Леон Юрис - Хаджи

На столе его ожидала бутылка "Джонни Уокер Черный Ярлык", который Гидеон ви-дел лишь в такие дни на встречах с Зиядом. Гидеон вошел, и Зияд наполнил стаканы.

- За наших английских наставников.

Гидеон приветственно поднял стакан.

- Только что решено, Зияд. Остров Родос согласован как место для переговоров о перемирии. Ральф Банч сам согласился посредничать. Абдалла в Аммане будет информи-рован не позже чем через час.

- Тогда первой будет говорить с вами Иордания, - сказал Зияд нетерпеливо.

- Нет, кажется, это будут египтяне, - ответил Гидеон.

- Ты обещал, что переговоры мы начнем первыми.

- Я обещал постараться. Я и старался. Но добиться успеха не смог.

- В этом же нет смысла. Египетская армия полностью разбита. Территорию удержи-ваем мы. И мы должны говорить с вами первыми.

- К сожалению, действующие силы все еще рассматривают Египет в качестве глав-ной арабской страны.

- Они же дрались как бабы!

Гидеон пожал плечами.

- Когда начнется эта конференция? - спросил Зияд.

- Через неделю или дней через десять. По-моему, упоминалось тринадцатое января.

Полковник Зияд покрутил свой стакан, отхлебнул, проворчал:

- На сколько вы сможете установить прекращение огня с египтянами?

- Не очень надолго, - сказал Гидеон, зная, что должен лететь в Негев и отдавать приказ лично.

- Египтяне готовы к поражению, - сказал Зияд. - Два дня, самое большое три, и они сдадут вам Полосу Газы вместе с половиной своих войск.

- У нас нет замыслов относительно Полосы Газы, - сказал Гидеон.

- Только не надо играть со мной в эти арабские игры, - сказал Зияд с оттенком раз-дражения. - Иордания должна иметь у себя Полосу Газы и доступ к морю через израиль-скую территорию.

- Я вижу, вы, джентльмены в Аммане, уже составляете планы на будущее.

- Королевство имеет только один выход к морю - в Акабе. При желании Египет сможет заставить нас отказаться от него. Мы не можем зависеть от их милости. У нас должен быть порт в Газе.

- Зияд, об этом должны были подумать англичане, когда создавали эту мешанину в Восточной Палестине. Кроме того, разве вы сами не путаетесь в том, кто ваш союзник и кто враг?

- Ты хочешь, чтобы я сказал? Ладно, я скажу. Египет нам больше враг, чем Израиль. Ты знаешь, зачем нам нужна Газа. Мы также знаем, чего вы хотите взамен, и мы готовы вести дела.

- Если ты собираешься просить нас захватить Полосу Газы и держать ее для вас, то мы намерены взамен просить вас о мирном договоре. Не о передышке, не о перемирии, а о мирном договоре. А ты знаешь, что Абдалла недостаточно силен, чтобы заключить дого-вор, даже если он этого захочет.

Работа с новым еврейским государством через территориальные взаимосвязи была весьма привлекательна для Абдаллы. В экономическом отношении он склонялся в пользу сотрудничества с евреями. Как "молчаливые" партнеры, Израиль и Иордания заставили бы Египет, Ирак и Сирию как следует подумать, прежде чем предпринять новую попытку нападения. В конце концов, евреев и Абдаллу искусственно заставили быть врагами.

Мирный договор? Громоподобно смелая мысль. Но это будет залогом смерти Аб-даллы. Абдаллу объявят не арабом, парией, прокаженным. Даже его собственный Легион может обратиться против него. Нет, столь смелого шага делать нельзя.

Зияд вытащил конверт с королевскими знаками, но не запечатанный.

- Прочти, пожалуйста, а потом я его запечатаю.

Досточтимому Давиду Бен-Гуриону,

Премьер-министру, Государство Израиль

Высокочтимый друг и противник:

Мы вели трудную и кровопролитную войну, не всегда в наших взаимных инте-ресах и не всегда с большой убежденностью. К сожалению, остается много нере-шенных вопросов. Поскольку возможно несколько правд относительно одной и той же ситуации, а подразумеваемое непостоянно, когда переходишь из одного состоя-ния к другому, настоятельно требуется спокойное сотрудничество между нами в будущем.

Как вы можете подозревать, мы не всегда вполне свободны действовать не-зависимо, поэтому мы должны быть терпеливы. Терпение в конце концов одержит верх. Однако невысказанные слова и ненаписанное понимание могут иметь такую же силу, как и незначащая бумага о перемирии. Понимание такого рода могло бы дать нам долгий период мира и развития.

Я заклинаю Вас поэтому завершить Ваше завоевание Полосы Газы с тем, чтобы устранить общего врага и мыслить в терминах передачи нам контроля в бу-дущем. Это гарантирует аннексию мною Западного Берега и нам обоим - величай-ший шанс на сосуществование.

Отдайте Полосу Газы дьяволу! Но ради Бога не позвольте владеть ею егип-тянам.

С величайшей искренностью и восхищением,

я остаюсь

Абдалла

Гидеон поднялся на борт ожидавшего его "Пайпер-Каба" на маленькой взлетной по-лосе, построенной немцами неподалеку от монастыря Распятия в Западном Иерусалиме.

- В Тель-Авив? - спросил пилот.

- Нет. По направлению к командному посту на Южном фронте.

- Где это, черт возьми?

Гидеон несколько минут повозился с картой и очертил необозначенное футбольное поле в Синае в нескольких милях от Эль-Ариша.

- Где-то там есть посадочная полоса. Есть у вас радиочастота?

- Да, но передатчик слабоват.

- Ну ладно, дадим им вызов и получим точное расположение, когда окажемся доста-точно близко.

Самолет сделал три круга, чтобы набрать высоту над Иерусалимом, и снизился в ко-ридор между глубокими ущельями по обе стороны. Когда внизу показалась плоская земля, они повернули влево к Негеву. Первый же намек на песчаную бурю начал швырять ма-ленький самолет. У Гидеона, верхом на лошади храбрейшего из мужчин, побелели кос-тяшки пальцев. Летчик засмеялся. Ему приходилось в гораздо худшую погоду спускаться на парашюте в отдаленные киббуцы с множеством боеприпасов и продуктов.

- Держись за сидение, Гидеон. Сейчас начнутся скачки.

Окончание войны оживляло в умах давние философские расхождения между Бен-Гурионом и его военачальниками. Хотя Б.Г. был пионером болот Палестины начала века и лидером ее большой политической борьбы, кое-что он вынес и из польских гетто.

Бен-Гурион питал естественное еврейское недоверие к военщине, потому что она всегда сулила репрессии. С одной стороны, он был не вполне доверял еврейской способ-ности воевать. А с другой стороны, опасался высшего еврейского военного истеблишмен-та. Новые парни из Пальмаха, Хаганы, а теперь из Сил Обороны Израиля олицетворяли разрыв между поколениями.

Многие новые военные почувствовали, что Старик достиг своей вершины, когда объявил Декларацию независимости Израиля. Он рано отстранился от младотурок Паль-маха и Хаганы, более доверяя политическим решениям, чем оружию. Он придерживался старой теории, что ни одна маленькая страна не должна воевать, не имея поддержки от более крупной силы. Поскольку это не было возможно, он сделал выбор в пользу полити-ческих решений. Он обычно пререкался со своими офицерами, жаждавшими создания бо-лее крупных военных формирований и больше денег для армии. Военные считали, что но-вое государство должно иметь крепкую еврейскую армию для защиты своих границ.