Билл Болдуин - Легион Кэнби

— Теперь все под контролем, старик, — заверил его низкий голос.

— Спасибо, Николай, — слабо проговорил Кэнби, садясь в кабину вертолета.

— Всегда пожалуйста, — ответил Кобир, занимая место сзади. — Но, мне кажется, тебе придется особо отблагодарить свою подругу Лейлу.

Кэнби закрыл глаза.

— Да, — согласился он. — Благодарить и благодарить. Через несколько секунд рядом с ним уселись еще два человека, дверца вертолета захлопнулась, и машина поднялась в воздух.

— Скоро ты будешь в порядке, — объявил голос капеллана Эмпса, и плечи Кэнби ужалили еще два гипопистолета. — А пока отдохни, дружище.

Он так и сделал…

Незадолго до наступления часа ночи Дэвид Лотембер сидел в своем кабинете, а тощая молодая женщина снимала с себя плохонькую одежду. Ожидая, Лотембер лениво просматривал полицейское донесение о тройном убийстве на темном участке лондонского шоссе «МЗ» между съездами шесть и семь, южнее Бейзингстоука. Обычно Адмиралтейство не получало полицейских донесений, но поскольку взрыв огромных бомб уничтожил два моста, закрыв шоссе месяца на два, возникала мысль о терроризме.

С едким смехом Лотембер отбросил донесение. Он больше не интересовался своими должностными обязанностями — накануне днем министра уведомили о том, что Ренальдо прекратил поддерживать его предвыборную кампанию. Новой протеже графа стала не кто иная, как его красивая проститутка, Синтия Тенниел. Лотембер пожалел о той ночи, когда подобрал ее в Манхэттене. Впрочем, кто мог предугадать, как все обернется?

Пожимая плечами, Лотембер оставил для Толтон сообщение, приказывая организовать встречу с коллегой из министерства внутренних дел. Затем отодвинулся от стола и расстегнул брюки. У настоящих политиков никогда не опускаются руки из-за мелких неприятностей. Кто-то побеждает, кто-то выигрывает — все это составляет часть игры, которую Лотембер любил так же, как свою жизнь.

Кобиру показалось, что после двух часов ночи, когда вертолет долетел до саутгемптонских доков и приземлился возле старенького «KV72», отправленного Петерсон неделю назад, в Кэнби снова втекла жизнь.

— Наверное, теперь ты доберешься до корабля самостоятельно, старик?

Кэнби улыбнулся в ответ и заметил:

— Пожалуй, на всякий случай я обопрусь о плечо Лейлы. Кобир тоже улыбнулся.

— Что ж, похоже, на такое плечо и правда приятно опереться, согласился он, размышляя о том, какое будущее ждет этих двоих.

Мысли Кобира прервал отсалютовавший ему Липпи.

— Мы заплатили таможне, мой капитан, — доложил он.

— Очень хорошо, Эмиль, — заметил Кобир, кладя руку на плечо старого друга. — Корабль готов к старту?

— Хоть сейчас, — заверил капитана Липпи.

— Тогда отправляемся домой, — проговорил Кобир, глядя, как Кэнби и Петерсон шагают к посадочному люку старого транспортника.

Кобир улыбнулся. Да, Кэнби свалял дурака. Однако все они получили важный урок — так же как долю от того, что, безусловно, станет величайшей сделкой цивилизации — от продажи «Юлия Цезаря». Кому именно, Кобир еще не знал. Но одно ему было известно точно: когда это произойдет, покупатель или покупательница выложит кучу денег. Кобир с улыбкой переступил водозащитный порог и задвинул за собой люк.

Через час капитан уже попивал в рубке водку с Петроски и Шкодой, а старенький корабль пересекал границы Солнечной системы, направляясь домой.

Рональде отключил голофон и, хмурясь, повернулся к лежавшей возле него в постели Тенниел.

— Не могу поверить! — выпалил граф, закатывая глаза к потолку в стиле барокко с зеркалом над постелью. — Похоже, твой Кэнби сбежал. Снова сбежал!

Улыбнувшись Тенниел некоторое время молча смотрела на атласные простыни.

— Он больше не мой, — негромко произнесла она, — но, если хотите знать, я этому даже рада.

— Тенниел, шлюшка ты моя, — разыгрывая одобрение, воскликнул Ренальдо, — как ты можешь радоваться? В конце концов недавно ты продала его, как кусок мяса — ради поста министра Адмиралтейства.

— Все на свете имеет свою цену, Ренальдо, — заметила Тенниел, глядя ему прямо в глаза. — Особенно я, мой толстячок. Никогда не забывайте о том, что при случае я так же быстро продала бы вас.

Подняв брови, Ренальдо усмехнулся.

— Я мог бы тебя убить, — сказал он. — Или даже выдать этому Кэнби. Что тогда?

— Но вы этого не сделаете, мой дорогой, — проворковала Тенниел.

— Почему же? — удивился граф.

Ничего не говоря, она слегка пододвинулась и расстегнула ему шелковый халат. Ренальдо увидел, как на его огромный дрогнувший живот упала, рассыпавшись, копна белокурых волос. Затем Ренальдо откинулся на спину и с наслаждением вздохнул, подумав, что на самом деле ему давно уже надо было избавиться от Лотембера.

Чуть больше чем через шесть земных недель после объединенного нападения на Лондон деловой помощник Кобира благополучно сбыл «Юлия Цезаря» неожиданному покупателю — императору Филанте — за цену, почти втрое превышавшую ту, что заплатил Ренальдо. Чтобы совершить сделку побыстрее — и без лишнего шума, — все члены пиратской шайки Кобира и Легиона Кэнби тотчас же получили по всей Империи помилование. Дополнительно кирскианцам предложили полноправное гражданство после всего лишь одного года проживания на любой Имперской планете. Когда спустя несколько недель деньги разделили, предсказание Кобира сбылось. Независимо от личного участия, каждый член группы разбогател так, как ему — или ей — и не снилось.

В последующие недели и месяцы предложением Империи воспользовались столь многие кирскианцы и легионеры, что Кобиру пришлось вывести из строя свои корабли и уйти в отставку, предоставив Кэнби с кучкой самых верных соратников задуматься над будущим при весьма изменившихся обстоятельствах.

В то время как кирскианцы провели последние десять лет, мрачно приглядываясь к цивилизации, которая, по сути, их не принимала, большинство легионеров почти столько же времени отчаянно искали выход. В один из вечеров Кэнби и Кобир оказались на крыльце принадлежавшей бывшему пирату прелестной виллы на берегу озера. Друзья попивали сладкий «ваннал» с горькой настойкой и качались в плетеных креслах, «экспроприированных» кирскианцами на одном из кораблей, доставлявших на Землю антиквариат, — Я буду скучать по тебе, старина, — признался Кэнби, поднимая стакан.