Генрих Альтов - Золотой лотос. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов

Это был динамик. Круглый диск тихо гудел. Тот же голос повторил слово «внимание» еще на пяти языках.

Ланской подошел, ближе.

— Работают все радиостанции Земли, — по-прежнему негромко сказал диктор. — Слушайте чрезвычайное сообщение.

Никогда Ланской не верил в предчувствия, но тут вдруг совершенно отчетливо понял, что сообщение это сыграет особую роль в его судьбе.

Диктор долго на шести языках повторял:

— Внимание! Работают все радиостанции Земли. Слушайте чрезвычайное сообщение.

Постепенно Ланской перестал замечать все, что было вокруг: и облака под ногами, и продолжающие свое вечное движение антенны, и флаг высоко наверху. Остался только черный диск динамика, без конца повторявший:

— Внимание! Работают все радиостанции Земли. Слушайте чрезвычайное сообщение.

И Ланской услышал это сообщение. В пустом зале на вершине башни Звездной Связи торжественно и грустно звучал чеканный голос диктора:

— Вчера Служба Звездной Связи приняла радиограмму о гибели корабля «Вулкан», вылетевшего в первую исследовательскую экспедицию к звезде Вольф Четыреста Двадцать Четыре. Внезапная радиация, в которую попал корабль, вызвала неуправляемую цепную реакцию в ядерных генераторах. Капитан «Вулкана» передал на Землю сведения об этой реакции и от имени экипажа прощальный привет. На звездном корабле «Вулкан» погибли астронавты Кнут Герднер, Сейроку Нома, Анатолий Югов, Ричард Роуз. По всей Земле наступает минута молчания. И когда это сообщение дойдет до станций на Меркурии, Венере и Марсе, до звездных кораблей, где бы они ни находились, пусть и там наступит минута молчания…

Еще на пяти языках повторил диктор эти слова, а потом ударили куранты. И Ланской увидел, как алый флаг Объединенного Человечества медленно опускается вниз. Замерли обращенные к небу антенны. Приспущенный флаг казался большим и тяжелым.

Наступила минута молчания.

Бывают в жизни человека минуты, когда он принимает клятву перед самим собой. И хотя никто не слышит таких клятв, они самые нерушимые. Именно в эту минуту молчания, под приспущенным флагом Земли, Ланской взял из рук старика, своего учителя и друга, ящик с инструментами. Он не произнес ни слова, он думал о погибших астронавтах, но когда кончилась минута молчания и из динамика полились звуки моцартовского «Реквиема», он вдруг понял, что это такое — инструменты, переданные стариком.

В эту минуту он поклялся, что отныне все его помыслы и силы будут отданы тому, для чего он прислан сюда стариком.

Он не произнес ни одного слова. Но он чувствовал, знал, верил — так будет.

В лифте Ланской посмотрел на часы и подумал, что сообщение уже приняли на «Океане». Сейчас и там наступила минута молчания.

В полдень Тессем и Ланской сидели в телевизионном зале. Полыхнул холодным пламенем серебристый экран, и они вновь увидели радиорубку «Океана».

Шевцов поздоровался с Ланским, сказал обычное: «Здравствуйте, Тессем!» У Шевцова было плохое настроение. Он рассказывал вяло, нехотя, сбивчиво. Минута молчания прошла, однако он не мог не думать о «Вулкане».

— Не помню, — начал Шевцов, — говорил ли я вам, что в системе Сириуса оказались еще две планеты. Они имели большую массу, атмосфера их состояла из аммиака и метана. Словом, они были похожи на наш Юпитер. Астрограф поймал их позже первой планеты только потому, что они прятались в лучах Сириуса. Нет, я не с того начал. Так вам многое будет непонятно. Я объясню иначе. Черная пыль была побеждена, но я чувствовал, что с каждым днем мне становится хуже. Да, я был болен. Сказались одиночество и постоянное нервное напряжение. Меня мучила бессонница, изводили частые приступы головной боли…

Однажды — впервые за все время полета — я включил автоматический диагнограф. Он долго выслушивал и просвечивал меня, а потом передал, собранные сведения на электронную машину, и машина проскрипела противным голосом: «Нервное истощение. Необходим длительный отдых. Перемена обстановки».

Она издевалась надо мной, проклятая машина: «Перемена обстановки…» Полет продолжался. «Поиск» шел сквозь черную пыль. Локаторы расчищали путь кораблю. Непрерывно работала автоматическая аппаратура, исследуя состав и плотность пыли. Я предполагал, что скоро начну торможение. Надо было постепенно остановить «Поиск», развернуться и, набирая скорость, идти к Земле.

Но получилось иначе.

Однажды зазвонила рация. Я поднялся в рубку, включил звукозаписывающий аппарат и услышал сигнал бедствия. Три точки, три тире, три точки. Потом координаты корабля. И цифру, условно обозначавшую, что на корабле произошел взрыв ионного ускорителя.

Неизвестный корабль шел со стороны Сириуса.

Это было почти невероятно. Черная пыль преграждала путь кораблям, летевшим с Земли к Сириусу.

«Поиск» первым прорвался сквозь черный заслон. Не существовало, не могло существовать корабля, который побывал бы в этом районе вселенной раньше «Поиска».

Я ожидал, что рация поймает какие-то другие сигналы. Хотя бы название корабля. Это сразу бы все объяснило. Но звукозаписывающий аппарат рации упорно повторял сигналы бедствия.

Так прошло несколько часов. Я перебрал десятки версий — ни одна из них не давала удовлетворительного ответа.

В конце концов, уже отчаявшись что-либо понять, я нашел разгадку. Она появилась, когда я просматривал списки старых кораблей.

Среди кораблей, вылетевших когда-то с Земли, был один. Он назывался «Аргонавт». «Аргонавт» покинул Землю шестьдесят четыре года назад и пропал без вести. Через несколько лет произошла катастрофа; как полагали, взрыв ускорителя. За шестьдесят лет корабль (или то, что уцелело от него при взрыве), описав громадную дугу, мог обойти стороной черную пыль, выйти к Сириусу и сейчас, продолжая циркуляцию, лететь по направлению к Земле.

Да, навстречу «Поиску» летел погибший корабль, и только аварийный автомат посылал в космос сигналы бедствия. Эти автоматы могут работать и сто лет.

К тому же они сами определяют координаты.

Вы, наверное, скажете, что надо было использовать локаторы, радиосвязь. Не так ли? Мне где-то приходилось читать о встрече двух кораблей, которые переговариваются с помощью локаторов. Чепуха!

«Поиск» летел на субсветовой скорости, а это значит, что он почти не отставал от досланных лучей рации.

И поймав ответ — если бы мне ответили, — я просто не успел бы затормозить. Тут действует простая, но убийственная арифметика. Скорость «Поиска» приближалась к световой; ну, для простоты примем ее равной тремстам тысячам километров в секунду. На аварийном режиме — при десятикратной перегрузке — я мог каждую секунду уменьшать эту скорость на сто метров. Значит, чтобы остановиться, «Поиску» нужно было три миллиона секунд. Это около тридцати пяти суток.