Марина Дяченко - Рассказы

На гребне куража Юлька дождалась большой перемены и подошла к последней парте, где в вечном одиночестве обретался Ордынец.

– Эй, Ордынец!

Он поднял на нее глаза.

Слова застыли у Юльки на губах. Ей показалось, что ее с размаху зашвырнули в ледяную воду и теперь внимательно наблюдают, как она там барахтается.

– Что? – спросил Ордынец после паузы. Будто желтобрюхий варан облизнулся раздвоенным язычком и тихо спросил: что?

– Ничего, – сказала Юлька и поспешила прочь.

Дорога к двери показалась ей долгой, как кишка; она уходила, чувствуя прилипший к спине холодный вязкий взгляд. Ну уж нет, ей, Юльке, ничего от Ордынца не требуется, ну его, пусть его, черт с ним…

Степка Васенцов, видевший все от начала до конца, сочувственно ей улыбнулся.

А еще через несколько дней вялотекущий конфликт с хулиганом Саенко обострился.

На последнем уроке Саенко ткнул Юльку циркулем – прямо под лопатку. Юлька зашипела сквозь зубы и, развернувшись, залепила обидчику по носу тридцатисантиметровой пластмассовой линейкой. Географичка обоим записала в дневники, но этим дело не кончилось.

Саенко дорос как раз до Юлькиных подмышек – однако нрав имел подлый и непредсказуемый. На выходе из класса Юлька получила тяжелой сумкой по руке, охнула и выронила портфель.

– Очколупка, – сказал довольный Саенко.

– Лысая какашка, – ни с того ни с сего выдала Фетисова.

Круглое лицо Саенко сделалось длинным, как огурец. Такое сочетание оскорбительных слов лишило его остатков разума.

Первым делом он выпотрошил Юлькин портфель; растерявшись, она не успела выхватить из-под его грязного ботинка пластмассовый футляр для очков.

– Очколупка! Сука обезьянная!

Жалобно хрустнула любимая Юлькина ручка – на четыре разноцветных стержня. Разъярившись, Юлька бросилась врукопашную – но хулиган Саенко вывернулся, смачно плюнул на оборку передника и поддал носком ботинка Юльке под колено.

Сквозь слезы, застилавшие ей глаза, Юлька увидела двух парней из десятого класса – заинтересовавшись, они внимательно наблюдали за схваткой. Таня Сафонова испуганно жалась к стене; что-то крикнул издалека Влад Печанов – «эй, придурки, хватит» или «эй, вы чего».

Саенко футбольнул опустевший Юлькин портфель в сторону мужского туалета; кто-то загоготал противным голосом. Обливаясь слезами, Юлька снова кинулась вперед, кулак ее угодил в мягкое, Саенко взвыл и схватил Юльку за волосы.

Было ужасно больно. Она вырывалась, бессильно выкрикивая свою бесполезную теперь «лысую какашку», а Саенко методично драл и драл, не забывая походя пройтись по Юлькиным тетрадкам; в какой-то момент она не выдержала и заревела в голос – и в ту же секунду волосы ее оказались на свободе, а хулиган Саенко заорал так, что Юлькин плач утонул в его оре.

Ордынец стоял рядом, чуть наклонив голову вперед; Саенко катался с расквашенным носом, заливая кровью надраенный мастикой пол. Вопли его были совершенно нечленораздельны.

Из учительской выскочила химичка – в пятом классе нету химии, однако все, конечно, знали, что это именно химичка, причем очень свирепая. Сейчас лицо ее было краснее красной повязки на рукаве:

– Что здесь происходит?!

Десятиклассники давно слиняли. Из Саенковских воплей вычленилось смазанное:

– Орды…ы…ы…не-ец…

Химичка шагнула к Ордынцу, и ноздри ее раздувались, как алые паруса:

– Ты Ордынец? Ты это сделал?!

И тут всхлипывающая Юлька увидела невозможное. Ордынец чуть шагнул навстречу химичке и нежно, тихо, так, что слышала одна Юлька, прошептал:

– Вы дежурный педагог?

Химичка непроизвольно дернула рукой с красной повязкой.

– Почему же вы не видите, что происходит?

Химичка моргнула, и Юлька впервые увидела со стороны, как другой человек – взрослый человек! – подпадает Ордынцу под взгляд.

Саенко все хлюпал и жаловался; химичка икнула, поднеся ладонь ко рту. Вздрогнула, скривила губы; растерянно оглянулась, пробормотала невнятную угрозу и скрылась в учительской. Ордынец проводил ее взглядом, оглядел окровавленного Саенко – и потом обернулся к Юльке.

Она вдруг увидела себя его глазами – зареванная дылда в съехавших очках, растрепанная, красная, в оплеванном переднике. Ей захотелось провалиться сквозь землю – и не потому, что смотрит пятый «А» и набежавшие со всех сторон старшеклассники. Ордынец смотрел иначе. Юлька не могла понять, как – и сгорала от стыда.

Он оказался совсем рядом – невзрачный мальчонка со свинцовым взглядом старика.

– Ничего, – сказал он примиряюще. – Ничего.

Скандал замяли – Ордынцу пообещали «уд» в четверти, а Саенко так и так светил «неуд». Юльке удалось простудиться и пропустить неделю школы – а когда она вернулась, все уже забыли о происшествии.

Или сделали вид, что забыли.

На один из классных часов явились шефы с Плотины – поговорить с ребятишками о чуде науки и техники, давшем название городу – Плотинск. Ради такого случая классная принесла из дому кипятильник и чай в стеклянной баночке; гости колотили ложечками в кружках и рассказывали пятиклассникам, как трудно было решиться на возведение такого исполинского сооружения – как-никак, а несколько деревень затопили!

– Двенадцать деревень, – сказали с задней парты.

Все обернулись – кроме шефов и учительницы, они сидели к классу лицом и без того видели Ордынца, положившего подбородок на ладони:

– Двенадцать деревень. Пять кладбищ. Десять церквей и две часовни. Языческое капище десятого века…

Никогда и ни при каких обстоятельствах Ордынец не заговаривал в классе первым. Только, если спросят.

Учительница нахмурилась:

– А причем тут, Коля…

Она тут же запнулась – кажется, Ордынца зовут Слава. Как на зло, не было под рукой классного журнала.

– А при чем тут, Ордынец… Откуда такие сведения?

Шефы, добродушно щурясь, вовсю хлестали чай.

– А вы возьмите карту пятидесятилетней давности… Правда, там капища нету. – это снова подал голос Ордынец.

Клаассная обрадовалась:

– А почему бы тебе, Ордынец, не подготовить сообщение на тему… что-нибудь про науку и экологию?

Но Ордынец уже равнодушно смотрел в окно – происходящее потеряло для него всякий интерес.

Плотина была центром города и смыслом города. Плотина содержала три санатория на берегу моря и четыре пансионата в прочих живописных местах, у плотины были два пионерлагеря, пароход и лодочная база. Плотина отправляла детей своих сотрудников «за границу» – поэтому хулиган Саенко дважды был в Альпах, а отличница Таня Сафонова – ни разу, ибо Танина мама работала не на Плотине, а в городской поликлинике.

Географически Плотина рассекала город пополам, по хребту ее ползали машины, а в шлюзах кипела вода с катерами и «Кометами». Каждый год школьников водили на экскурсию к Плотине, и дамочки-экскурсоводши рассказывали с небольшими вариациями одно и то же – про чудо, его историю и что «если даже взять два миллиона лошадей и впрячь в одну повозку, они окажутся слабее, чем мощь нашей Плотины». Юлька никогда не могла представить себе такую тьму лошадей сразу.