Клиффорд Саймак - Проект «Ватикан»

— Ясно, — кивнул робот. — Это я просто так спросил.

Он щёлкнул ножницами, срезал один цветок с длинным, ровным стеблем и протянул его Теннисону.

— Примите, сэр, от меня на память этот кусочек Древней Земли.

Енох, кардинал Феодосий, был такого маленького роста, что, казалось, — ещё чуть-чуть, и его совсем не станет видно под лиловой мантией, в которую он был облачён. Он бы выглядел совсем как человек, если бы его лицо под алой митрой не отливало стальным блеском. Только этот отблеск и выдавал в нем робота.

«Хотя, — сказала себе Джилл Робертс, — “выдавал” — не то слово. Ни кардинал Феодосий, ни остальные его собратья вовсе не старались подделываться под людей. Пожалуй, — решила она, — они даже гордятся тем, что роботы». Если судить по тому, чего они добились, чего достигли здесь, на Харизме — им было чем гордиться.

Робот-послушник, который провёл её в кабинет кардинала, закрыл за ней дверь и встал там, заслонив дверной проем широченной спиной, расставив ноги и заложив руки за спину. В кабинете было темно, единственная свеча мерцала на столе, за которым восседал кардинал.

«Почему свеча? — удивилась Джилл. — Зачем она понадобилась, когда есть электрическое освещение? Показуха, — решила она. — Столько здесь показушного, витринного».

Алые, расшитые золотом занавеси свисали со стен. Если тут и были окна, они скрыты тяжёлыми портьерами. Пол был покрыт ковром, в полумраке невозможно различить его цвет. Может быть, он тоже был красный, хотя в тусклом свете свечи казался чёрным.

«Нет, не может быть, чтобы ковёр был чёрный, — решила Джилл. — Кому придёт в голову стелить чёрный ковёр?»

Вдоль стен была расставлена какая-то мебель, но какая именно, было неясно — призрачные тени, похожие на притаившихся перед прыжком чудовищ.

Джилл медленно пошла вперёд, к столу кардинала, стараясь соблюдать этикет, с которым её с утра ознакомили. Ей следовало подойти, опуститься на колени, поцеловать кольцо на протянутой руке кардинала, не вставать с колен, пока он не позволит, а затем стоять, пока он не разрешит сесть. Обращаться к кардиналу следовало «Ваше Преосвященство», но после первого обмена любезностями его можно было именовать просто «Преосвященный». Что-то ей ещё передали, но теперь у неё все вылетело из головы.

«Но я справлюсь, — уговаривала она себя, — бывали у меня в жизни переделки и похуже. Ну, подумаешь, нарушу немножко этикет, что такого ужасного может случиться? Не убьют же, в конце концов. Самое большее сочтут глупой бабой, у которой ничего дурного на уме нет».

Она шла медленно, надеясь, что в таком её шествии есть некая торжественность, но и это вызывало у неё сомнения. Кардинал запросто мог решить, что она так медленно идёт, потому что у неё дрожат коленки. Но она вовсе не дрожала. Бояться робота, пусть даже кардинала, на самом краю Галактики — ещё чего не хватало! Кардинал сидел не шевелясь, ждал, пока она подойдёт, — наверное, разглядывал её.

Джилл остановилась примерно в трех футах от кресла кардинала. Опустилась на колени. Кардинал протянул ей руку, знаком велел ей встать, и она поднялась с колен.

— Мисс Робертс, — сказал кардинал низким и глубоким голосом.

— Ваше Преосвященство.

— Прошу вас садиться.

Он указал на стул по другую сторону стола.

— Благодарю, — ответила Джилл и села на указанное место.

Мгновение в кабинете царила тишина, затем кардинал проговорил:

— Вероятно, из вежливости я должен поинтересоваться, как вы долетели и было ли приятным ваше путешествие. Но поскольку я хорошо знаю, на каком корабле вы добирались, я понимаю, что путешествие приятным быть не могло. Смею выразить надежду, что оно не было таким уж плохим?

— Не слишком плохим, Ваше Преосвященство. Капитан — очень любезный человек. Он делал все, что мог.

Кардинал склонился к столу, взял несколько сколотых вместе листков бумаги.

— Мисс Робертс, — сказал кардинал, — вы очень настойчивы. Мы получили от вас несколько писем.

— Да, Ваше Преосвященство. На которые мне не ответили.

— Мы сделали это, — объяснил кардинал, — намеренно. Мы не имеем обыкновения отвечать на письма. В особенности на такие, как ваши.

— Мне следует сделать вывод, что моё присутствие здесь нежелательно?

«Ну, вот, — вспомнила она, — вот и ошибка — забыла назвать его “Преосвященным”».

Было непонятно, заметил ли это кардинал, но замечания не сделал.

— Не знаю, — сказал он, — как бы вам объяснить нашу тактику, чтобы не показаться невежливым.

— Не стесняйтесь, Ваше Преосвященство, будьте невежливым. Я должна знать правду.

— Мы не испытываем желания, — ответил кардинал, — чтобы о нашем существовании и том, чем мы занимаемся, стало широко известно.

— Но вы могли бы, Преосвященный, сообщить мне об этом раньше, до того, как я отправилась в путешествие. Я бы прислушалась к голосу разума, поняла ваше желание, вашу позицию. Но вы, вероятно, рассчитывали, что, игнорируя мои письма, не отвечая на них, вы сумеете разочаровать меня в моих намерениях?

— Мы на это надеялись, мисс Робертс.

— Как видите, ваш психологический трюк не удался, Ваше Преосвященство. Честное признание своей позиции помогло бы вам лучше.

Кардинал вздохнул.

— Это упрёк?

— Не думаю, — ответила Джилл. — Обычно я стараюсь ни в чем не упрекать высокопоставленных лиц. Никогда не была большой любительницей вступать в споры. Но мне все-таки кажется, что я заслуживала лучшего обращения. В своих письмах я была откровенна. Я писала вам о том, что мне хотелось бы сделать, что я надеялась сделать. Вы бы могли, Ваше Преосвященство, прямо и честно ответить, что моё присутствие тут нежелательно.

— Да, мы могли так поступить, — согласился кардинал. — Это действительно было бы более честно по отношению к вам и более порядочно с нашей стороны. Но… мы полагали, что такой ответ вызовет нежелательный интерес, ещё больший интерес к тому, чем мы здесь занимаемся. Отказ принять вас мог означать, что наша работа носит некий секретный характер, — а так оно и есть. Вместо того чтобы отбить у вас охоту лететь сюда, мы таким образом создали бы впечатление, что все, происходящее здесь, ещё более важно и таинственно, чем вы предполагали. Да, мы работаем с минимальной оглаской и крайне заинтересованы в том, чтобы все оставалось так, как есть. Мы трудимся уже десять столетий и за это время добились некоторых результатов, но все же продвинулись не так далеко, как надеялись. Для достижения цели могут понадобиться ещё многие тысячелетия, и, чтобы выполнить намеченное, мы должны трудиться без помех. Мы не хотим, чтобы про нас узнала вся Галактика.

— Ваше Преосвященство, но каждый год к вам прибывает великое множество паломников!