмет лежал на столе. Джон даже помнил, как Папа убрал плейер перед началом разговора.

И... хм м... не обманывает ли его память? Когда Папа говорил о том, что знает что-то и очень хотел бы поделиться этим с Лионом, он едва не открыл нижний ящик стола. «Сегодня утром я узнал одну вещь», – сказал он.

Присутствие плейера в Папином столе казалось немножко странным. Зачем ему держать такую вещь на работе? Не похоже на Папу. Он всегда о чем-то думал, всегда занимался какими-то подсчетами; его ум всегда был поглощен делами. Зачем ему понадобился плейер?

– Карл... – Карл обернулся. – Кажется, я нашел что-то. Они перехватили Чака Кейтсмана, проезжающего мимо в автокаре. Он мгновенно узнал плейер.

– О, вот он где! А я-то его ищу!

– Так, значит, это твой? – спросил Джон.

– Ну да, – ответил Чак, забирая у него плейер. – Ваш отец попросил его на время, и... – Чак замялся, но отступать было поздно. – В общем, у него не было возможности вернуть его, понятное дело.

– А когда он взял плейер?

Чак на миг задумался, а потом вспомнил:

– О... в понедельник, сразу после... ну, вы знаете, после того, как он был на митинге губернатора и его показали по телевизору. В понедельник после этих событий.

– В тот понедельник, когда я приходил сюда к нему.

– Да. Точно.

– А раньше он когда-нибудь брал плейер?

– Нет. Здесь только я один слушаю плейер – и только когда работаю на автокаре или занимаюсь каким-нибудь делом, не требующим особой сосредоточенности.

– Слушай... а ты не знаешь... Папа не говорил, что именно он хочет прослушать? Чак покачал головой.

– Он просто попросил его ненадолго, вот и все. Джон принялся размышлять вслух:

– В тот день здесь был Джимми... он сказал, что к Папе приходил посетитель...

– Он во дворе. – Они вышли на погрузочную платформу. – Эй, Джимми!

Джимми вспомнил о посетителе.

– Да, помнится, я говорил вам о нем. Какой-то парень приходил к Джону около 10 утра, а после этого Джон просто оставался в офисе и никуда не выходил.

Чак свел факты воедино.

– Точно. Как раз после ухода того парня он и попросил у меня плейер, а потом, похоже, сидел в кабинете и слушал что-то.

– А вы знаете, что это был за парень?

Чак и Джимми беспомощно переглянулись.

– Никогда раньше его не видел, – сказал Джимми.

– Как он выглядел? Джимми пожал плечами.

– Молодой пижон, в костюме, с дипломатом. Я принял его за коммивояжера.

– Цвет волос?

– Темно-каштановый, возможно, черный.

– Рост?

– Чуть ниже меня. – Джимми был верзилой за шесть футов ростом.

– Тип внешности?

– Европейский.

Джон начинал терять надежду.

– Он оставил визитную карточку или что-нибудь такое?

– Может, спросить у Бадди? – предположил Чак. – В тот день он работал за прилавком. Вероятно, он разговаривал с этим парнем.

– А как долго он оставался здесь? Джимми и Чак снова вопросительно переглянулись и сошлись во мнении. Ответить решил Джимми.

– Знаете, вовсе даже и недолго. Буквально несколько минут.

Чак кивнул.

– Насколько мне известно, он в основном расспрашивал, как пройти в офис. Потом вошел – и сразу вышел.

– Так... вот вам задание, ребята. Узнайте, кто он такой. Если вы снова увидите его, если знаете кого-то, кто может что-то знать...

Чак и Джимми обменялись взглядами, в которых читалось: трудная задача.

– Хорошо, Джонни, мы сделаем все, что в наших силах. Джон повернулся к Карлу.

– Давай еще раз посмотрим в Папином кабинете. В ходе тщательных поисков никаких кассет они не обнаружили. Теперь Джон был заинтригован до крайности.

– Поехали-ка обратно к Маме. Мы обыщем машину, мастерскую, посмотрим возле магнитофона в гостиной, спросим Маму...

В воскресенье утром они пошли с Мамой в церковь: для Карла такие регулярные походы являлись одним из условий его проживания в Мамином доме, а Джон хотел попробовать возобновить посещение церкви – на радость или на горе. Это оказалось не так уж и плохо.

Культура пятидесятнической церкви и манера богослужения – сделай все от тебя зависящее и успокойся на этом – представляли собой, конечно, своеобразное явление, которое тебе либо нравится, либо нет; но Бог пребывал там, и Джон чувствовал Его присутствие.

И снова он услышал голос Господа. Он услышал голос Господа в пении хора, в свидетельствах прихожан, в любви и соучастии, а особенно в Слове Божьем. Джон слышал этот голос в возрасте десяти лет и слышал его сейчас. Иисус есть Добрый Пастырь, вспомнил он, и Его паства знает Его голос; они узнают все тот же вечный голос Истины, все тот же неизменный, благочестивый голос и, конечно же, все ту же непреходящую любовь и милость. Вероятно, Джон еще не вернулся домой, но он уже чувствовал близость дома.