Елизавета Манова - Феномен двойников (сборник)

— Почему ты пошел без меня?

— Такие разговоры втроем не разговаривают. Ты пойми: ему сейчас или себя, или меня, или обоих. Ты для него последняя зацепка. Вот какой есть: космач с каблуков до макушки — и все. Ну, про корабль ему не надо. Лишнее. А вот что надо… меня надо раскрывать. Эдак ненароком «мол, мы с Ктаром».

— Зачем?

— Люди любят сказки, Майх. Вот пойди и начни ему заливать, какой я хороший, — не поверит. А в газетке прочтет раз да другой?.. из меня ведь за пятнадцать лет писаки такое сделали — прямо хоть живьем в рай. Ну, сам понимаешь: одно дело незнакомый Керли, другое — знакомый Ктар.

— Хэл, — сказал Майх и тихо улыбнулся. — А я ведь тоже так. Сначала не сообразил, а потом — когда ты меня перепрятал — дошло. Думаю: не, не может быть, чтоб все было вранье, хоть что-то же правда! Знаешь, я рад, что все правда.

И Хэлан не нашел, что ответить. Поглядел как-то испуганно и торопливо отвел глаза.

В скафандре Хэлан сразу почувствовал себя дураком. Вроде не жмет и не мешает, а все не так.

Они уже простились с экипажем — почти сердечно. Даже капитан изволил обронить на прощание, что не имеет причин сожалеть о знакомстве. Он-то не имеет…

И вот они стоят в переходнике втроем — у Стета свои дела в порту — осталось только шлемы опустить. И еще кусок жизни отрежет. Странное такое чувство: один за другим отхватывают у тебя куски жизни, и ты знаешь: этого уже не будет. Сегодня этого, завтра другого… а потом уже ничего.

— Сегодня разгружаться не будем, — сказал Стет. — Значит, через три, — он поглядел на часы, вделанные в рукав скафандра, — нет, через четыре часа. В 19:00. Живая зона, первый поворот главного тоннеля. Тисс! — крикнул он в решетку динамика. — Закрываемся, проверь герметичность!

…Подъемник коснулся почвы, и только тут Хэлан открыл глаза. Он испугался. Он ужасно испугался, когда этот дикий черно-белый мир вдруг надвинулся на него своим узким щербатым горизонтом, небесной чернотой и путаницей звезд. Звезды никогда не имели для него смысла. Здесь ничего не имело для него смысла. Это было хуже безумия, потому что и в безумии есть какой-то смысл. И еще тошнотворная, выворачивающая кишки легкость длящегося падения…

Он словно падал, падал, падал, когда подъемник уже стоял на земле. Падал, когда сделал свой первый неуверенный шаг, и этот шаг вдруг оторвал его от земли и он падал, летя вверх, и падал, опускаясь, и только окрик Майха заставил его замереть и падать, неподвижно стоя на шершавом камне.

— Не спеши, — сказал Майх. — Давай постоим немного. Привыкай.

«Никогда не привыкну, — подумал он. — Нельзя к такому привыкнуть».

Майх уже был рядом, что-то тронул — и холодная свежая струя ударила в лицо.

— Погоди, а где Стет?

— Где надо. Ну, давай!

Падение все длилось, и желудок выплясывал прямо в горле. Хэлан больше не глядел по сторонам. Он глядел только на свои ноги и на тот кусочек земли, которого они, наконец, касались.

А потом стало темно.

А потом стало светло.

Они стояли в грубо вырубленном коридоре, и Майх глядел на какой-то наручный прибор.

— Порядок, — сказал он, наконец, и отстегнул шлем. Он что-то еще говорил, Хэлан видел, как шевелятся его губы, и знал, что надо тоже… Но страх еще не ушел… еще не весь… Он уходил, вытекал по капле, и ничего не оставалось внутри, совсем ничего. Майх сам отстегнул его шлем, запахло камнем, губы все шевелились, Хэлан услышал: «корабельное имущество» и вяло спросил:

— Что?

— Скафандры надо сдать.

