Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница

— Ну, и долго ты будешь дергаться, как червяк на крючке? — со скукой спросил Мессир.

— Слушаю тебя, — бросил попытки освободиться Мессия.

— Еще бы ты не слушал, — осклабился Мессир. — Ты должен оч-чень внимательно меня слушать… Ты верно заметил — я долго готовился к нашей встрече и, надеюсь, серьезно к ней подготовился. Это уже не тот детский мой экспромт, из которого тебе удалось улизнуть… Впрочем, нет худа без добра. Ты отлично сыграл роль моего предтечи. Теперь я могу прийти и взять человечество голыми руками. Твоими стараниями оно беззащитно, аки младенец. И я вынужден буду тыкать его неразумной мордой в дерьмо, чтобы оно вновь обрело способность защищаться и противостоять всяким мессиям, как и тысячелетия прежде.

— Не мессии навязывают свою волю миру, а мир призывает их к исполнению миссии… Тебя же никто не зовет, Мессир… — ответил Мессия, и «голос» его прозвучал слабым шепотком.

— Что-то плохо тебя слышно, боженька?! — довольно захохотал Мессир. — Убывают силенки-то… И будут, будут убывать… А за человечество не говори — финитушки твоему монологу… Актер ты неплохой, но автор… увы… По философской части ты всегда слабоват был… Вот, опять же преуменьшаешь роль личности в истории, хотя сам дровишек наломал — не разгрести… Я хотел когда-то твой красивый, но пустой сосуд наполнить своим элексиром жизни, но эта шлюха помешала мне… Дура! Один импотент отказался ее трахнуть, и она втюрилась в него… Еще один печальный пример вредоносности любви…

А знаешь, что я теперь сделаю, боженька?.. Я сделаю так, что тебя возненавидят все, кто любил, отвернутся с презрением все, кто боготворил… Мир содрогнется в омерзении от содеянного тобой!.. Не потому, что мне нравится делать пакости. Вовсе нет! Я вынужден сделать это, чтобы вернуть людям способность к самостоятельной жизни, без твоего «мудрого» руководства. К сожалению, человечество обучается, только обжигаясь… Если оно хочет выжить, то обязано быть недоверчивым и постоянно ждать опасности. И я верну ему эту способность!.. Не во зло, а во спасение.

— Не делай этого, Мессир! — прошипел Мессия. — Тебя чарует звучание собственных слов, и ты теряешь способность здраво мыслить. Человечеству нельзя возвращать ощущение враждебности окружающего мира! Его идеальные модели рано или поздно становятся реальностью. Такова уж диалектика взаимоотношений идеального и реального. И если ты воскресишь образ врага, он непременно появится. Реальный и страшный… Человечество живет в той информационной структуре, которую само порождает, и если оно хочет жить в мире добра и любви, то должно в себе сотворить этот мир…

— Но куда же ты денешь меня? И всех, несогласных с тобой?.. Уничтожишь? Или изнасилуешь мою духовную сущность?.. Во все времена мессии и боги уничтожали инакомыслящих всеми доступными им средствами, прикрываясь лозунгами о добре и любви…

Как ты не поймешь, что человек должен сам выбирать, как ему жить, что любить и что ненавидеть! Сам, а не под гипнозом телепатических приказов твоих «духов».

— Они никому ничего не приказывают, а лишь исследуют возможности нашей психики и информационное устройство мироздания!

— Пока не приказывают… Но логика социальных отношений выше их субъективных устремлений. К тому же твое появление здесь опровергает твои слова… Ты пришел учить меня жить, а я этого не желаю!..

— Но при этом пыжишься сам стать учителем жизни…

— Да, чтобы окончательно выработать в человечестве иммунитет против мессий!

— Как много ты говоришь, Мессир… — вздохнул Мессия.

— Мои слова безопасней для мира, чем твои действия… — усмехнулся тот. — Кстати, не думай, что ты по своей воле пришел ко мне. Это я приказал тебе явиться, позволив обнаружить себя, зная, что ты не удержишься от попытки навести порядок…

— Что ты задумал, Мессир?

— Сам увидишь…

— Остановись!

— Поздно, боженька… Ты сам виноват…

Госпожа Президент, отпустив всех своих референтов и секретарей, в одиночестве сидела в своем кабинете, отключившись от всего мира. Последнее время она нередко позволяла себе такие минуты отдыха.

Она медитировала, погрузившись во вторую часть своего любимого ре-минорного скрипичного концерта Вивальди, и грустная мелодия ласково уносила ее в пронзительно чистые выси… Или глубины?.. Мгновениями она ощущала течение глубинных струй той тихой маленькой речки, которой была когда-то во сне.

Речка неизбежно ассоциировалась с ТЕМ, КОГО ОНА ЛЮБИЛА, а ОН — с ее сыном… И зачем она утешает себя этой сказкой, придуманной двумя женщинами, потерявшими одного любимого?..

У нее есть сын, которого она любит, и так ли уж важно — откуда он взялся. Главное — он с ней. У нее есть нужная людям работа и Общее Дело… Ее Город вырос до размеров планеты. Чего же еще ей желать?.. Только покоя и сил, чтобы жить дальше.

Недавно, проводив Бабушку в Последний Путь, они с сыном встретились в этом кабинете.

Он стоял у окна и смотрел на Гостиницу. От него исходило ощущение тоски и растерянности, так несвойственное ему — Проводнику человечества. Оказалось, что до сих пор они плохо осознавали, как много в их жизни значила Бабушка.

Он отвернулся от Гостиницы и посмотрел на нее непривычным «мужским» взглядом. Боже! Как он был похож на ЕЕ МЭРА! Только волосы без седины, да фигура потоньше. Совсем как тот, кто пришел на берег озера…

Она никогда не прятала от него своей наготы, и он правильно воспринимал ее как нечто естественное.

От этого же раздевающего взгляда ей стало не по себе. Хотя стыдиться своего тела ей не приходилось — спорт, йога, психотренинг и небольшие косметические операции помогали ей в свои года выглядеть не более, чем на тридцать.

— Бабушка сказала… — начал было он.

— Я знаю, что она сказала, — перебила госпожа Президент.

— Я понял так, что она благословила нас…

— Ты правильно понял. Но благословение — не приказ… Она сильно преувеличивала проблему…

— Но я тебя очень люблю… И сознание того, что ты испытываешь муки, которые я могу облегчить…

— Нет, милый мой, — улыбнулась она открыто, — нет никаких мук!.. Я уже вышла из того возраста…

— Ни из какого возраста ты еще не вышла! — запальчиво возразил он.

— Может быть, возраст здесь и ни при чем, — легко согласилась госпожа Президент, — но у меня выработалась определенная шкала ценностей, целей, потребностей, которая если и не вовсе исключает секс, то подразумевает его в «платонических» формах. Наверное, в психиатрии это как-нибудь называется, ну, и пусть… Мне комфортно жить в такой системе координат, и я не хотела бы ее менять… Я люблю тебя как сына… А то, что ты похож на того, кого я хотела… ничего не значит…