Леон Юрис - Хаджи

Той же ночью мы нагрузили Абсалома для первой из четырех ходок, чтобы перепра-вить наш арсенал. И опять мы проделали наш путь до наступления дня, а потом бились много часов, пролезая туда и обратно во вторую расселину, оставлявшую нам лишь не-сколько дюймов.

Устроив тайник, мы освободили пещеру у Кумрана от всего, имевшего ценность. Большую часть запасов перенесли на спинах мужчин и на головах женщин. Даже Фатима, с двухлетним малышом на руках и на шестом месяце беременности, взяла ношу.

Абсалома нагрузили слегка, оставив место для отца, чтобы он ехал верхом. Выгля-дел он не столь благородно, как на эль-Бураке. Мы тащились за ним, образуя потрепан-ную, жалкую цепочку духовно выжатых человеческих существ. Подошвы нашей обуви были заткнуты газетами. Омару и Камалю пришлось обернуть ноги тряпьем. Через милю у всех, кроме отца, ступни кровоточили. Меня поражали Фатима, она была сильная как мужчины, несмотря на свое состояние, и Нада, которая в самом деле шествовала высокая и царственная как королева, пока мы вразброд двигались к Иерихону. По правде сказать, это было скорее ползание, чем ходьба. Агарь утратила свою пухлость, кожа на ней висела, и она была очень слаба. Когда ей уже во второй раз стало плохо, отец милостиво позволил ей иногда садиться ненадолго на Абсалома.

Возле Иерихона возникли два основных палаточных городка. На северной окраине города были развалины древнего Иерихона и источник, называвшийся Эйн-эс-Султан, те-чение которого создало оазис, сделавший возможным возникновение Иерихона почти де-сять тысяч лет назад. Теперь источник обеспечивал водой тысячи перемещенных лиц. Еще два лагеря возникли чуть подальше к северу вдоль шоссе.

Другая территория - Акбат-Джабар, к югу от Иерихона, наступала на склоны голых холмов по направлению к подножию Горы Соблазна. Здесь формировался лагерь, кото-рый находился гораздо ближе к нашему тайнику, и мы решили остановиться в нем.

Ни дежурств, ни какой-либо организованности. Десятки тысяч ничем не занятых людей слонялись бесцельно. Ни туалетов, ни кухонь, ни больниц не было. Лишь приходи-ли из Аммана одиночные грузовики Красного Полумесяца. Распределением палаток, про-дуктов, одеял, лекарств ведала неимоверная бюрократия, над которой уже главенствовал черный рынок. Еду нам швыряли как куриной стае. Получить воду - значило простоять в очереди большую часть дня в ожидании водовозной машины, а она частенько вовсе не приходила или уходила сухой, когда половина очереди еще оставалась ждать. Первые две недели мы спали на земле, и нам пришлось пережить два сильных ливня.

Наконец, из Дамаска пришел конвой с припасами. Нас заставили выстроиться вдоль улиц и приветствовать едущих громкими криками, а киносъемочная группа запечатлевала все это на пленке. Прежде чем что-нибудь раздали, нам пришлось три часа слушать речи о том, что сионисты довели нас до всего этого и что арабские братья спешат нас спасти. Де-тей поместили вокруг грузовиков с продуктами, и по сигналу кинооператора все должны были протянуть руки и кричать, как нищие.

Нам удалось достать спальные матрацы и армейские палатки на шесть человек. Вы-яснилось, что ни из одной арабской страны никакого груза не было, все это - подарки из разных стран мира через Международный Красный Крест.

Настала очередь настоящих трудностей. Большинство перемещенных лиц составля-ли люди, бежавшие группами - вся деревня, племя или клан. Самая желанная земля в Ак-бат-Джабаре была та, что ближе к Иерихону. Поскольку никаких властей не было, нача-лись споры из-за места. У больших групп, состоящих в основном из мужчин, было доста-точно сил, чтобы захватить лучшие участки. А мы - маленькая семья, отрезанная от своих кланов. По воле Аллаха они находились где-то в Ливане. Были и другие "разлученные" семьи вроде нашей, и хаджи Ибрагим быстро занялся их розыском с тем, чтобы объеди-нить их под своим руководством. Положение отца привлекло к нему внимание нескольких сотен семей. Они знали его как мухтара Табы, и его авторитет вырос, когда стало известно о нашей эпопее в пещере у Кумрана. По поручению своих новых сторонников он застол-бил участок. Его назвали Табой по примеру других племен, давших имена своим участкам по названиям своих родных деревень.

Сначала мы попытались построить жилище из глины, но дожди не позволили ему как следует высохнуть, и каждый раз во время дождя наша лачуга протекала. И мы ушли под холст.

Хаджи Ибрагим спал в одной палатке с Агарью и Рамизой. Другую шестиместную палатку разделили занавесками на три части. Омар, Джамиль, Сабри и я были в одной части; Фатима, Камаль и их дочка - в другой; свой крошечный уголок был и у Нады. Ко-гда все матрацы укладывали на ночь, места для прохода не оставалось.

Бедуинская палатка делается из шкур и меха животных и выдерживает самую суро-вую погоду. А наши палатки из Италии были сделаны из тонкого холста, не годного для данной цели. Они так протекали, что мы оказывались как будто посреди русла вади, за-полненного мчащимся потоком. А когда прекратились дожди, они стали грохотать от пыльных бурь, как будто их осыпали дробью из ружья, и летом солнце разложило все, что от них осталось.

В первый год никто не избежал свирепой дизентерии. Холера и тиф пронеслись че-рез Акбат-Джабар, как смерть со своей косой. Много детей отправилось к Аллаху, в том числе и маленькая дочь Камаля и Фатимы, умершая от простуды. С эпидемиями приходи-лось справляться единственному врачу из Иерихона и еще одному, бежавшему из Яффо, да нескольким медсестрам. На их попечении было больше пятидесяти тысяч человек в пя-ти лагерях вокруг города. Имевшейся вакцины даже близко не хватило бы на всех нас, и прививки делали лишь самым сильным кланам и тем, кто давал самые крупные взятки.

С наступлением лета самой большой нашей бедой стала жара. Лишь изредка было меньше девяноста градусов, а когда задувал из пустыни хамсин, доходило и до ста три-дцати. Вместе с мухами население Акбат-Джабара достигало миллиардов. Их пропита-нием были наши болячки и открытые канализационные стоки, и вдобавок ко всему появи-лись огромные кровожадные комары. Мы соорудили из глины навес, давший нам еще чуть-чуть места, но об уединении не могло быть и речи. Ни деревца не росло в Акбат-Джабаре, и играть можно было разве что на широких дорожках нечистот, протекавших через лагерь вниз к Мертвому морю.

Немало видений ада описано в Коране. Если собрать их все вместе, наверно и полу-чится нечто похожее на Акбат-Джабар.

Больше всего меня потрясало то, как большинство людей относилось к этому аду. Нам говорили, что как добрые мусульмане мы должны принимать нашу участь как волю Аллаха. Нежелание хоть что-нибудь предпринять делало Акбат-Джабар местом жалкого существования. Мой отец руководил, он боролся, у него была гордость. Большинство же из нас было просто собаками, клянусь именем Аллаха.