— А потом? Времени-то…

Майх усмехнулся.

— В обрез. Еще карантин и регистрация.

— А это зачем?

— Чтобы попасть в жилую зону. Сейчас осмотр, а потом в службу обеспечения. Зарегистрируют и обдерут.

— Как?

— Есть деньги — наличными, нет — отметка в контракте.

— За кислород, что-ли?

— За все. Ладно, Хэл, потопали.

Осмотр был, что надо. Врач — молодой, но весь какой-то измятый, сперва все ворчал, что у них нет бумажек о прививках, а потом взялся задавать вопросы. Майха он сразу отпустил, а вот Хэлану пришлось попотеть. И чего завелся? Два ножевых, пуля в легком — по моей жизни и говорить неловко.

Потом была обычная процедура — уже автоматы. Анализы и физиокарты. Интересно, полиция имеет доступ к медицинским архивам?

Когда одевались, Майх вдруг спросил:

— Хэл, вот этот шрам на спине…

— Ну и что?

— Странно, что на спине. Как-то не вяжется…

— А это друг у меня был. Пять лет вместе.

— За что?

— За деньги, конечно. Как раз хвост кое-кому прижал.

— Он… жив?

— Вполне. Работу, правда, сменил. Ну, теперь куда?

И правда, еле успели. Чуть было не завязли в службе ЖО, так что пришлось вытаскивать жетон. Ну, дальше уже без проблем — вся регистрация в пять минут. Поплутали, пока нашли главный тоннель, а там захочешь — не заблудишься.

Оч-чень неуютная штука — жилая зона на Тенаре. Главный тоннель — это, считай, главная улица, все тут. Низкий, широкий, упрятанный в светлый пластик, налитый неживым розовым светом. Надписи, таблички, округлые проемы боковых ходов и неподвижные, равнодушные кучки людей. Стоят по трое, по четверо, не смотрят друг на друга — просто стоят.

Они тоже постояли, пока явился Стет. Его-то не носило от стенки к стенке, шел себе, как по Столице, только лысина сияла в ядовито-розовом свете. Подошел, поглядел, усмехнулся.

— Что-то вы зелененький, Керли!

— Свет такой.

Нырнули в боковой проем, и пошли, запетляли коридорчики, обсаженные тяжелыми дверями, налитые мутным красным светом, покойные и уютные, как в тюрьме.

Наконец-то Стет остановился. Нажал кнопку, и толстенная дверь медленно поехала вбок. Комнатка, как на корабле. Мебели — стол да пара сидений, украшений — видеоэкран да куча приборов. Да еще пейзажик — море.

Сам хозяин сидел за столом с черным бинокуляром на лбу и копался в приборе. Здоровенный он был и весь широкий. Широченные плечи, широкий насупленный лоб, да и рот, хоть завязки пришей.

— Привет, Лен, — сказал Стет.

— Здорово! — Лен вылез из-за стола и оказался ростом с Хэлана — весь ушел в ширину. — Ты как, надолго?

— С утра разгружусь и уйдем. Вот, клиентов привел.

— Сразу двоих, что ли?

— Только двоих, — сказал Хэлан.

— Ладно, потолкуем. — С сомненьем оглядел комнату, подошел к стене, выдвинул койку. — Устраивайтесь.

Устроились. Хэлан с Майхом на койке, а Стет с хозяином у стола. Только сел — опять замутило. А Стет времени не теряет, втолковывает что-то втихомолку… послушать бы… не могу!

— Да ты спятил! — сказал Лен. — Во всей программе два больших зонда! Один в этом сезоне, один — в том. Что мне, программу срывать? Сразу вылечу.

— А если в один?

— Вин, грузарик ты мой, — ласково начал Лен и усмехнулся — как-то нехотя, — ты не надо, а? Это твой груз есть не просит. Что я их, в капсулу запаяю? Пять дней дышать, пить-есть, ну, и наоборот. А зонд — он хоть большой, а маленький, горючего ни черта и приборы не выкину. Не будет телеметрии — с Латена подшибут. Нет, еще одного…