Зиновий Юрьев - Белое снадобье. Научно-фантастические роман и повесть (с иллюстрациями)

— Теперь вы мне скажете, что случилось? — спросил Джо Коломбо.

— Да, конечно. Вы можете разомкнуть этот браслет. — Марквуд кивнул на цепочку, связывавшую телохранителя и Руфуса Гровера. — Мистер Гровер совершенно ни при чем.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что сказал. Он никогда не работал на Кальвино и не предавал вас. Это все-таки Валенти.

— Вы сошли с ума, Марквуд.

— Нет. Сейчас вы все поймете.

Из динамика донесся голос Валенти. Джо Коломбо слушал внимательно, чуть склонив голову на плечо, и был похож на старую, нахохлившуюся птицу. Лицо Руфуса Гровера оживало постепенно, словно отходило от холода, сковавшего его. Незаметно для себя он все время кивал. Когда динамик замолк, Джо Коломбо спросил Раву:

— Ключ у тебя?

— Да.

— Отстегни браслет. Так. И отправляйся за Валенти. — Он протянул руку Руфусу Гроверу. — Я рад, что все так получилось.

— Я уже было перестал надеяться, — пробормотал Гровер. — Это страшная штука — знать, что ты невиновен, и не быть в состоянии доказать это. Спасибо, Марквуд.

— Это не я, — пожал плечами Марквуд. — Если уж кого-нибудь и благодарить, то это Арта Фрисби. Мы иногда делаем ошибки, принимая кого-то за пешки. Иногда пешками оказываемся мы сами.

— Не буду спорить с вами, доктор. Если бы не вы оба, Кальвино со своим Папочкой могли бы праздновать победу. Имея такого человека, как Валенти, у меня под боком, они могли смело рассчитывать на победу. Но теперь мы посмотрим, как это им удастся… У вас тут есть виски, доктор?

— Нет, дон Коломбо.

— Тогда поедем ко мне. Марвин, возьми пленку с голосом Валенти. Я бы с удовольствием заплатил за нее миллион. Доктор, вы сделали ошибку. Надо было сначала сторговаться со мной.

— Я уже вам сказал, что идея и исполнение не мои, а Арта Фрисби.

— Ну, что ты хочешь, мальчик? Сколько?

— Спасибо, дон Коломбо, я хочу, чтобы вы все-таки отдали мне Валенти после того, как он станет вам не нужен.

— Согласен, — кивнул Джо Коломбо, — хотя я бы, и сам с удовольствием расквитался бы с ним. — Джо Коломбо посмотрел на Руфуса Гровера. — Руфус, надеюсь, ты понимаешь, что тебя никто не должен видеть, даже твои домашние. В Уотерфолле должны быть уверены, что я проглотил их приманку и ты уже на том свете. В этом должны быть уверены все. Валенти же поработает у нас на поводке. Если, конечно, захочет несколько продлить свои дни…

— Что случилось, Джо? — Миссис Гровер с испугом смотрела на Джо Коломбо и машинально вытирала руки о передник. Она знала, что неожиданный визит главы семьи в отсутствие мужа мог сказать только одно. — Что случилось? — почти выкрикнула она. — Что-нибудь с Руфусом?

— Да, — медленно кивнул Коломбо. — Я знаю тебя почти двадцать лет, Диана. Ты храбрая женщина…

Миссис Гровер почувствовала, как кровь отхлынула у нее от головы и сердца. Она стала пугающе легкой. Вот-вот взлетит, оборвав непрочную ниточку…

— Он умер? — спросила она наконец.

— Да.

— Я могу его увидеть?

— Нет, Диана.

Она не настаивала. За двадцать лет она хорошо изучила характер Джо Коломбо. Если он говорил «нет», лучше было не настаивать.

— Ты можешь мне сказать, как это произошло?

— Пуля… Диана, если я не ошибаюсь, ты давно собиралась погостить у дочери? Она ведь живет с мужем в Риверглейде?

— Да.

— Поезжай к ней. У тебя есть деньги?

— Да.

— Если тебе нужно будет что-нибудь, Диана, скажи мне…

Сенатор Пол Доул сидел в шезлонге у своего бассейна и наслаждался солнцем. Он только что выкупался, и в мышцах еще приятно гудела легкая усталость. Он не думал ни о чем, ничего не вспоминал — он был просто частью этого покойного, уютного мира, в котором даже через закрытые веки оранжево трепещут солнечные лучи, сонно шелестит листва в теплом ветерке, неуверенно налетающем откуда-то с юга, и шершавые камни по краям бассейна так приятны на ощупь.

Мир был покоен, уютен и прекрасен. Он был покоен, уютен и прекрасен вдвойне, потому что весь — от солнца до плиток бассейна — был создан им, его умом, его трудом, его терпением, его мужеством. Он мог бы, да что мог — должен был жить в джунглях, среди мусорных куч, сварливых худых женщин, босоногих и сопливых детишек и шелудивых голодных котов. Он должен был видеть вокруг себя стеклянные глаза парков и вдыхать на темных, грязных лестницах их запах. Он должен был вариться в неподвижном каменном зное и дрожать от асфальтовых промозглых сквозняков.

Он был рожден для джунглей и обречен на джунгли. Он даже не должен был страдать из-за жизни в них, потому что мысль об ОП не должна даже приходить в голову простому полисмену, который живет на одну зарплату. На зарплату, на которую нельзя купить там даже собачью конуру, если б ты и был согласен жить на цепи и лаять на прохожих.

И все-таки он хотел выбраться из джунглей. И верил, что выберется из них…

Когда случилась вся эта история с Рафферти? Лет восемнадцать тому назад? Да, точно. Восемнадцать лет тому назад. Странный был человек этот Билл Рафферти Когда он в первый раз увидел его, он уже тогда заметил какую-то напряженность в его взгляде. Когда ты стоял рядом с ним, тебе почему-то начинало казаться, что Рафферти постоянно находится под давлением, что он заряжен, что нужно с ним быть осторожным, потому что в любую секунду он может взорваться и не дай бог оказаться на пути у этой взрывной волны. Он и говорил-то как-то особенно: едко, раздраженно, с неясными и вместе с тем обидными намеками. И все-таки Доул не испытывал к нему неприязни. Скорее даже наоборот. Было что-то в этом постоянно возбужденном человеке, что, очевидно, импонировало ему. Может быть, это было его беспокойство… Ведь и он, Доул, непоседлив, не находил себе места, не желал примиряться со своей долей и мечтал о лучшей, хотя и понимал, что это пустые мечтания. Понимал и все-таки презирал в душе своих коллег, которые были довольны жизнью и со спокойствием скота мирно паслись на своих участках, пощипывая мелкие взятки. Рафферти был не таким. Из другого он был слеплен теста. Сортом повыше.

Дружбы у них, правда, не получилось, для этого у Рафферти характер уж очень был неподходящий, но все равно у Доула всегда жило уважение к нему.

Через несколько месяцев после того, как его перевели в их участок, он арестовал Билла Кресси за хранение и торговлю наркотиками. Суд его оправдал, потому что оба свидетеля, на которых рассчитывал Рафферти, в последнюю минуту отказались от своих показаний, данньк на следствии. У всех, кто был на суде, создалось впечатление, что судья даже облегченно улыбнулся, когда оба парня взяли обратно свои показания. Так оно было спокойнее. И для Кресси, и для свидетелей, и, наверное, для самого судьи.