Роберт Хайнлайн - Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24

Он покинул помещение, в котором приземлился, и двинулся в произвольном направлении, но при этом шел с таким видом, будто идет по делу и находится именно там, где ему следует быть — любой выход для него сгодится, а уж какой-нибудь он со временем отыщет.

Так он и бродил взад и вперед по громадному подсобному помещению, а потом нашел дверь, через которую в кладовую подавались продукты.

Когда же он подошел на тридцать футов к двери, она захлопнулась и раздался сигнал тревоги. Пришлось повернуть назад.

В одном из многих коридоров под гигантским отелем он натолкнулся на двух полисменов и попытался проскользнуть мимо них. Один из них вылупился на него, потом вдруг схватил его за руку:

— Капитан Гилеад…

Гилеад попытался улизнуть, но попытка не удалась.

— В чем дело?

— Вы капитан Гилеад.

— А ты моя тетушка Сэди. Отпусти мою руку, фараон.

Полисмен пошарил в кармане свободной рукой, вытащил записную книжку. Гилеад заметил, что другой офицер отодвинулся на безопасное расстояние в десять футов и нацелил на него пистолет Маркхейма.

— Капитан Гилеад, — прогудел первый офицер, — вы обвиняетесь на основании жалобы свидетеля в том, что воспользовались фальшивым пятиплутоновьхм банкнотом около тринадцати часов сегодня в драгсторе Главной улицы этого города. Мы предупреждаем вас — не оказывайте сопротивления, и советуем все это время не произносить ни слова. Следуйте за нами.

Обвинение может быть основательным или безосновательным, подумал Гйлеад, он же не проверил как следует, что за деньги были в подменном бумажнике. Он не возражал, чтобы его зацапали, поскольку микрофильма при нем нет; что ж, обыкновенный полицейский участок, где не будет ничего более зловещего, чем жуликоватые фараоны и молчаливые дежурные сержанты, все-таки меньшее зло по сравнению со встречей с Недоростком и Компанией.

С другой стороны, ситуация вполне благоприятна только в том случае, если полиция, выслеживая его, не обнаружила раздетого служащего гостиницы, не услышала его рассказа и не начала розыск.

Второй полисмен не приблизился ни на шаг и не опустил пистолет. Это обстоятельство делало все рассуждения чисто теоретическими.

— О'кей, пойду. — Он запротестовал: — Нечего мне руку выкручивать.

Они поднялись на уровень земли и вышли на улицу — и второй полисмен ни на секунду не опустил пистолет. Гилеад расслабился и выжидал. У поребрика стояла полицейская машина.

— Я прогуляюсь, — заявил Гилеад. — Ближайшее отделение за углом. Хочу, чтобы мне предъявили обвинение в моем участке.

Он ощутил ломящий зубы холод, когда его стукнули рукояткой «маркхейма», покачнулся и упал лицом вниз.

Он начал приходить в себя, но еще не мог координировать движения. В этот момент его вытаскивали из машины. Пока его наполовину вели, а наполовину несли по длинному коридору, Гилеад почти пришел в себя, но в памяти был провал. Его впихнули в какую-то комнату, дверь захлопнулась за ним. Он выпрямился и огляделся.

— Привет, дружище, — обратился к нему звучный голос. — Подвинь-ка свое кресло к огню.

Гилеад моргнул, неторопливо опустился на стул и глубоко вздохнул. Его здоровое тело перебороло удар «маркхейма», он опять стал самим собой.

Комната оказалась камерой — старомодной, почти примитивной. Передняя стена и дверь из стальной сетки, остальные стены — бетонные. Единственную мебель, длинную деревянную скамью, занимал человек, который с ним разговаривал. Ему было лет пятьдесят, сложение массивное, тяжелые черты лица застыли в проницательном доброжелательном выражении. Он лежал на спине на скамье, подложив под голову вместо подушки руки, с непринужденностью отдыхающего животного. Гилеад видел его раньше.

— Привет, доктор Болдуин.

Человек уселся с крайней экономией движений, так чтобы как можно меньше двигать туловище.

— Я не доктор Болдуин — я вообще не доктор, хотя мое имя — Болдуин. — Он уставился на Гилеада. — Но я вас знаю — видел кое-какие из ваших лекций.

Гилеад поднял бровь:

— Человек, появившийся в обществе Теоретической Физики без докторской степени, показался бы голым, а вы присутствовали на последнем собрании.

Болдуин радостно хмыкнул:

— Все понятно — должно быть, там присутствовал мой кузен с отцовской стороны, Хартли М. - надутый гражданин Хартли. Попытаюсь оправдать свою фамилию теперь, когда я с вами познакомился, капитан. — Он протянул громадную руку: — Грегори Болдуин, для друзей Котелок Болдуин. Новые марки вертолетов и их использование — вот единственное, что меня сближает с теоретической физикой. Котелок Болдуин, Король Геликоптеров — вы, должно быть, видели мои афиши.

— Теперь, когда вы об этом сказали, припоминаю, что видел.

Болдуин вытащил визитную карточку.

— Вот. Если понадобится, я тебе сделаю десятипроцентную скидку за то, что ты знаком со стариной Хартли. В самом деле я могу тебе устроить «кертисс», всего только прошлого года, семейная машина без единой царапины.

Гилеад взял карточку и снова сел.

— Не сейчас, спасибо. Странная же у вас контора, мистер Болдуин.

Тот снова хмыкнул:

— В течение долгой жизни подобные вещи случаются, капитан. Я же тебя не спрашиваю, почему ты здесь или что ты делаешь в этом обезьяньем костюмчике. Называй меня Котелком.

— О'кей.

Гилеад поднялся и подошел к двери. Напротив камеры — голая стена без окон и дверей, поблизости никого не было видно. Он посвистел, потом покричал — никакого ответа.

— Что тебя гложет, капитан? — мягко спросил Болдуин.

Гилеад повернулся. Его сокамерник спокойно раскладывал на скамье пасьянс.

— Хочу вызвать надзирателя и потребовать адвоката.

— Не трудись понапрасну. Давай-ка сыграем в картишки. — Он пошарил в кармане. — У меня еще вторая колода есть — как насчет русского банка?

— Нет уж, спасибо. Мне нужно отсюда выбраться.

Гилеад снова закричал — и опять никакого ответа.

— Да не трать ты задаром свои легкие, капитан, — посоветовал Болдуин. — Они придут тогда, когда им заблагорассудится, и ни секундой раньше. Я-то знаю. Давай, сыграем, так время быстрее идет.

Болдуин, кажется, смешал обе колоды вместе. Гилеад видел, как он начал их перетасовывать. Эта хитрость его заинтересовала, он решил сыграть — поскольку очевидна была правота Болдуина.

— Если тебе русский банк не по нраву, — продолжал Котелок, — вот тебе игра, я научился ей, когда пацаненком был. — Он сделал паузу и уставился прямо в глаза Гилеаду. — Она и поучительна, и развлекательна, и при этом достаточно проста, если только ухватишь суть. — Он начал сдавать карты. — Двумя колодами лучше играть, потому что черные масти значения не имеют. Считаются только двадцать шесть красных карт из каждой колоды, вперед идут черви. Каждая карта соответствует своему положению в колоде следующим образом: туз червей — единица, а король червей — тринадцать, туз бубен — четырнадцать, и так далее. Усек?